Помолчав, Филон поднялся с пола и, галантно подав руку Анастасии, повел ее коридором, затем вниз по лестнице и наконец ввел в гостиную.
– Ну как? – обвел он рукой шикарное убранство комнаты. – Впечатляет?
Обычной публики, успевшей в последнее время не только обжиться в этом доме, но и пустить здесь корни, на сей раз нигде не было видно. Филон предусмотрительно отослал всех во флигелек на внутреннем дворике. Очень уж хотелось ему блеснуть роскошью своего гнезда перед гостьей, к встрече с которой он так долго готовился. Пусть поначалу планы относительно нее у него были несколько иными, потом-то все изменилось. Потом-то она его по-настоящему затронула. Ну а когда понял, что она никакая не убийца, а самая что ни на есть настоящая жертва, то невольно возликовал. Единственное, что немного отравляло ему сейчас радужное настроение, так это ее слегка потерянный вид.
– Не нравится? – упрямо повторил он свой вопрос.
– Что?
– Ну все… – Он повел рукой по сторонам. – Гостиная, дом, ну и вообще все… Я, например.
– Господи, – неожиданно вспылила Настя. – Ну о чем таком ты говоришь? Там, в квартире, двое связанных людей…
– Это не люди, – Филон цинично выругался, огорченный ее всплеском, и даже позволил себе сплюнуть под ноги. – Это алчные гиены. Ничего, подождут.
– Так они могут убежать! Вдруг развязаться сумеют или кто-нибудь придет им на выручку. Маргарита Николаевна, например.
– А это кто такая?
– О! Это страшнее торнадо, это ужаснее, чем снежная лавина, это… Одним словом, лучше с ней не встречаться. – Настя уже нетерпеливо поглядывала в окно, из которого были видны ворота и подъездная дорожка к дому. – Давай же, распоряжайся. Не стой столбом! Тебе были нужны убийцы Мельника, я тебе их предоставила. Действуй!
– Да? А зачем, если все разрешилось? – Филон вдруг устало опустился на один из стульев, стоявших у стола, и с хрустом потянулся. – Главное в этом во всем для меня знаешь что?
– Что?
– То, что такая милая девушка не угодила в список убийц криминальной хроники нашего города. И мне не придется ее наказывать. И ей не придется отбывать наказание…
– Да перестань ты философствовать, бога ради! – Настя схватила трубку с телефонного аппарата, стоявшего на подоконнике, и, сунув ее в руки хозяину дома, почти потребовала: – Звони кому следует и отдавай распоряжение быстро! Пусть их схватят! Пусть они ответят за все! Пусть, наконец, закончится весь этот кошмар и нас с Антоном оставят в покое! Мы желаем жить спокойно!
Начавший было тыкать пальцем по кнопкам Филон мгновенно замер. Нехорошо ухмыльнувшись, он прищурился и несколько мгновений изучал застывшую перед ним в напряжении девушку. Затем, недобро оскалившись, прошипел:
– Вот, значит, о ком мы печемся… А я-то сразу… Понятно. И здесь Антоха успел наследить. И что вы, сучки, в нем только находите? Что такого в нем, чего нет во мне, вот скажи?! Лизка с катушек съехала после первой случки. Базарила мне о любви, а сама во сне его имя нашептывала…
– Да мало ли что присниться может! – перебила его Настя, впервые за все время визита в этот дом почувствовав себя неуютно. – И вообще, мне совершенно непонятно, на что ты намекаешь!
– Ну-ну…
Обронив пару этих загадочных междометий, Филон вернулся к набору телефонного номера. Насте, конечно же, было небезынтересно знать, кому и зачем он звонит, какой текст сообщения слетит с его языка и какими вообще будут его дальнейшие распоряжения. Поэтому, затихнув в ожидании, она едва не ухнулась лицом оземь, когда Филон вежливо пробормотал в трубку:
– Алло, дежурная часть? Будьте добры, как мне связаться с подполковником милиции Кораблиным?..
Подавив в зародыше желание съязвить по поводу несостоятельности местного криминалитета, Настя почти на цыпочках отошла к другому концу стола и, выдвинув стул, тихохонько на него присела. Мыслишки зашевелились в голове одна паскуднее другой. И чего только она не вменяла в вину ничего не подозревающему Филону! И в трусости она позволила себе его обвинить, и в двуличии, и много еще в каких грехах. А под занавес так разошлась, что заклеймила его ментовской «шестеркой» и осведомителем. Но Филон, удивив ее еще одной исключительной способностью – читать мысли людей по выражению их перекошенных физиономий, тихо промолвил, вволю наговорившись с подполковником:
– Я – не Корлеоне. Играть в коза ностра я не буду. Пусть с этими двумя органы разбираются. В конце концов, это даже в твоих интересах, поскольку ты у ментов проходила по делу подозреваемой номер один.
– А чего же сам тогда вопил на каждом перекрестке о кровной мести? Награду назначил. Место на кладбище…
– Вот врут, а!!! – Филон с силой пришлепнул по столу, да так, что Настя аж подскочила на месте. – Ну искал, признаюсь – искал! Но ни о какой награде, а уж тем более о месте на кладбище разговора никогда не было. Все это базарные сплетни, не более того!
– А зачем же тогда искал?
Вопрос выскочил у нее почти помимо ее воли, и, задав его, она тут же об этом пожалела. Таким невиданным ранее светом загорелись холодноватые глаза Филона, таким недвусмысленным стал его взгляд, что она была почти уверена, что знает, о чем он сейчас начнет говорить.
Но он промолчал. Опустил голову на стол. Положил подбородок на сцепленные ладони и с терзающим сердце томлением уставился на ерзавшую под его взглядом девушку. Пауза тянулась неприлично долго. Настя и хотела бы не краснеть, да разве же такое возможно, когда тебя неспешно освобождают от одежды, даже не шевельнув при этом пальцем. Ситуация совсем переставала ей нравиться. С одной стороны, вроде бы полное избавление от проблем.
А с другой – этот вот молодой мужчина, умело ласкающий ее сейчас глазами. И отмахнуться от него будет совсем непросто.
– Забудь о нем, Настена, – тихо и даже с каким-то смирением в голосе попросил Филон.
– О ком? – попыталась прикинуться она непонимающей, хотя была поймана с поличным – мысли ее действительно были заняты Атамановым.
– Забудь… Он не сможет сделать тебя счастливой, поверь.
– А кто сможет? Ты? – вырвалось у нее горестное, и перед глазами замелькали невеселые картинки ее недавнего замужества.
– Я смогу! Я не тороплю тебя. Понимаю, что тебе нелегко. Если потребуешь, я даже от дел отойду, – выпалил он на подъеме, но, поняв, что погорячился, быстренько поправился: – То есть никаких разборок, один голый бизнес, и все!
– Но я же не люблю тебя, – искренне удивилась Настя его напористости. – Неужели с этим можно смириться? Я совсем тебя не люблю.
– А его?! – Глаза его по-рысьи прищурились, и сам он стал похож на огромную взъерошенную кошку. – А его любишь?!
Она немного помолчала. Тщательно подняла пласт за пластом залежи своих эмоциональных ископаемых и, не обнаружив там ничего, кроме того, что обнаружила, честно ответила: