Отец передвинул кресло вплотную к Марининому, взял ее за руку, сжав.
– Мариша, дочка, я все понимаю – в тебе говорит сейчас обида на меня, на брата… Но тебе не кажется, что это немного другое? Мы ведь совсем не об этом говорим с тобой.
– Почему не об этом? Как раз в моем проблемном детстве причина всех моих жизненных неурядиц. А хочешь, – внезапно подавшись к нему, спросила Марина, – хочешь, я расскажу тебе о том, как я попала к Мастифу? Он ведь на том и поймал меня – на желании что-то иметь в этой жизни. Ты хорошо представляешь себе зарплату молодого врача? Я не спрашиваю про сестринскую, она в разы меньше. А я была молода, привлекательна, мне хотелось независимости от всех, хотелось хоть раз в жизни купить себе нормальное платье, а не вязать по ночам на дежурствах эти чертовы кофточки из дешевых ниток! И когда Мастиф предложил мне работать на него, я не очень долго думала, скажу честно. Да, я прекрасно понимала, во что ввязываюсь и чем рискую, не буду врать, что не была в курсе, кто передо мной и что за работу он предлагает.
Она перевела дыхание, отпила сок, выловив из стакана тонкую, не растаявшую еще до конца льдинку. Сейчас Коваль абсолютно не кривила душой – в тот момент она действительно знала, как и что. Отец внимательно слушал, не выпуская руку из своей, только поглаживал слегка ее холодные пальцы и как-то растерянно улыбался, словно не знал, как реагировать.
– Папа, – продолжила Марина, немного успокоившись, – когда я купила квартиру… да что там – купила, Мастиф помог сделать документы на хату убитого им коммерса… Так вот, когда у меня появилась квартира, я испытала такое счастье оттого, что это только мой дом, только мой, где никогда не будет пьяных уродов и гулянок до утра, такое блаженство, что даже не особо задумалась о том, каким образом она мне досталась и где теперь ее бывший хозяин. Я летела домой как на крыльях, хотя, кроме собаки, меня там никто не ждал, я ходила по своим комнатам, которые сама обставляла той мебелью, которая нравилась мне, и мне казалось, что я обрела в жизни хоть что-то свое, понимаешь? А потом я купила машину – свой первый джип, на котором гоняла по городу… Ты можешь считать меня чудовищем, которому только материальное в жизни важно, но вспомни, что до этого у меня не было абсолютно ничего…
– А как же остальное, дочка? – тихо перебил отец, и она поняла, о чем он.
– Остальное… Ох, папа, про остальное до сих пор больно вспоминать… Мои мужчины были несчастны со мной, несмотря ни на что – ни на мою внешность, ни на деньги, ни на любовь… Я просто не способна любить кого-то, папа… И теперь я понимаю, что даже Егора я любила не за то, какой он, а за то, что он – мой. Собственница чертова…
Коваль заплакала, утирая слезы рукавом халата, и тут, как будто под дверью подслушивал, появился Хохол, опустился на колени рядом с ее креслом, взял за вторую руку:
– Котенок, не плачь.
– Ты не понимаешь…
– Все я прекрасно понимаю – тебя опять мучают какие-то выдуманные грехи, ты грызешь себя за то, чего не делала. Я тебе при отце это говорю, он свидетель, – у меня никогда уже не будет в жизни другой женщины. – Он вытер ее глаза, поцеловал и велел неожиданно жестко: – А теперь немедленно прекрати это! Чтобы я больше не видел тебя такой, слышишь? Моя Коваль совсем другая.
Она вымученно улыбнулась, повернувшись к отцу:
– Видишь? Что бы я делала без него?
– И не надо ничего делать без меня, – подтвердил Хохол, улыбаясь. – Выйдем на минутку? Тебе звонили… – И по его глазам Марина поняла, что новости не из приятных.
– Папа, мы сейчас. – Она встала из кресла и пошла вслед за Женькой в кабинет, плотно закрыв за собой дверь и усаживаясь за стол. – Ну?
Хохол присел на край стола рядом с ней и тихо проговорил:
– Маринка, дело плохо – мне сейчас один человечек позвонил, сказал – сняли Мальцева.
Рома Мальцев был председателем горспорткомитета, получал вторую зарплату у Коваль, помогая иногда утрясать вопросы, связанные с командой. И эта новость о его смещении с должности означала только одно – Кадет надавил на кого-то в мэрии, чтобы лишить Марину «крыши», а заодно и предупредить о том, что сидеть в кресле президента клуба ей осталось ровно до назначения нового председателя. Та-ак…
– А ну-ка, набери мне Рому, – велела она, закурив, пока Женька искал номер. – Рома? Здравствуй, дорогой, это Коваль. Что за странные слухи до меня дошли?
– Марина Викторовна, да я сам в шоке – трах-бах, внеочередная сессия горсовета. Запросили смету по клубу на новый сезон, изучили и говорят: мол, многовато денег из городской казны идет на никчемную команду. – Ромин голос чуть подрагивал, да оно и понятно – отлучили от кормушки, ведь ему не только Марина денежки подбрасывала.
– Что?! Эти копейки, которые мне приходилось выбивать едва ли не силой, называются деньгами?! – Ее возмущению не было предела – за этот сезон город еще остался должен игрокам их официальную зарплату, которая в сравнении с тем, что платила Коваль, была просто издевкой. – Рома, или ты не все знаешь, или не все говоришь – так не бывает, чтобы на скорую руку скинули председателя горспорткомитета! К тебе точно никто не подъезжал и не просил освободить местечко за хорошее вознаграждение? – подозрительно спросила она, зная Ромину любовь к легким деньгам.
– Да мамой клянусь, Марина Викторовна! – заголосил перепуганный Рома. – Что я, японский камикадзе?
– Ну, я надеюсь, что это не так. Но смотри – узнаю что, башку сверну! – пообещала Марина. – Ты пока не дергайся, еще ничего не ясно, постараюсь урегулировать.
– Марина Викторовна, по гроб жизни обязан буду!
– Разберемся, – она положила трубку и задумалась.
По всему выходило, что без Кадета не обошлось, решил, значит, официально сдвинуть, по закону. Иметь своего человека в мэрии города ох как выгодно – все под контролем, всегда рука на пульсе, а если вдруг нужно, то и кое-какие проблемы можно разрешить без лишних финансовых затрат. И вот Рома слетел с кресла… Посоветоваться не с кем – с мэром в последнее время отношения стали весьма натянутыми. Эдичка все еще злобился на нее за то, что ей удалось уговорить нескольких влиятельных чиновников отдать в бессрочную аренду стадион и разрешить его реконструкцию. Радовался бы, что сбыл с рук убыточное сооружение – там нужно столько вложить, что Марина уже всерьез задумывалась, а не снести ли его вообще и не построить ли новое. Придется звонить Ворону, может, «старший товарищ» посоветует что-нибудь дельное…
Но поймать Ворона оказалось делом весьма и весьма нелегким – ни один его номер не отвечал, а посему им с Женькой пришлось прокатиться в город, в «Матросскую тишину». Хохол, конечно, возрадовался – это был его любимый кабак, да и с момента возвращения из Англии они нигде не были по вполне понятной причине.
Повязку с бока Марине пока еще не сняли, она создавала легкий дискомфорт, но выхода не было, увидеться с Вороном нужно было просто обязательно, поэтому пришлось терпеть и одеваться.