– Ну, прости, – забормотал он, заползая ей под свитерок одной рукой, а второй шаря под коротенькой юбочкой. – Я не подумал, прости. Значит, будем импровизировать...
В импровизациях Толик был весьма ушлым соблазнителем. Татьяна очутилась на седьмом небе от счастья и наслаждения, полностью вверяя себя опытным рукам своего избранника. Тревога постепенно отпустила ее, и вспомнила она об истинной цели своего визита лишь ближе к утру.
Толик к тому времени устало дремал на сбитых простынях, обнимая ее одной рукой, а другую свесив на пол. За незашторенным окном мирно сыпали крупные хлопья снега, навевая умиротворение. Часы еле слышно тикали.
Татьяне очень хотелось верить в то, что эта волшебная ночь никогда не кончится и что через десять и двадцать лет она будет просыпаться вот так же, слушая мерное дыхание любимого, заведомо зная, что их счастью никто и ничто не угрожает. Но то, что выяснилось несколько месяцев назад, лишило ее не только покоя, но и всякой надежды на это самое счастье. Рассказать о своем открытии кому бы то ни было она не могла из боязни показаться неадекватной. Оставался, правда, Толик. Но и тут были свои «но».
Обладая от природы даром удивительной проницательности, Татьяна видела, что Кулешов трусоват. Потому-то она и сделала ставку на это его качество, припугнув ребятами своего папаши, хотя сердце ее разрывалось от унижения. Но ревность подстегивала, и, заведомо зная, что красавицей ей не стать ни под каким соусом, она буквально вырвала его из лап этой новенькой, которой, по Татьяниному мнению, было все равно, к какому берегу пристать. И Таня вцепилась в Кулешова, зафиксировав свою хватку почище добермана. Сейчас же она начала всерьез сомневаться в правильности сделанного выбора. Сейчас ей нужен был рядом совсем другой человек: сильный, смелый и даже безрассудный. Ни первым, ни вторым, ни тем более третьим качеством Толик не обладал. Зато обладал неоспоримым аргументом в свою защиту – Татьяна его любила. Такого вот трусоватого, безвольного и не знающего до конца: что же ему в действительности в этой жизни нужно.
Ну а что касается нужного ей человека, то его в конце концов можно будет отыскать. Нанять за деньги, которыми она владеет в достаточном количестве. А за то время, что будет раскручиваться механизм, запущенный ее руками, нужно оградить любимого от любого намека на опасность...
Толик заворочался. Приподнял голову и ошарашенно заморгал, поймав в полумраке комнаты немигающий взгляд Татьяны.
– Почему ты не спишь? – Он дежурно ухватил ее за маленькую грудь и попытался притянуть Татьяну к себе.
– Толик, послушай меня внимательно, милый. – Она мягко высвободилась и укрылась до подбородка краем простыни. – Ты напрасно подумал, что мой визит – это визит взбесившейся от гормонов нимфоманки. Дело очень серьезное.
– Да? – Он тряхнул отяжелевшей после бурно проведенной ночи головой и, привалившись спиной к подушке, попросил: – Давай ты сначала расскажешь мне в двух словах, что происходит, а потом мы постараемся вместе во всем разобраться. Идет?
– Идет. – Она обреченно вздохнула и после недолгой паузы обрушила на него жуткую правду, от которой Толик чуть не впал в коматозное состояние. – Я думаю, что мой дорогой папочка готовит на тебя покушение...
– Что?! – Он даже икнул от неожиданности, сконфузился и переспросил: – Что готовит?
– Покушение, милый. Ты не ослышался.
– Но зачем ему это?! Зачем?! Если я так не понравился ему, то готов выслушать встречные предложения. Извини, конечно, но умирать молодым как-то... Короче, ты умная женщина, ты понимаешь!
– Дело не в тебе лично, как в Анатолии Кулешове такого-то года рождения. Нет! Дело в том, что я собралась замуж! И так уж получилось, что выбрала тебя...
