Херст, чей род был настолько же древним, насколько и нищим, вполне мог остановить свой выбор на девице Селдон — это выглядело бы вполне естественно, — хотя Кэролайн не назвала бы этот поступок благоразумным. На какие деньги, скажите на милость, он собирался содержать себя и леди Жаклин? Ведь у обоих не было за душой ни гроша — разве что Господь сотворит чудо и ниспошлет им наследство от какого-нибудь сказочно богатого дядюшки из Америки.
Но с другой стороны — разве деньги могут стать препятствием для двух сердец, охваченных пылкой любовью? Да и с какой стати Кэролайн должна тревожиться о том, на что будет существовать эта парочка? Можно подумать, ей мало своих проблем!
Что, к примеру, она скажет своей матери?
Вдовствующая леди Бартлетт будет сражена этой новостью наповал. Кэролайн даже думать боялась о последствиях. Скорее всего она устроит себе очередной истерический припадок. Мать обожает Херста, она души в нем не чает. А почему бы и нет? В конце концов, он спас жизнь ее единственному ненаглядному сыну. И с того дня вся семья Кэролайн оказалась в огромном и неоплатном долгу перед благородным сиятельным маркизом. Правда, Кэролайн надеялась, что хоть немного сократит этот долг, став его женой.
Но сейчас стало ясно, что обладание Кэролайн для юного маркиза вовсе не давно ожидаемая желанная награда. Боже, как это унизительно!
А они, как назло, уже успели разослать приглашения. Ровно пятьсот штук. Пять сотен гостей — сливки лондонского общества. И что же теперь — Кэролайн снова придется им всем писать? От отчаяния она чуть не разревелась. Пять сотен писем! Ей в жизни столько не настрочить! У нее сводит пальцы после одного или двух писем, а тут целых пятьсот!
Она с горечью подумала о том, что по справедливости эти письма должен написать Херст. В конце концов, это не Кэролайн, а он повел себя не по правилам. Но Херст вряд ли когда-нибудь писал что-то длиннее чека, и она совершит большую глупость, если станет рассчитывать на его помощь в таком деликатном деле.
Может быть, достаточно простого объявления в газетах? Да, так она и сделает! Сообщит в сдержанной, но изысканной форме о расторжении помолвки с маркизом Уинчилси.
Какой позор! Быть брошенной на полпути к алтарю ради леди Жаклин! Кэролайн с тоской представила, как будут сплетничать ее школьные подруги.
Она постаралась взять себя в руки. Нет, так не пойдет. Бывают ситуации и похуже этой. Правда, она не представляла себе, какие именно, но твердо была убеждена в том, что они бывают.
И тут, как по заказу, судьба предоставила ей возможность в этом убедиться.
Кто-то шел сюда. Он не вышел из гостиной, он приближался с другого конца коридора. И как только свет канделябра, который человек держал в руке, осветил черты неизвестного, Кэролайн с ужасом узнала его и поняла, что он попал сюда не случайно.
Он искал леди Жаклин!
От испуга у нее перестало биться сердце. Ничего подобного она не испытывала даже в тот момент, когда отворила дверь в гостиную и увидела, что ее суженый занимается любовью с другой женщиной. Нет, тогда она чувствовала совсем другое.
Но сейчас ее сердце определенно застыло в груди.
Очевидно, света канделябра оказалось недостаточно, потому что человек споткнулся о ножку низенького столика, украшенного вазой с сухими цветами. Едва Брейден Грэн-вилл задел столик, ваза качнулась и опрокинулась, усыпав ковер легкими сухими лепестками. Он невнятно выругался себе под нос и наклонился, чтобы поправить вазу. Кэролайн, следившая за ним из-за лестничных перил, успела разглядеть его лицо и убедилась, что он разозлен гораздо сильнее, чем мог бы злиться человек, случайно опрокинувший в коридоре вазу с цветами.
Плохо соображая, что делает, Кэролайн вскочила и пролепетала:
— З-здравствуйте! — Почему-то ее голос прозвучал так, будто у нее не хватало дыхания.
— Кто здесь? — тревожно вскинулся Брейден Грэнвилл, всматриваясь в темноту.
— Это всего лишь я, — пискнула Кэролайн. Да что такое с ее голосом? Он никогда не был таким писклявым! Она смущенно произнесла: — Кэролайн Линфорд. Мы познакомились с вами в прошлом месяце, на званом обеде у леди Читтенхаус. Наверное, вы меня не запомнили…
— Ах да. Леди Кэролайн. Конечно.
В его низком, раскатистом голосе прозвучало разочарование. Пока она говорила, Грэнвилл поднял канделябр повыше, чтобы рассмотреть ее лицо. И она слишком хорошо знала, что он видит перед собой: молодую особу среднего роста и среднего веса. Волосы у нее не то чтобы темные и не то чтобы светлые, так, какого-то непонятного оттенка. И глаза не голубые и не зеленые, а ничем не примечательные — карие. Кэролайн знала, что не может похвастаться ни одной из тех выдающихся черт, что делали столь неотразимой леди Жаклин. Но кроме того, она знала — благодаря болтливости ее брата Томаса, подобно всем братьям относившегося к сестре с жестокой откровенностью, — что она не та девушка, при встрече с которой хочется оглянуться.
Вот и Брейден Грэнвилл, судя по всему, собрался пройти мимо нее, даже не остановившись. «Можно подумать, сам-то ты писаный красавец!» — обиженно подумала Кэролайн. В конце концов, Херсту он и в подметки не годится. Маркиз Уинчилси выглядел как настоящий Адонис: высокий, стройный, как тростинка, с изящными руками и ногами. А от его пышных золотистых кудрей и голубых глаз просто невозможно было оторвать взгляд! А вот Брейден Грэнвилл был страшнее смертного греха, с непомерно широкими плечами и грудью — ни дать ни взять бочонок, да и только. И хотя Кэролайн не сомневалась, что он бреется каждый день, темная щетина проступала на его смуглых щеках так ярко, что хотелось немедленно отправить его к цирюльнику.
Грэнвилл опустил свой канделябр.
— Полагаю, вы не видели, как здесь проходила леди Жаклин Селдон, не так ли?
Кэролайн невольно покосилась на дверь в гостиную. Она вовсе не хотела этого делать. Ей следовало смотреть куда угодно, только не на эту проклятую дверь. Но ее взгляд тянуло туда со страшной силой — точно так же, как луна притягивает к себе волны прилива.
— Леди Жаклин? — медленно переспросила она в надежде выиграть время и собраться с мыслями.
Страшно было даже подумать, что случится, если она признается в том, что видела леди Жаклин. И что эта дама находится совсем рядом, вот за этой дверью!
Ха, Брейден Грэнвилл прикончит Херста как миленького, это уж точно! Томас все уши прожужжал ей об этом типе, которого с обожанием называл просто Грэнвилл. О том, как его обожаемый Грэнвилл, родившись в Севен-Дайалс — так называли самый убогий, самый нищий квартал лондонских трущоб, — сколотил состояние на производстве и торговле огнестрельным оружием. И о том, что этот Грэнвилл груб. и безжалостен в своей личной жизни — точно так же, как и в бизнесе. И о том, как Грэнвилл заслужил репутацию человека, считавшего пулю наиболее простым и надежным способом решения любых проблем, и что он, конечно, самый меткий и самый проворный стрелок в Лондоне.