У меня внутри все похолодело – водитель подрезавшего меня грузовика тоже оказался пьян. Если бы мне рассказали об этом раньше, я не поверила бы – ведь не бывает таких совпадений, и нормальному человеку слышать такое удивительно и странно. Машина у Марии старенькая, но тоже «Ауди».
– Во сколько?.. – проговорила я, боясь услышать цифру – потому что точно ее знала.
– Семнадцать ноль пять.
О, боже мой… Разница в часовых поясах – но время одно и то же…
– Мэри, – впервые назвав подругу этим именем, взмолилась я. – Скажи мне, что я сплю. Умоляю тебя…
– Что происходит, Лелька? – насторожилась она, и тут я вывалила ей свое – про грузовик с пьяным водителем, про машину, разбитую вдрызг, про швы за правым ухом, про белую норковую шубу. И время – семнадцать ноль пять…
Она долго молчала, я даже испугалась, что нас разъединили, но потом в трубке раздался ее охрипший почему-то голос:
– Этого не может быть, Леля. Так просто не бывает…
– Ты мне не веришь?
– Глупостей не говори. Просто странно – понимаешь? Странно и страшно – как так?
– Я сама не понимаю…
– Н-да… – протянула Мария, с этого момента и навсегда ставшая для меня только Мэри. – Бывает же…
Бывает. Точно. Сейчас, когда в моей жизни появилось много свободного времени, я могла позволить себе проанализировать какие-то факты из наших биографий. То, что я обнаружила, ввергло меня сперва в шок, а потом и в ужас. У нас оказалось столько общего, что, не родись мы с разницей в три года, вполне могли бы считать себя близнецами.
Словно почувствовав, что у меня происходит что-то, следом за Мэри позвонил Алекс с тем же вопросом:
– У тебя все в порядке, Марго?
Я не хотела снова пересказывать свои злоключения, однако скрыть что-то от него мне никогда не удавалось. Выслушав, он помолчал пару минут, а потом вдруг выдал:
– И даже это совпало.
– Что? – испуганно спросила я, сжимаясь на стуле.
– Мэри сегодня тоже разбилась.
– Мэри? – непонимающе переспросила я, и тут меня ошпарило – Мэри!!! Так вот кто дал ей это имя! Ого… – Откуда ты знаешь?
– Ты забыла, что сама дала мне номер ее аськи?
Черт… «Дала»? Да ты выбил его из меня, иначе ни за что бы не сказала, не поговорив предварительно с ней и не заручившись ее согласием.
– Она тебе сама сказала?
– Да. Я тебе потому и звоню – уж очень вы мне друг друга напоминаете.
Ха-ха, шутник… Как может худая, не очень высокая, взбалмошная Мэри напоминать ему меня – рослую, крупную и спокойную? Внешне мы совершенно разные – как черное и белое.
– Алекс… скажи, почему так происходит?
– Почему ты думаешь, что я знаю?
– Ты всегда сам говорил, что знаешь все, что происходит со мной и что произойдет.
Он рассмеялся, но не ответил. Да я и не надеялась получить ответ – если Алекс не хотел говорить, то все просьбы и мольбы уходили в никуда. А на такой вопрос и подавно.
– Ты часто общаешься с ней?
– Это что – ревность, Марго? – усмехнулся он, и я задумалась.
Нет, не ревность. Вернее, не ревность в ее классическом варианте – когда ревнуешь любимого мужчину, например. У меня было другое – я не хотела делить внимание Мэри ни с кем, даже с Алексом. Мне хотелось быть центром ее внимания, объектом, на который направлены все ее взгляды, мысли, слова. И появление в этом круге Алекса могло быть для меня опасным – как яркий и сильный человек, он, безусловно, имел больше шансов. К тому же он мужчина.
– Ну, что молчишь? – в его голосе явственно слышалась насмешка. – Боишься признаться?
– Нет. Я не ревную тебя.
– Я разве спросил, ревнуешь ли ты меня? – неожиданно погрустнев, бросил Алекс. – Ладно, Марго, это беспредметный разговор. Береги себя.
Гудки… Я опять осталась одна, испуганная, с больной головой, со свежими швами за ухом. Одна.
Москва, двухтысячные
Она снова прилетела – какие-то неотложные дела. Я с радостью встречала ее в аэропорту, нетерпеливо подпрыгивая на одном месте и напряженно вглядываясь в толпу, медленно проходящую через стойку контроля. О, вон она, вон – рыжая голова, черная кожаная куртка, стук каблуков сапожек – никто не ходит так громко, как она. Казалось бы, чему там так стучать, в ней и веса-то нет никакого…
– Мэри! – Я замахала руками, снова подпрыгнула, и она заметила меня:
– Марго! Марго, родная! – повисла на моей шее, не обращая внимания на удивленные взгляды. Мэри всегда было безразлично людское мнение.
– Ты постриглась? – Я чуть отстранила ее, рассматривая и пытаясь найти явные изменения во внешности – фокусница Мэри любит эксперименты.
– Да, чуть-чуть. Мне не идет?
– Нет, что ты! Ты прекрасна…
– Н-да… но чтобы кто-то это оценил…
Кому адресуется эта фраза, я не понимаю, да и неважно – главное, что Мэри здесь. Пусть ненадолго, но со мной. Только ей могу сейчас рассказать о произошедшем, только ей – потому что она существо из другого мира, где нет этих ужасов с работой, взяток, обходных путей, грязи и рейдерских захватов. Моя Мэри – девушка почти воздушная, земные проблемы ее мало беспокоят. Живет, в завтрашний день особо не заглядывает… Вот бы мне так…
Выходим из здания аэропорта, на стоянке убираем ее чемодан в багажник, и вдруг Мэри ручкой зонта-трости (который, кстати, ей подарила я) тянет меня к себе, уцепившись за шаль, обернутую вокруг шеи:
– Ну что, какие новости?
– Мэри, отпусти, ну, что ты? – Я пытаюсь освободиться, но она тянет:
– Марго, не туфти, я же вижу. Рассказывай, пока за руль не села, потом отвлекаться будешь, а я еще пожить планирую.
Вздыхаю. Не очень хочу грузить Мэри проблемами с работой и вообще ее полным нынешним отсутствием даже в перспективе – она начнет считать себя виноватой. Уж не знаю, как так вышло, но у нее какое-то обостренное чувство вины перед всем человечеством. А уж во всем, что касается меня, Мэри просто маньячка. И я перевожу разговор. И ошибаюсь с темой…
– Если ты имеешь в виду Алекса, то он снова пропал.
И вот тут Мэри буквально взрывается, отшвыривая сигарету:
– Да и черт с ним! И больше вообще никогда не говори мне о нем – я просто не желаю слышать!
Однако… что же такого умудрился сделать ей Алекс, чтобы Мэри так психанула? Надо будет осторожно, попозже, в момент, когда она расслабится и потеряет бдительность, выяснить. Потому что в том, что было нечто , я не сомневаюсь даже – не первый год его знаю. И еще меня удивляет, что Мэри вдруг перестала звать меня Лелькой, как всегда, – перешла на имя. «Марго, Марго»… Странно. Кстати, откуда возникла эта «Лелька», Мэри так и не говорит.