– Но почему?! – взвился мгновенно Толик, соскочил с дивана и принялся голышом метаться по комнате. – Он же был так приветлив!
– Это тоже часть игры, – перебила его Татьяна. – Часть того фарса, которые так любит разыгрывать мой папа.
– Слушай! – Он внезапно остановился и нацелил в темноте на нее дрожащий указательный палец. – А может, ты все излишне драматизируешь?! Может, все не так?! Твой отец произвел на меня впечатление, ну... если не совсем добропорядочного гражданина, то уж во всяком случае не разрушителя счастья своей дочери. Он даже грозился мне яйца отрезать, если я тебе когда-нибудь изменю!.. Нет, Тань, он не убийца! Во всяком случае, трудно поверить, что он ни с того ни с сего собирается убить своего будущего зятя...
– Ага, – она печально качнула головой. – Так же трудно, как представить его в роли Синей Бороды!
– Что ты этим хочешь сказать?! – Внутри у Толика все застыло.
– Только то, что много лет назад он весьма умело и целенаправленно натолкнул мою мать на мысль о самоубийстве...
– Она покончила жизнь самоубийством?! – просипел Кулешов, по-рыбьи хватая ртом воздух.
– Нет, хотя все выглядело именно так...
– То есть?!
– Это мой отец убил ее, Толик! Мой отец – убийца своей жены и моей матери!
– Но при чем тут я?! – почти взвизгнул Толик, еле сдерживаясь, чтобы не надавать пощечин женщине, ввергнувшей его в такое дерьмо. – При чем тут я?!
Татьяна, прекрасно понимавшая его душевное состояние, не обиделась, а лишь кротко ответила:
– Все дело в завещании, оставленном моей матерью. Все дело в нем и ее деньгах...
Нелепейшая мысль – организовать летнюю встречу с выпускниками пришла в голову Егарминой Нинке, однокласснице и ближайшей подруге Марьяши. Но это сейчас, спустя полгода, эта мысль кажется Марьяше нелепой и даже кощунственной, но тогда была подхвачена ею с полным восторгом. Подруги организовали бурную деятельность по переписке. И выцарапав согласие почти у большинства бывших одноклассников, они назначили эту встречу на тринадцатое июля.
Разве придет в голову умному человеку назначать встречу на число, обожаемое нечистым?! Да никогда! Но подруги, решив наплевать на условности, твердо стояли на своем, и в результате их упрямства бывшие одноклассники с горем пополам собрались.
– Девки, нет, ну вы дали! – Андрей Верхошанский хохотнул, в очередной раз приложившись к бутылке «Арсенального». – Чуднее числа не нашли? Надо же именно было тринадцатого нас собрать! Что-то, да случится непременно. Вот увидите!!!
На него шутливо зашикали, и толпа из двадцати человек поспешила к школе, расположенной в двух кварталах от места встречи. Как выяснилось впоследствии, любителей подергать судьбу за усы или, точнее, за рога оказалось до черта. Школа буквально кишела бывшими выпускниками, снующими вверх-вниз по лестнице со стопками тарелок из школьной столовой и подносами вилок и ложек оттуда же.
Дирекция, поначалу снисходительно улыбающаяся из-за кипы букетов и подарков, часа через два запаниковала. И было от чего прийти в беспокойство: страсти разыгрались почище, чем на пирах патрициев в Древнем Риме. Обнаженные плечи и полуобнаженные бюсты бывших одноклассниц донельзя возбудили мужскую половину присутствующих, к тому времени изрядно захмелевшую. Парочки начали формироваться уже через час. И повсюду – за колоннами актового зала, в закоулках библиотечного фонда, в раздевалках спортивного зала – слышалось их возбужденное перешептывание или сдавленный смех. Мужики, вырвавшиеся на волю из-под домашнего ига, лютовали вовсю, заставляя бывших одноклассниц вскрикивать или визжать от посягательств на их честь.