– Нет, я испугалась сильнее… Ты подумай, Маринка, над тем, что я сказала, хорошо? Ведь это шанс, понимаешь? Он будет с тобой, будет свободен.
– Ветка, это какая-то сложная комбинация… Ну, ладно – труп можно найти, если задаться целью. Но ты вспомни, дорогая – на моем Хохле татуировок и шрамов больше, чем нормальной кожи. Причем наколки все со значением, такие не каждому положены. – Марина высвободилась из Веткиных объятий и обняла колени руками. – Как с этим-то быть?
– Ты можешь по памяти сказать, что и где у него наколото? Ведь можешь наверняка – не сомневаюсь, что его тело ты знаешь, как свое, если не лучше, – ухмыльнулась подруга.
Марина задумалась. В принципе, можно попросить адвоката сделать снимки, но удастся ли ему это так, чтобы не привлечь внимания? Большинство татуировок Хохла она, безусловно, помнила, но их было слишком много… Прикрыв глаза, она стала воскрешать в памяти картинки, нанесенные на грудь, руки и бедра Женьки. Рисунки путались, путались те места, куда они были нанесены, и Марина оставила эту затею, решив, что об этом будет думать завтра, на трезвую голову.
Утро оказалось недобрым – похмелье и последствия гипнотического транса сделали пробуждение неприятным. Марина лежала в постели и пыталась заставить себя встать, но организм не согласился. Слабость во всем теле и головная боль, разламывающая виски, довели Коваль до бешенства, однако легче от этого не становилось.
В комнату заглянула Виола, тоже помятая и с больными глазами:
– Проснулась?
– Что считать сном, – простонала Марина, с трудом поворачиваясь на бок, чтобы видеть подругу. – Я растеряла форму в этой чертовой Англии…
– Что, там не заливаешь? – усмехнулась Ветка, располагаясь в ногах у Марины и вытягиваясь на кровати.
– Практически нет. Во всяком случае, до такого похмелья не набиралась давно… Где Гришка?
– В бассейне, выгоняет остатки алкоголя, – усмехнулась Ведьма. – Всю ночь стонал, как умалишенный…
– Не сомневаюсь, что ты поспособствовала его бедственному состоянию своими колдовскими штучками. – Марине удалось наконец сесть, прислонившись к спинке кровати. – Давно на своих практиковаться стала, а?
Ветка помолчала, закинув за голову руки, потом перевернулась на живот и фыркнула:
– Зря я начала делать это так поздно, вот что! Многих вещей можно было бы избежать.
– Сама говорила – судьбу не объедешь, – напомнила Марина, растирая виски пальцами. – Помнишь, когда я спросила у тебя про Егора – почему, мол, не сказала, если знала, что он погибнет?
– Ну, ты хватила! Это другое совсем. А я говорю о житейских мелочах. Вот зря я не заставила Гришку отказаться от выборов этих, например. От покупки твоих клубов и ресторанов, от покупки «МБК». Ведь ты начнешь сейчас обратно их требовать?
– Удивишься – не начну. Мне ничего не нужно, я хочу вытащить Хохла с кичи и сделать так, чтобы больше он от меня ни на шаг не отходил. Все. Хочу, чтобы мой ребенок был здоров и счастлив, чтобы у него были мать и отец. Очень простые желания, да? Что ты скажешь по этому поводу?
Виола смотрела мимо подруги, на губах ее блуждала легкая улыбка, а лицо сделалось непроницаемым.
– Дорогая моя, а ведь ты влюбилась наконец-то, – выдала она, вернувшись на землю из своих мыслей. – Влюбилась в своего зверюгу так, что испугалась.
– Даже если так – что в этом плохого? Я ведь живой человек. Живое к живому – слыхала?
– Да уж! Твое «живое» иной раз слишком живо, насколько я вижу. – Ветка подползла к ней ближе и коснулась пальцем отцветающего синяка на шее. – Его работа?
Марина только вздохнула. Ветка внимательно изучала ее лицо, пытаясь угадать, о чем именно сейчас думает подруга. Свою привязанность к Хохлу Коваль никогда не демонстрировала открыто, скорее – наоборот, старалась скрыть ее. А Женька… Виола не уставала поражаться тому, как человек с таким прошлым и таким характером может вести себя, как ручная болонка, исполнять все прихоти и капризы женщины, терпеть ее невыносимый характер и странные привычки.
Ветка любила подругу, но не могла не признать, что более тяжелого человека не встречала. А Женька, не признававший никакого давления на себя, безропотно подчинялся ей.
– Мариш… честно скажи – ты его любишь?
– Ты такая же, как он, – устало проговорила Марина, обнимая подругу и прижимая к себе. – Зачем вам словесное выражение чувств, а? Разве слова и звуки важнее поступков? Мне кажется, что лучше делать, чем говорить. Вот Егор – он говорил, да, но в очень редких случаях, когда не мог удержать эмоций. И от меня не требовал слов, а я все равно говорила их, потому что мне хотелось, понимаешь?
– Ты зря постоянно сравниваешь Женьку с Егором, вот что. Малыш был уникальный мужик, – грустно проговорила Ветка, осторожно целуя Марину в шею.
– Ветка, может, на кладбище съездим? – внезапно спросила Коваль, оживляясь. – Пожалуйста, Ветуля! Я боюсь ехать одна, а хочу ужасно, я у Егора не была три года…
– Ты не плачь только, – попросила Ветка, садясь. – Разумеется, съездим. Нам ведь еще и в город надо – вещи твои заберем, нечего тебе в гостинице делать. Все, давай вставать.
Кое-как приняв душ, Марина спустилась вниз, в кухню, где уже сидела за столом Виола, а рядом с ней – чуть опухший после вчерашнего Гришка с мокрыми волосами.
– Ну, ты не лучше! – прокомментировал он Маринин вид, и она рассмеялась:
– Угадал, что хочу сказать?
– Да что гадать-то – у тебя на лице все написано. Пивка не хочешь?
– Не опохмеляюсь я, неужели не помнишь? – Марина села и потянула к себе чашку и джезву с кофе. – И тебе не советую.
– Побереги советы свои, а? – сморщился Бес, откупоривая бутылку «Миллера». – Я вот тут ночью подумал… – Янтарная жидкость текла в стакан, над ней шапкой поднималась белая пена, и Коваль почти почувствовала, как наслаждается этим зрелищем Гришка, предвкушая скорейшее облегчение состояния. – Так вот, подумал я и вот что предлагаю. – Он жадно выпил пиво, утер рот ладонью, крякнул довольно и продолжил: – У меня есть кентуха в столице… видишь? – Он протянул Марине правую руку, на которой между большим и указательным пальцами были выколоты две буквы «БР», сплетенные между собой. – Это половина слова «Брат», а у моего Борьки – вторая половина – «АТ». Если мы с ним пожимаем руки, то слово складывается, поняла?
– Ну, знаю. И дальше?
– А дальше – Боря крупный авторитет, с которым считаются все. И связи у него есть на самом верху, в том числе и в мусорском главке. Понимаешь?
– Нет.
– А-а! – простонал Бес, хватаясь за голову. – Лучше бы ты опохмелилась, ей-богу! Может, соображала бы быстрее! Я к тому говорю тебе про Борю, что он может помочь. Смотри – Боря помогает нам найти в моргах подходящий по габариту труп.
– Чей? – глуповато уточнила Коваль, вызвав новый приступ гнева: