– Уже ничего, можешь идти. Скажи Даше, что я не буду ужинать.
Марина вытянула из пачки очередную сигарету, и Макс недовольно попросил:
– Не курите столько, Марина Викторовна, вам нельзя.
– Я тебе больше скажу – жить вредно, от этого всегда умирают! – громким шепотом сообщила она, щелкая зажигалкой.
Решив, что с него на сегодня уже хватит, Макс ретировался.
Коваль всего неделю назад вернулась из Швейцарии, где пробыла почти три месяца, решившись вдруг на пластическую операцию – убрала мелкие морщины вокруг глаз, шрам, уродовавший лоб, чуть накачала гелем губы. Вот это последнее – просто нечто, даже самой понравилось, теперь осталось дождаться реакции мужа. А мужа-то как раз и не оказалось дома, он застрял в Москве на каком-то не то съезде, не то форуме. Он в последнее время стал очень влиятельным человеком, строительным магнатом. Даже репутация бывшего криминального авторитета не мешала, даже то, что женат он на широко известной в узких криминальных кругах региона Марине Коваль. На ней, Наковальне…
Хотя и Марина тоже теперь дама вполне законопослушная, но весь ее бизнес – так, панама на вершине айсберга. Днем агентство, а ночью, если надо, опять самая отмороженная бригада. Но попасть под охрану Коваль считалось в городе очень большой удачей: ее ребята – люди серьезные, дело свое знали четко. Даже в службе безопасности мэрии были ее парни, а уж Егор Сергеевич Малышев вообще других не признавал, рад был до безумия, что безбашенная его жена угомонилась наконец-то. Наивный…
Деньги в общак Сереге Строгачу Марина все равно платила регулярно и считалась после него второй, хотя остальных это просто бесило. Но кто виноват, что борзая молодая девица в свое время оказалась умнее шестерых тертых жизнью мужиков, вместе взятых!
Строгач всегда ценил ее умение правильно просчитать ситуацию и пойти напролом, если надо, не считаясь ни с чем и ни с кем. За то и страдала вечно. Но ведь большие деньги и власть не даются даром, и кто бы считал пули в нежном девичьем теле! Егор всякий раз мрачнел, когда жена раздевалась и становились видны три шрама от пуль на груди и животе.
– Детка, это не пирсинг и даже не татуировка – совершенно не женское украшение.
Но так уж случилось, никуда не денешься. Она понимала, почему он это говорил – для него не существовало ничего лучше и прекраснее ее тела, которое Егор знал на ощупь. Оно будило в муже самые разные эмоции – от нежного восхищения до желания скрутить в бараний рог. Ей повезло – он прекрасно понимал, кого берет в жены, поэтому его не шокировали ее причуды ни в жизни, ни в постели. Даже разница в возрасте в четырнадцать лет не мешала им терять голову друг от друга.
«Господи, а это кого еще несет на ночь глядя?» – Марина поднялась и пошла к двери, но домработница Даша уже впустила в прихожую запорошенного снегом Егора. Коваль с визгом повисла на шее мужа, болтая ногами.
– Подожди минутку, дорогая, я же весь в снегу, ты промокнешь и простынешь! – взмолился он, осторожно ставя ее на пол и сбрасывая мокрую дубленку. – Соскучилась, девочка моя?
– Как тебе не совестно спрашивать об этом? – возмутилась Коваль, прислоняясь спиной к косяку и с обожанием глядя на раздевающегося мужа. – Я не видела тебя три месяца и неделю!
– Подсчитала даже? – улыбнулся Егор, поднимая ее на руки и унося в гостиную, поближе к свету, чтобы иметь возможность лучше рассмотреть лицо. – Слушай, мы так не договаривались! – укоризненно покачал он головой. – Ты выглядишь теперь от силы на двадцать пять! Боже, а губы-то…
– Тебе не нравится? – расстроенно спросила Марина.
– Ерунды не говори! Просто ты совсем девочка на моем фоне.
Она расхохоталась – даже человек с больным воображением не мог бы дать Егору столько лет, сколько ему было на самом деле. В свои сорок пять он выглядел очень свежо, даже седые волосы не портили впечатления, скорее наоборот. Вся его седина была результатом четырехлетнего брака с Коваль. Но она знала, что Егор не променял бы ни одного дня этой жизни на годы с кем-то другим. Он по-настоящему любил ее.
Егор провел пальцем по ее губам и мечтательно прикрыл глаза. Марина поймала его палец, обхватила его и провела по нему языком, но муж пресек откровенную попытку склонить его к немедленному занятию любовью:
– Остановись, у нас еще вся ночь впереди, все успеешь. Пойдешь со мной в душ или прическу жалко?
Какая прическа – парик! Волосы после ранения в голову росли медленно, и Коваль все еще ходила в черном парике, хотя и из своих уже можно было соорудить приличную короткую стрижку. Просто она не успела к его приезду.
Стоя в душевой кабине, Марина прижималась к сильному телу Малыша и замирала от удовольствия, оттого, что он снова с ней, можно касаться его, гладить, целовать. Для нее не было ничего более волнующего, чем его присутствие рядом. Они любили друг друга, как бы странно в наше дурацкое и неправильное время это ни звучало. Даже отсутствие детей не делало этот брак менее счастливым и крепким. Марина с Егором и не обсуждали это никогда, прекрасно понимая, что при ее образе жизни ребенок – роскошь совершенно непозволительная, еще одно уязвимое место. Что поделаешь…
Душ расслабил Марину настолько, что она примирилась даже с необходимостью встречать Новый год. Правда, и на этот счет у них с мужем был собственный вариант – японская кухня, горящий в камине огонь, медвежья шкура вместо дивана, неторопливые занятия любовью вместо телевизора и текила – вместо шампанского. Коваль вообще терпеть не могла этот пафосный напиток, ее так и тянуло оттопырить пальчик и говорить тоненьким голоском глупости. Вот с текилой все проще обстояло, это оказался стопроцентно ее напиток, отвечающий бешеному темпераменту. Егору, правда, увлечение жены «Санрайзом» было не очень по душе, но он не препятствовал, зная, как потом ему же будет хорошо, когда после пяти стаканчиков «текила-бум» они окажутся в постели.
Эта новогодняя ночь не стала исключением. Стол в каминной был накрыт по японским канонам, Коваль в черном кимоно, которое Егор привез ей из Японии, в черном парике, с глазами, накрашенными ярко и вызывающе, а он сам – в халате. Марина сидела у мужа на коленях, и он кормил ее роллами, перемежая дело поцелуями, а уж это Малыш умел и любил.
– Девочка моя, как же ты хороша, как же я люблю тебя… – Он развязал пояс кимоно, забираясь рукой под него и лаская ее грудь. – Я тоже соскучился по тебе, в Москве все время о тебе думал. Не уезжай так надолго.
– Между прочим, я приехала, а тебя нет дома! Мог бы и позвонить, что в Москве, я бы билет поменяла – и к тебе.
– Детка, все решилось за сутки буквально, я не собирался никуда ехать. И что бы ты делала там одна? Я почти все время на этих чертовых сборищах торчал.
– Малыш, а ты ничего не скрываешь от меня? – подозрительно спросила Коваль, заглядывая ему в глаза.
– Дорогая, ты опять за свое? Ревность – страшная и разрушительная штука.
Это и без него Марина знала! Но что делать, когда муж так чертовски привлекателен, что любая готова на все, только бы хоть на пять минут оказаться на ее месте? А Коваль просто не переносила этого, даже думать не хотела, могла убить каждую, пусть только осмелится приблизиться к ее Егору на расстояние менее ста метров.