Белла вздрогнула.
– Вы уверены, что сейчас это слово уместно? – спросила она, испытывая смутное предчувствие того, что Володарский ускользает от нее, что он, предлагая ей вспомнить об уговоре, связанном с его покровительством, напоминает ей о том, что она в принципе СВОБОДНА?
– Ты снова перешла на «вы»? Хорошо. Говори как тебе удобно. Но я просто хочу напомнить тебе, что ты свободна…
«Но что мне делать с этой свободой?» Белла снова готова была заплакать. Разве может мужчина, который любит женщину, так спокойно говорить ей о свободе?
– Я понимаю, о чем ты сейчас думаешь… Тебе кажется это диким: я влюблен в тебя и вдруг так спокойно говорю о твоей свободе… Но пойми и меня: разве могу я добиться твоей любви, посадив тебя в клетку? Ты должна сделать ВЫБОР сама. А когда ты его сделаешь – этого не знает никто. И я не буду тебя торопить. Но если ты хочешь знать мои чувства, то знай, Белла: я люблю тебя. И если ты станешь встречаться с другим мужчиной, я буду страдать. Но это не должно останавливать тебя. Я верну тебе твое имя, у тебя будет все, чего ты только пожелаешь…
– Там, в Москве, – проговорила, едва справившись с волнением, Белла, – вы сказали, что еще женаты и что мы будем жить… вернее, я буду жить, ПОКА в Москве… Объясните… Я ничего не понимаю.
– Мне важно было узнать, заодно ты с Максом или нет. Я очень боялся, что ошибся в тебе, но теперь я понимаю, что ты ничего, абсолютно НИЧЕГО не знала…
– Вы имеете в виду московские счета, которые вы открыли на мое имя?
– Да.
– Но зачем они вам или мне?
– Во-первых, деньги – они всегда деньги и, согласись, играют большую роль в жизни человека. Возможно, я надеялся КУПИТЬ тебя таким образом. А во-вторых, как бы я проверил тебя иначе? Тебя и Макса?
– Как это все хитро и неинтересно. Но вы правы, я люблю деньги. Как, впрочем, и всякий нормальный человек. И вы в том числе…
– Я знаю, о чем ты давно порываешься меня спросить и все не решаешься… Тебе хотелось бы узнать, каким образом у нас с тобой происходил бы разговор, касающийся наших с тобой отношений, если бы вы с Максом НЕ ПОГИБЛИ, так?
Она кивнула головой.
– Я бы просто приехал к тебе и выложил все начистоту. Я сделал бы тебе предложение.
– Значит, вы уже давно в разводе?
– Я тщательно скрывал это.
– Но почему?
– Я же все-таки губернатор.
– А я все-таки замужем…
– Я бы признался тебе в своих чувствах и стал ждать. А может, и похитил бы тебя… Впрочем, кажется, я так и поступил. Белла, я не тот человек, каким ты меня воспринимаешь, я страшный человек, страшный и непредсказуемый… Да, возможно, я пошел бы на крайние меры вплоть до шантажа, до чего угодно, лишь бы добиться тебя, но не потому, что я такой негодяй… – Он остановился, чтобы перевести дух. – Просто я очень хотел тебя… И это мое желание оказалось мощным рычагом… Зная, что ты сейчас моя, я чувствую себя просто глыбой, которую невозможно сокрушить… Ты питаешь меня мощнейшей энергией… Ты, твоя красота, твой взгляд, то, что ты вообще существуешь…
– Так, значит, это ты пытался убить Макса?
– Нет. И ты должна поверить мне. Пусть я тебе только что признался в том, что шел к своей цели напролом, но я никогда не выходил за рамки. Жизнь человеку дается Богом… Я не собирался устранять Макса физически. Да и посуди сама, как мог я подложить бомбу в машину, куда ты могла сесть в любую минуту? Чтобы я рисковал твоей драгоценной жизнью? Нет, Белла! Я хитрый, умный, жестокий, вероломный, но я не убийца… Ты улыбаешься?
Белла, пожав плечами, рассмеялась. Она и так чувствовала, что Володарский при всех своих качествах неспособен на убийство, но, выслушав его, успокоилась окончательно.
– Мне тоже следует сделать признание? – Она протянула руку, взяла небольшую кисть черного винограда и отщипнула одну ягоду. – Я ведь не ангел, скажу тебе…
– Интересно, а как бы ты восприняла мое предложение, если бы не было этого взрыва и всего остального, что обрушилось на твою красивую головку и нежные плечи?
– Отказала бы. Нисколько не задумываясь.
– А сейчас?
– А сейчас я с тобой.
– А завтра? – Он сел на медвежью шкуру возле ее ног и прижался к ним щекой. – С кем ты будешь завтра?
Она склонилась над ним и запустила пальцы в его волосы, затем соскользнула на шкуру и дала себя поцеловать в губы. Володарский обнял ее и прижал к себе. Она слышала его дыхание и чувствовала, что он едва сдерживается, чтобы не наброситься на нее… И это его желание, которым был пропитан, казалось, даже теплый воздух комнаты, не могло оставить ее равнодушной. Таких сильных ощущений, какие она испытывала, находясь рядом с Володарским, она не испытывала с Максом. Она снова и снова признавалась себе в этом. Любовь к Максу основывалась на чувстве великой благодарности, на уважении… Но в ней, оказывается, не было той физической страсти, которая, поначалу обезоружив Беллу, теперь пробудила в ней вкус к жизни, к мужчине-любовнику. Она была готова находиться в объятьях Петра вечно. Но она знала также, что никогда ему об этом не скажет, что будет биться под ним, умирая от наслаждения, царапая его плечи и спину, но никогда не признается ему в этом. Она не отдаст ему в руки золотой ключик своей уязвимости, который мог бы подарить ему относительный покой. Зачем?
…Она открыла глаза и увидела кисть винограда. Возбуждение и последовавшее за ним ощущение пресыщенности исчезли. Белла хотела только одного: спать. Но прежде, чем Володарский отнес ее, мокрую и уставшую от любовных ласк, в постель, она, вдруг подняв голову, четко и достаточно громко сказала:
– Знаешь, а ведь у Макса нет твоей доверенности… Он потерял ее в какой-то машине, которая везла его в ту самую ночь в аэропорт… Вот так-то…
2 сентября
Утром она проснулась от звуков знакомого голоса. В спальню заглянул Володарский и широко улыбнулся. Он выглядел, как большой ребенок, который пришел похвастать своим рождественским подарком.
– Доброе утро, Белла…
– Привет, господин Володарский. Что такого могло случиться в это пасмурное утро, что ты так улыбаешься?
– Угадай, кого я привез к нам в гости?
Это «к нам» заставило ее приятно вздрогнуть.
– Лучше не говори… Сейчас я приведу себя в порядок и выйду… Надеюсь, что это не Макс?
Но у камина она увидела толстячка, который при виде Беллы подскочил с кресла и бросился к ней, словно родной отец, которого она не видела много лет.
– Белла, Господи, я уже и не думал свидеться! – Савельев обнял ее и прижал к себе. – Надо же, живая и здоровая… Петр Филиппович, вот сюрприз так сюрприз…
– Я что-то не поняла, – смутилась Белла, которая, увидев Савельева, подумала, что Володарский уже успел ему все объяснить… А теперь она не знала, как ей себя с ним вести и о чем говорить: то ли признаваться, что они были знакомы и вели вместе расследование, то ли продолжать играть роль племянницы Пасечника?.. По выражению лица Савельева она поняла, что и тот, спохватившись, что чересчур эмоционально выразил свое радостное чувство при виде Беллы, не знал, что ему говорить дальше. Поэтому Белла посмотрела на Володарского и, чуть заметно кивнув головой, решила заговорить первой: – Как там поживает Григорий Александрович? Он очень ругает свою непутевую племянницу?