Никто не стал с ней спорить, не стал опровергать, а наоборот, оба погрузились в задумчивость, замолчав надолго. Потом Игорь Леонидович ушел, не сказав ни слова. Игорек поплелся за ним следом, не забыв выставить Василису из комнаты и запереть дверь на ключ.
Она долго потом ждала их к ужину, а на следующий день к завтраку – никто не спускался в столовую. Дом вообще казался необитаемым. И если бы не звук шагов, вспарывающий время от времени тишину, она подумала бы, что оба мужчины покинули жилище. Потом они снова заперлись в кабинете у Игоря Леонидовича и совещались почти до обеда. К обеду все-таки пришли к столу.
Василиса с вопросами приставать к ним не стала. Молча разлила по тарелкам гороховый суп с копченостями, поставила салат, куски вареного мяса красиво разложила на тарелке (Игорь Леонидович всему на свете предпочитал кусок холодной вареной телятины). Поставила розетки с апельсиновым муссом и хотела было уже уйти из столовой – она не присутствовала там, когда они ели, как Игорь Леонидович ее остановил:
– Присядь, Василиса.
Она послушалась, опустилась на стул у дальнего края стола. А стол был огромен, человек тридцать смело за ним расселись бы.
– Что ты намерена делать? – спросил ее Игорь Леонидович.
– Я… я не знаю. А что надо делать?
– Я почему спрашиваю, дорогуша… – Хозяин дома отвел глаза, закончил с сожалением: – Держать тебя здесь я больше не могу. Так что можешь получить расчет и быть свободна.
– То есть как свободна? – Она растерялась, совершенно не ожидая такого поворота.
– Ты больше не заложница, Василиса. Нам пришлось согласиться с тем, что убийца – не Сигитов. И дело даже не в том, что у мерзавца на заднице не оказалось родимого пятна и штаны он снимает несколько иначе, чем твой Александр.
– А в чем? – поторопила его Василиса, потому что Игорь Леонидович неожиданно умолк.
– В том, что лица этого человека ни на одном кадре не видно, – закончил за хозяина Игорек. – Когда Сигитов приходил к Марине в первый раз, он лицо не прятал. Прекрасно знал, что стоит под камерой, но не прятал. Благородный, как же! А в день убийства лицо человека, который всячески пытался изображать из себя Сигитова, ни разу не попало в объектив. Ни разу!
– Может, и попало, но было затерто. Нескольких кадров-то нет! – домыслила Василиса.
– Я тоже так подумал, – со вздохом обронил Игорь Леонидович, отодвигая пустую тарелку из-под супа. – Ну что ж, будем искать теперь этого имитатора. А что делать? В милиции давно уже дело в разряд нераскрытых списали. Никто не шевельнется.
– Они не видели диска, – напомнила Василиса.
– Во-во! А если б увидели, смогла бы ты убедить их, что там не Сигитов твой? Они твою болтовню про ремень и родимое пятно и слушать бы не стали. Им лишь бы отчитаться и дело в суд передать… То-то же. Короче, мы станем его искать, а ты как хочешь.
– Я тоже! – Раздумывала она мгновение, не больше, прежде чем начать говорить. – Я тоже стану искать человека, которому во что бы то ни стало нужно было убедить всех, что именно Сигитов – убийца! Найдем его – найдем и Саню. Я так думаю.
– Так что, я не понял? – встряхнулся Игорек. – Ты с нами?
– Да, я с вами. Другого выхода у меня нет. И помощи больше ждать неоткуда. Я с вами…
Расследование жуткого преступления, которое наделало много шума от самых низов до самого верха, поручили ему – Шаповалову Олегу Ивановичу, без пяти минут пенсионеру, который втайне мечтал уже о теплых домашних тапках, махровом халате, глубоком удобном кресле и нескончаемых футбольных матчах по спортивному каналу.
Никто уже не станет ему мешать, думал он о своем близком будущем, лениво и без интереса перебирая бумаги на столе. Никто не позвонит после девятнадцати ноль-ноль, не вызовет, не пришлет за ним машину. Никто не поломает планов на выходные. И с отпуском не прокатит ни за что. Он его будет иметь двенадцать месяцев в году. Захочет – с удочкой на берегу речки проведет. Захочет – в деревню уедет. Там у него домик, от покойных родителей достался, и он его без устали латал и перестраивал. Не сам, правда, откуда времени-то взяться, а рабочие наемные.
А захочет – денег скопит и куда-нибудь в теплые страны отправится. Что ему? Он же вольным казаком станет. Через каких-то пару месяцев наступить должна его долгожданная свобода. А пока он решил отсидеть оставшееся время тихонько, без лишних телодвижений, без откровенной инициативы, которая ой как провокационна бывает.
Отсиделся, называется!
Вызвали, поговорили, поручили, приказали, ждут отчета теперь. А откуда ему взяться, отчету, если дело гиблым было с самого начала? Олег Иванович Шаповалов безнадежную вонь от таких гиблых дел за версту чуял. Он мгновенно понимал, что возможно, а что нет. Стоило первых строк глазами коснуться, как сразу и чуял.
Олег Иванович с кряхтением выбрался из-за рабочего стола и, заложив руки за спину, походил по кабинету.
Несколько вопросов его терзали.
Первый: почему дело поручили ему?
Второй, вытекающий из первого: расчет был на его опыт, профессиональную хватку и на умение находить черную кошку в темной комнате? Или…
Третий вопрос, не дающий ему покоя, был самым неприятным: дело специально поручили вести человеку в предпенсионном возрасте, чтобы в случае неудачи слетели только его погоны, которых он и так через пару месяцев лишится?
Дальновидно, конечно. Он, может, и сам бы так сделал на месте руководства. Но ему не хотелось уходить с запятнанной репутацией. Очень не хотелось! У него же за всю его долгую службу ни одного на ней пятнышка. Бывало, что и через несколько лет, но на след преступника он выходил. А тут…
Попробуй разберись, кому поперек горла встал тот гаишный экипаж. Попробуй найди причину. Заявление, мол, у Владимира Кириллова сдали нервы во время дежурства и он пристрелил сначала девушку, а потом пальнул себе в голову, было ерундой полнейшей. Олег Иванович даже как версию его не рассматривал, хотя у кого-то она и получила право на существование.
Нет, Шаповалова обмануть трудно. Он не верил в такие совпадения. И в такой массовый случайный падеж среди сотрудников ГИБДД не верил тоже. Допускал, конечно, что ребята грешили порой и допускали несколько промилей алкоголя в собственной крови, но чтобы обколоться до такой дури, чтобы влететь под большетонный грузовик с любимой девушкой… То есть в первом случае, с Николаем Сячиновым, имел место явный наезд. А проще говоря – убийство.
А с Кирилловым вообще все непонятно. С какой стати тому было доставать оружие и палить сначала в несчастную девочку, а потом себе в голову? И это в последнее свое дежурство перед увольнением! Когда парень, можно сказать, решил начать новую жизнь. А скорее, испугался, решил смыться подальше после разговоров, возникших по поводу смерти напарника. Он наверняка удрал бы, если бы не та стрельба на дороге. Просто не успел удрать.