Но Артем не пошел. Более того, он высвободил свою руку, озабоченно взглянул на часы и вдруг шлепнул себя по лбу ладонью:
– Вот черт! Совсем забыл, что меня ждут в актовом зале!
– Кто?! – пираньей оскалилась Нинка, готовая загрызть любого, кто встанет сейчас на ее пути.
– Одноклассницы, разумеется!
– К черту! – прорычала Егармина и снова подхватила Артема под руку. – С этой минуты мы вас будем сопровождать повсюду!!!
Ей, этой нахалке, было наплевать, что она в очередной раз использует свою подругу. Совершенно не поинтересовавшись ее мнением и желанием, она протаскала Марьяшу за собой и Артемом весь остаток вечера, причем Марьяша вынуждена была играть роль дуэньи при этой сладкой парочке.
Часа через полтора у Марьяши жутко разболелась голова, и она решила покинуть воркующую пару.
– Я ухожу, – она дернула Нинку за край короткого платья. – Иду за сумкой и ухожу!
– А?! – Смерив подругу с головы до пят взглядом течной суки, Нинка снисходительно разрешила той удалиться.
Но Артем неожиданно запротестовал. Пространно, долго и путано он говорил что-то о нерушимых узах дружбы, из чего Марьяша едва не сделала вывод, что он предлагает секс втроем.
– Нет, я ухожу, – твердо стояла она на своем. – Желаю вам приятно провести время...
Она пошла, спиной ощущая на себе странноватый взгляд их нового знакомого. Спроси ее в тот момент, что ей показалось странным, она бы не ответила. Это потом, много времени спустя, у нее появилось время для анализа и оценок. В этот же момент ее душил гнев на вероломную подругу и... несправедливость бытия.
На лету схватив свою сумку со стула, она достала из нее пакет и принялась засовывать туда кастрюлю из-под голубцов, коими славилась как мастерица. Кое-как справившись с этим занятием и выпачкав руки о замызганные соусом края кастрюли, Марьяша решилась на отчаянный поступок.
Для того чтобы вымыть руки в женском туалете, ей нужно было спуститься на первый этаж и пройти коридором мимо приветливо распахнутых дверей актового зала. Но видеть опять исходящую слюной вожделения Нинку было выше ее сил, поэтому она решила воспользоваться мужским туалетом, благо что располагался он всего лишь в паре метров от их кабинета.
То ли архитектор, задумавший столь вычурный проект, был ханжой, каких свет не видывал, оторвав друг от друга на немыслимое расстояние два этих клозета, то ли он был бездарью номер один, но сейчас в непосредственной близости от обезумевшей от ревности и обиды Марьяши был именно мужской гальюн. Им она и решила воспользоваться. – Эй! Здесь есть кто-нибудь?! – громко крикнула она, приоткрыв дверь мужского туалета. – Если есть, то выходите по одному и с застегнутыми ширинками, я мою руки!
Последнее она добавила скорее по инерции, потому как на ее вопли никаких звуков, кроме урчащей в бачках воды, не последовало.
Марьяша вымыла руки, неспешно высушила их под сушилкой и совсем уже было собралась покинуть туалет, когда взгляд ее упал на дверь, ведущую к писсуарам. Странность заключалась в том, что она была лишь слегка приоткрыта.
Сколько лет существовала эта школа, столько лет дверь эта совершенно не держалась на петлях и приветливо распахивалась от любого дуновения ветерка, приводя в отчаяние посетителей этого заведения.
Марьяша, может быть, и забыла бы об этом, если бы не ее бывшие одноклассники, вовсю сыпавшие хохмами сегодня за столом по сему поводу. И вот сейчас эта самая злополучная дверь оказалась приоткрытой ровно на четверть метра.
– Эй, кто там? – Марьяша опасливо заозиралась и приблизилась к магнетической фанерной створке, выкрашенной половой краской в грязно-коричневый цвет. – Кто там прячется?
Видимо, совсем ошалев от спиртного, а может быть, от разочарования, постигшего ее сегодня на любовной почве, Марьяша пнула дверь ногой. Та не шелохнулась. То есть не совсем, конечно же. Она немного подалась, но не распахнулась вовсе, как об этом говорили подвыпившие однокласснички. Что-то ее сдерживало изнутри. Что-то такое, что не давало ей привычно распахнуться.
– Да кто там, наконец?!
Вот спрашивается: какое ее дело, кто там прячется за полуприкрытой дверью мужского (мужского же, не какого-нибудь!!!) туалета? Может, у человека «молнию» заело! Может, он предается чему-то запретному! А не отвечает ей по той простой причине, что не хочет этого делать. Да и место ли женщине в мужском сортире?!
Но на это секундное замешательство, мелькнувшее искрой в изрядно поплывших мозгах Марьяши, она даже внимания не обратила. Не зря же она была Овном от рождения. И посему, уперев зодиакальные рога в злополучную дверь, с третьей попытки приоткрыла ее ровно настолько, чтобы просунуть туда свою любопытную головушку.
Молодой мужчина (в нем она с первой попытки узнала мальчика из параллельного класса – вечно заносчивого, разгуливающего по школе в модных и дорогих тряпках) лежал на полу с широко раскинутыми в стороны руками. Ноги его были скрещены, что кощунственно навело ее на мысль о желании перепившего мужика просто-напросто отдохнуть на прохладном цементном полу. Но вот лицо его ее напугало.
Во-первых, подбородок был неестественно высоко приподнят и вывернут под немыслимым углом по отношению к левому плечу.
Во-вторых, глаза были полуоткрыты и, как ей во хмелю показалось, подернуты какой-то пеленой.
В-третьих, он показывал ей язык.
То есть не ей, конечно же. Это просто создавалось такое впечатление, потому как кончик языка его был высунут наружу.
Вам бы показалось, что человек этот скорее мертв, чем жив? Да?! Вот и ей тоже!
Вытаращив глаза и раскинув руки на манер покойного, она пробкой выскочила из мужского туалета. В два прыжка преодолела коридор с лестничным пролетом и, отчаянно ловя ртом воздух, ворвалась в учительскую, располагавшуюся на первом этаже.
– Что случилось, Мариночка? – приподняла голову от журнала их директриса, знавшая почти всех настоящих и бывших учеников если не по фамилии, то по имени точно. – Ты что, увидела привидение или заблудилась?
– Там... Там!!!
– Ну что там? Что? – Усталость откровенно сквозила в вопросах директрисы, и Марьяше на мгновение сделалось стыдно.
Но она все же нашла в себе силы выпалить:
– Там труп!!!
– Где? – Директриса, звавшаяся Нонной Андреевной, автоматически потянулась к телефону. – А ну без истерик! Быстро и по пунктам!
В двух словах передав безрадостную историю, опустив разве что встречу с прекрасным незнакомцем и вероломство верной подруги, Марьяша, переложив груз ответственности со своих плеч на административные, почти радостно заключила:
– Он безнадежно мертв, Нонна Андреевна!
– Понятно... – Директриса отрапортовала в местную милицейскую дежурку о происшествии и, лишь положив трубку на рычаг, с изумлением воззрилась на бывшую ученицу. – А на кой черт тебя в мужской сортир понесло? Ты что, извращенка?