– Уснул… – пробормотала тем временем жена, осторожно укладывая сытого и моментально засопевшего Павлика в кроватку. – А Ванька не проснулся, надо же… – Она перешла ко второй кроватке и нагнулась над вторым сыном. – Спит… Идем, Гриш…
Она на цыпочках подошла к мужу, и тот задержал ее в дверях, прижимая к себе и вдыхая теплый молочный запах. Потеряв контроль, Гришка подхватил ее на руки и почти бегом вернулся в спальню, опустил Алену на кровать и сам навалился сверху, не в силах больше сдерживать себя. Он чувствовал, как ее тело подается навстречу, как выгибается талия, как из груди вырывается хриплый стон. Она опять была его, вся его, как в первый раз…
– Аленушка… красотуля моя… – шептал он ей на ухо, не переставая двигаться.
Алена вздрагивала от его прикосновений, от дыхания, ласкавшего кожу. Когда же он, уставший, откатился от нее, она, собрав остатки сил, положила голову ему на грудь и прошептала:
– Грачев… ты восхитительный… мне так хорошо с тобой…
– Мамуля… вставай, родная, мы с голоду опухли… – проговорил над самым ухом муж, и Алена открыла глаза.
Гришка сидел на кровати взъерошенный, в трусах, и держал на руках мальчиков. Ванька спокойно рассматривал что-то на потолке, а Павлик возился и недовольно сопел. Он обладал отменным аппетитом, всегда ел первым и не отрывался от груди до тех пор, пока не вытягивал из нее все до капли. Иван же в этом плане был совершенно другим – он тоже любил покушать, но мог и потерпеть, тогда как его младший братец поднимал ор, если мать опаздывала хоть на минуту. Приложив Павлика к груди, Алена протянула руку и погладила Ивана по темноволосой головке. Мальчик, учуяв родной запах, завертелся на руках у отца, закряхтел, и Гришка поспешно встал с кровати и принялся ходить по комнате:
– А вот мы с тобой пойдем картинку посмотрим, пока мама Пашку кормит, да?
– Забирай, – Алена протянула накормленного младшего. – Иди, Ванечка, к маме…
Поменявшись детьми, они улыбнулись друг другу, и Григорий поцеловал жену в щеку:
– Не дали мы тебе поспать, мамуля… Уже быстрее бы их на бутылки перевести, тебе полегче станет…
– Чушь не пори! – возмутилась Алена, укладывая жадно чмокающего Ваньку удобнее. – Что может заменить грудное молоко? Пока есть, буду кормить.
Закончив с кормлением сыновей, Алена принялась приводить в порядок и себя, а Гришка, уложив близнецов на кровать, развалился у них в ногах и наблюдал за женой, медленно водящей расческой по белокурым волосам. Тихое семейное утро было испорчено звонком Мазея. Гришка поговорил минут пять, помрачнел и начал собираться. Алена с детьми на руках вошла к нему в кабинет в тот момент, когда он заталкивал в кейс какие-то бумаги.
– Куда ты?
– Дела, – коротко бросил Григорий, на ходу чмокнув жену в щеку. – Буду поздно, ты не жди, ладно?
Во дворе взревели моторы, Алена подошла к окну и увидела, что муж взял с собой всю охрану, а это значило, что произошло что-то серьезное. Со вздохом прижав к себе детей, она вернулась в детскую, уложила их в кроватки и села рядом с пеленальным столиком, сложив на скрещенные руки голову. Вот опять…
Неслышно вошел Боксер, остановился неподалеку от хозяйки:
– Алена Сергеевна… вы идите, отдохните немного, а я посижу здесь.
– Я не устала, – глуховато проговорила она, не поднимая головы. – Куда уехал Гришка?
– Не знаю.
– Врешь! – вскочила вдруг Алена. – Врешь ты все! Все ты знаешь, ты ведь начальник охраны, ты не можешь не знать!
– Не кричите, детей разбудите! – негромко велел он, взяв Алену за плечи. – Да, я знаю. Но сказать не могу, даже не просите. Вернется – спросите у него.
Алена прекрасно понимала, что ничего спрашивать у мужа не станет, да он и не скажет, если не сочтет нужным, а подставлять Виктора, приставая к нему с расспросами, не хотела. Значит, придется смириться и молчать, как обычно. Она переживала не только за себя и детей, но и за мужа, потому что никто не знает, чем может закончиться его поездка. Особенно если учесть вчерашнее…
Весь день Алена провела с детьми, погуляла с ними во дворе в сопровождении Виктора, молчаливого и хмурого, к вечеру с помощью Ларисы выкупала их и уложила спать, а сама села в просторной гостиной перед телевизором. К ней присоединился телохранитель, никогда не покидавший хозяйку до приезда мужа, как бы поздно тот ни вернулся. Они не разговаривали, молча смотрели старую комедию, даже не улыбнувшись ни разу. Мысли Алены устремились куда-то далеко, она даже сама не могла точно сказать, о чем думает. Вдруг очень захотелось курить, так сильно, что даже голова заболела. Жаль, нельзя, ведь она кормит детей, а сигарета сейчас совсем не помешала бы… Придется чем-то заменить.
– Витя, если не трудно, принеси что-нибудь пожевать.
Телохранитель по-прежнему молча поднялся из кресла и ушел в кухню, вернувшись оттуда через десять минут с тарелкой нарезанных фруктов и тарелкой бутербродов с рыбой. Расставив все на столике, он буркнул:
– Чай или сок?
– Чай с молоком. И себе что-нибудь.
Виктор вернулся с маленьким чайничком, кружкой и пакетом молока. Налив себе стакан, он снова уставился в экран телевизора. Алена потянулась к бутербродам, поняв, что проголодалась, пропустив ужин. Нежное филе форели таяло во рту, белый французский батон чуть похрустывал – красота… Запив бутерброды чаем с молоком, она повернулась к телохранителю, сжимавшему стакан в руке и не сделавшему ни глотка:
– Вить… ты чего такой?
– Какой?
– Хмурый. Хочешь, я тебе завтра выходной дам?
– Зачем?
– Как? В город поедешь, прогуляешься, на людей посмотришь. А то совсем засиделся тут со мной.
– А вы не засиделись? – Виктор посмотрел на хозяйку грустным взглядом. – Молодая ведь, а сидите в этих хоромах, как на цепи.
– Ничего подобного! – возразила Алена. – У меня дети…
– Алена Сергеевна, вы сейчас кого обмануть пытаетесь? – перебил Виктор, развернувшись к ней всем корпусом. – Меня? Так не надо, я не слепой, все вижу и слышу.
– Какой наблюдательный! – с иронией протянула Алена. – И что такого ты увидел и услышал, интересно?
– Вам не понравится то, что я скажу.
– Не кокетничай, я не люблю этого. Начал говорить, так говори, а нет – так надо было язык за зубами держать.
Виктор помолчал немного, словно прикидывая, стоит ли все же говорить что-то, но насмешливый взгляд Алены подстегнул его.
– Понимаете… все, конечно, замечательно, Григорий Валерьевич любит вас и детей, все для вас сделает, но… если ему придется выбирать между семьей и своими делами, он вряд ли станет долго раздумывать. И это понимаю не только я, но и вы тоже, и потому вас все время мучают вопросы и сомнения, ведь так? Вы боитесь, что вы сама или ваши мальчишки рано или поздно можете оказаться разменной монетой в его разборках с конкурентами. Скажете, не так?