– Да вы что?!
Не играй она сейчас роль сочувствующей простушки, упала бы где стояла точно.
Вот! Вот что скрывал от нее Сигитов. Вот почему недоговаривал. Прятал глаза, не снизойдя до откровений. Он встречался с Мариной! Зная о слежке в доме, он, идиот, поперся сюда и подставился. Ох, ну и чудовище неразумное! Ох, ну и…
– Вот тебе и что! – Игорь Леонидович помрачнел. – Правда, он только два раза здесь и засветился. Первый раз дальше порога не сунулся. В дверях поговорил с ней. Потом, наверное, где-то на стороне влюблялись. А во второй свой визит…
– Что во второй?! – Она едва не выдала себя своим волнением, почти выкрикнув вопрос.
– А во второй он пришел к ней и убил во время секса. Просто взял и задушил ее, дуру. Все, Василиса. Больше не могу говорить об этом. Встретимся за ужином. Обедаю я в городе…
Он ушел, а Василисе пришлось прятать свое потрясение в кровати под одеялом. Она, в отличие от Сигитова, помнила о камерах. И не могла позволить себе обнаружить свои чувства. Пришлось забираться в кровать, укрываться с головой одеялом и кусать подушку, чтобы не заорать в полный голос.
Как такое могло произойти? Как?! Санька же не убийца. Да и не дурак конченый, чтобы совершать такое ужасное преступление под прицелом видеокамер. У него что, совершенно крышу снесло? А как же тогда…
Как же тогда его любовь к ней, Василисе? Глебов утверждал, что Сигитов специально устроил розыгрыш, чтобы ее подтолкнуть. Он якобы любил ее всю свою жизнь и до сих пор любит. Как же теперь-то? Что думать?
В том, что все случившееся с Саней очень страшно и ничуть не похоже на шутку, она давно убедилась. Он вон даже к ней парня сумел прислать каким-то образом, чтобы убедить. Тут все понятно. Непонятно другое – как он мог трепаться о своих великих чувствах к ней, к Василисе, имея в любовницах замужнюю даму. И как вообще мог так идиотски поступить – взять и убить женщину, зная, что за ними ведется наблюдение.
А вот если убивал не он… Но кто тогда? Кто? Игорь Леонидович утверждает, что именно тот самый доброжелатель, что сообщил Марине о наблюдении за ней, и убил ее.
Так, минуточку. А с чего Василиса решила, что они с хозяином дома имеют в виду одного и того же человека? С чего поспешила обвинить, возненавидеть и проклясть своего единственно верного друга, помощника и брата почти? Только со слов человека, которого знает чуть больше недели? Поспешное решение. Весьма поспешное. Санька ведь мог и не приходить сюда вовсе. А под его видом мог явиться кто-то еще. И убить потом бедную женщину тоже мог кто-то, выдавая себя за него. Это могло быть подставой для того, чтобы…
Вот для чего, она пока не знала. В голову просто не приходил ответ. Ничего не состыковывалось и не получалось. А для того чтобы получилось, ей надо раздобыть видеозапись тех двух визитов и посмотреть, кто именно приходил в этот дом и кто потом убивал жену хозяина. Кто же посмел, в конце концов, выдать себя за Сигитова? Санька не мог убить, не мог! И… секса у него с хозяйкой тоже не могло быть. Он же ее любит, и любил всегда. Он не мог так скоро и бездумно увлечься.
Василиса отбросила одеяло с головы и отдышалась. С опасением покосилась на противоположную стену, украшенную стеклянным панно. Наверняка где-то там прячется видеокамера, следит за ней холодным глазком-окуляром. Ну и пускай следит. Она себя ничем не выдала. Никаких своих тайных мыслей и желаний. Правда, сливались они все в одно.
Ей просто необходимо достать ту кассету или диск, бог их знает, на что тут записывают, где запечатлены оба визита Сигитова в этот дом. Сама-то она, конечно, уверена, что приходил не Сигитов, но получить на руки документальное подтверждение собственной уверенности никогда не помешает. Только вот как?
Выход нашелся через три дня. В тот вечер Игорь Леонидович неожиданно собрался вместе со своим охранником по делам, оставив дом на нее.
– Не боишься, Василиса? – уточнил перед отъездом хозяин и подмигнул. – Муженька-то не вызовешь, чтобы скрасил твое одиночество?
– А можно? – уточнила она, хотя прекрасно знала, что Вадик нынче уехал утром по делам.
– Тебе сегодня все можно, милая, – утробно хохотнул Игорь Леонидович. – Сегодня вся моя система видеонаблюдения на профилактике. Не засветишься.
– То есть?
– То есть что-то в ней заглючило, вызвали на завтра специалиста. А пока все в отключке. Можешь отрываться на полную катушку. Если, конечно… – Тут он притворно погрустнел. – Если, конечно, не передумала и решила все же выйти за меня.
– Не передумала, Игорь Леонидович, – покивала она, боясь еще радоваться удаче. – Повторюсь: я уже замужем.
– Ну, ну… Запирайся и не бойся. Я включу сигнализацию на всякий случай, чтобы к тебе никто не проник. Согласна?
– Конечно! В таком большом доме без сигнализации страшновато.
– Ну, бывай. Мы будем ближе к утру.
Они уехали, а Василиса выжидала еще часа три, занимаясь хозяйственными делами. Потом, когда время уже близилось к двенадцати, решила, что пора.
Комната, в которой, по ее предположениям, находились записи видеонаблюдений, пульт или что-то похожее, располагалась на первом этаже, рядом с комнатой охранника Игоря. Обычно она запиралась на ключ, но сегодняшний с чего-то стал исключением. Не был заперт даже кабинет Игоря Леонидовича. Она проверила, но заходить туда не стала, лишь заглянула. Ее больше другая комната интересовала, туда она и направилась. Опустила жалюзи, включила настольную лампу и едва не заплясала от радости. То, что ей было нужно, стояло в углу – большая вертикальная полка, сплошь забитая дисками. Аккуратно все было на ней расположено, с бирочками. Диск с надписью «Марина», Василиса нашла без труда. Включила компьютер, вставила диск и минут десять перематывала. Ничего нужного ей пока не было. Марина спала, мылась в душе. Последнее Василиса очень не понравилось. И чувства Марины, гнев ее, был ей вполне понятен. Кому понравится, когда за тобой наблюдает не только муж, но и его охранник? Дальше шло несколько смытых кадров, а вот затем…
Тот эпизод она просмотрела раз десять, наверное. Снова и снова возвращалась к моменту, когда Марина что-то читала и вдруг вздрогнула, услышав звонок. Подошла к домофону, с кем-то говорила (было не очень хорошо слышно). Потом открыла дверь… и на пороге дома оказался Саня Сигитов. Василиса едва не заплакала от досады, узнав в молодом парне, неуверенно топчущемся в дверях, своего лучшего друга. Это был точно он. Никакой ошибки, никакого оговора со стороны Игоря Леонидовича. Она без труда узнала и куртку его, и шевелюру. И даже манера говорить – держа одну руку в кармане, а второй жестикулируя – была Санькина.
– Зачем же ты сюда поперся, Саня? – всхлипнула Василиса, начав листать дальше.
Потом шла сцена бурных объяснений Марины с Игорем Леонидовичем. Даже посуда из серванта шла в ход. Еще несколько кадров были затерты, а вот последние…
Сцена, где Марина изменяла своему мужу с Сигитовым, была отснята очень четко. Создавалось впечатление, будто покойная специально позировала, работала на камеру, чтобы досадить своему мужу. Что-то наигранное было во всей дикой предсмертной сцене, ненатуральное. Даже удовольствие, полученное перед смертью покойницей, таковым не казалось. Может, Василиса придиралась, может, ревновала, но Саня совершенно не выглядел в тот момент героем-любовником, скорее напоминал заведенную куклу. А вот убийство…