О боже, да что со мной творится? Почему я не могу держаться спокойно и уверенно, как… да хотя бы как Рейчел. Почему я вечно веду себя как дура?
К счастью, Купер не подозревал о моих планах на его счет (ну, помните, что он женится на мне, станет отцом троих детей и вдохновит меня на карьеру врача, которая принесет мне Нобелевскую премию). И он не заметил, что я ревную. Похоже, он думал, что я все еще сержусь на него за то, что мы так рано ушли с бала.
– Не хотел тебе ничего говорить раньше времени, – сказал Купер. – Но дело в том, что она действительно обнаружила на телах девушек кое-что странное.
Я оторопела. Конечно, меня удивило, что его знакомая из отдела расследований обнаружила на телах Элизабет и Роберты нечто странное. Но еще больше меня удивило, что он вообще потрудился обратиться к ней ради меня!
– Н-но… – пролепетала я, заикаясь, – я думала… ты думаешь… что я все это выдумала. Из-за того, что мне не хватает в жизни приключений…
– Думаю. То есть думал. – Купер пожал плечами. – Но я рассудил, что не помешает поинтересоваться.
– И что же это? – Я нетерпеливо подалась вперед. – Что она обнаружила? Следы наркотиков? По-моему, детектив Канаван сказал, что в их крови не обнаружено следов наркотиков.
– Правильно, не обнаружено, – подтвердил Купер. – Это не наркотики, это ожоги.
– Ожоги? Какие ожоги? От чего, от сигарет?
– Нет. Энджи точно не знает.
Энджи? У Купера есть знакомая в полиции по имени Энджи? Интересно, как они познакомились? Энджи – не подходящее имя для судмедэксперта. Больше подходит для танцовщицы, исполнительницы экзотических танцев.
– Нужно учитывать, – продолжал Купер, – что тела были сильно повреждены. Но Энджи говорит, они все равно обнаружили на спинах обеих девушек ожоги, происхождение которых не могут объяснить. Одного этого факта недостаточно, чтобы изменить формулировку и признать смерть насильственной. Но это все равно очень странно.
– Странно, – повторила я.
– Да, странно, – сказал Купер.
– Значит…
Я не могла посмотреть ему в глаза: мне не верилось, что он действительно принимает меня всерьез. Меня, Хизер Уэллс, исполнительницу подростковых песен! И для этого понадобилась всего парочка убийств.
– Значит, я не выдумала это на пустом месте под влиянием враждебных чувств по отношению к собственной матери?
Купер опешил.
– Я такого не говорил.
Ну да, ты не говорил, говорила Сара.
– Но теперь ты мне веришь? – не унималась я. – Теперь ты видишь, что я не просто сумасшедшая бывшая подружка твоего брата? Что я – рационально мыслящий человек?
– Я никогда и не думал о тебе по-другому. – В голубых глазах Купера промелькнуло раздражение. Увидев выражение моего лица, он добавил: – Ну, может, ты и сумасшедшая, но иррациональной я тебя никогда не считал. Если честно, Хизер, я вообще не понимаю, откуда ты все это взяла. Я всегда считал, что ты одна из…
«Самых прекрасных, самых восхитительных созданий. Ты самая умная, самая потрясающая женщина из всех, кого я знаю».
К сожалению, Куперу не удалось сказать мне эти слова или упасть на одно колено и предложить мне руку и сердце (но может же девушка помечтать!), потому что зазвонил телефон.
– Сохрани свою мысль, – сказала я Куперу и сняла трубку – Фишер-холл, Хизер.
– Хизер? – Звонила Тина, студентка, которая сегодня дежурила на ресепшен. – С тобой хочет поговорить Хулио.
Звонок переключили.
– Хизер, он снова это делает! – сказал Хулио.
– Кго делает и что? – спросила я.
– Тот парень, Гевин. Мне сказала мисс Уолкотт…
– Хорошо, Хулио. – Учитывая, что произошло в прошлый раз, сейчас я подбирала слова так, чтобы Купер не понял, о чем речь. – Встретимся на обычном месте.
Я повесила трубку.
Как не вовремя' Как раз тогда, когда Купер собирался сказать, что он в действительности обо мне думает!
Хотя, если разобраться, я не уверена, хочу ли это знать. Ведь вероятнее всего, он сказал бы чго-нибудь вроде «лучших машинисток, которые когда-либо вводили данные в мой компьютер».
– Жди меня здесь, – сказала я Куперу.
Он встревожился.
– Что-нибудь случилось?
– Ничего такого, с чем я не могла бы справиться в два счета – Господи, неужели я сказала такую глупость? Ладно, не важно. – Я сейчас вернусь.
Не дожидаясь ответа Купера, я выскочила из кабинета и помчалась к лифтам. Хулио ждал меня. Я велела ему взять рычаг управления и пошевеливаться. Чем быстрее я вернусь, тем быстрее узнаю, есть ли у меня хоть какой-то шанс с Купером или мне надо вообще махнуть рукой на мужчин. Кстати, в Нью-Йорк-колледже можно выбрать специализацию монахини. Совсем отказаться от мужчин, принять обет безбрачия. Я всерьез подумываю: может, для меня это подходящий вариант?
Хулио поднял меня на десятый этаж, я вскарабкалась по стенам лифта и пролезла в проем на потолке. В шахте лифта было, как обычно, тепло и тихо. Необычным было то, что я не услышала смеха Гевина. Может, ему все-таки отрезало голову кабелем, как не раз пугала Рейчел? Или он упал? Господи, только бы он не лежал сейчас на дне шахты…
Я задумалась, что делать, если я обнаружу на крыше лифта № 1 обезглавленный труп Гевина? Тем временем служебный лифт приближался к двум пассажирским лифтам – оба стояли на десятом этаже. Я не обнаружила никаких признаков Гевина или хотя бы его обезглавленного трупа. Не было ни пустых бутылок, ничего, словно Гевин здесь никогда и не появлялся.
Вдруг стены шахты содрогнулись от оглушительного хлопка, у меня в ушах зашумело, как будто я была на берегу океана, только звук был в тысячу раз громче шума волн. Я не очень уверенно выпрямилась, чтобы получше разглядеть крыши лифтов, и когда услышала этот хлопок, инстинктивно схватилась за первое, что попалось под руки. Мои руки словно полоснули тысячи лезвий – я держалась за металлический трос, который от взрыва бешено вибрировал у меня в руках. Но я все равно за него держалась, потому что он был единственным, что отделяло меня от ужасающей темноты внизу – под ногами ничего не было. Только что я стояла на крыше служебного лифта, а в следующее мгновение крыша рухнула подо мной и сложилась, как смятая банка от чипсов «Принглз».
Чипсы «Принглз»… м-м-м-м-м…
Странно, что перед смертью можно думать о таких вещах.
По чистому везению меня не задели металлические осколки, посыпавшиеся сверху. Трос, за который я ухватилась, болтало из стороны в сторону, но я держалась за него руками и ногами. Что-то сильно ударило меня по плечу, пролетая мимо, ногами.
От удара у меня перехватило дыхание, и я немного ослабила хватку. Тут-то я посмотрела вниз и поняла, что кабина служебного лифта исчезла. Вернее, не совсем исчезла, она падала вниз, как банка от колы, брошенная в урну. Над ней, как ленты на вуали невесты, болтались тросы – кроме одного, на котором висела я.