— А какое вам-то до моей печали дело? — огрызнулась Света, почувствовав комок горечи в горле.
— А такое, милое дитя, что я в силах утолить твои печали, — произнес он глумливо и положил-таки пухлую ладонь ей на колено. — Расскажи папочке, малышка, что за беда у тебя приключилась, и я помогу.
— Да ну! — насмешливо протянула Света, мысленно сопоставляя физические возможности Михалыча и этого рыхлого слизняка.
— Не нужно так щетиниться, малышка, — безошибочно угадал ее состояние мужчина и сдвинул руку ей на бедро. — Ты одна. Тебе плохо. И рядом нет никого, кому бы ты могла довериться. А я как раз такой человек. Доверься мне, милое дитя, и папочка все уладит. Папочка у нас знаешь кто?
И тут он склонился к ней. Припечатал свои влажные толстые губы к ее уху и пьяно прошептал пару слов.
Светлану передернуло. Вот только этого ей до полного счастья как раз и не хватало. Всех прелестей жизни навалом, осталось лишь это испробовать.
Она в три затяжки докурила сигарету, ткнула окурком в пепельницу. Кивнула бармену и сползла с табурета.
— Бывай, защитник, — пробормотала она напоследок навязчивому кавалеру, отцепляя от своей юбки его жаркую потную ладонь.
И пошла к выходу из бара, не оглядываясь.
Мужик нагнал ее уже на улице. Обхватил за плечи и увлек в подворотню. Света даже опомниться не успела, настолько мастерским был его прием. В подворотне он прижал ее к шероховатой стене пятиэтажки, стиснул в руках и снова зашептал ей сдавленным от возбуждения голосом:
— Ты меня еще не знаешь, девочка! Совсем не знаешь! А я много чего могу.
— Чего же? — Света и не думала сопротивляться, безучастно наблюдая за тем, как мужик шарит потными ручищами по ее телу. — Трахнуть меня прямо в подворотне? Много ума нужно на такой подвиг, ничего не скажешь! Ты бы другое мне чего показал…
— Что хочешь, говори! — потребовал он, дико вращая пьяными глазищами и сноровисто стягивая с нее кофточку. — Ух, ты, хорошенькая какая… Сладенькая… Щ-щас я тебя…
Он ничего не успел. Подъехал джип с синей мигалкой. Оттуда высыпало по меньшей мере четверо, они скрылись за дверями бара. Через пару минут вышли назад и тут же начали пьяными голосами звать своего коллегу по имени.
— Тебя зовут, — насмешливо обронила Света, поправляя на себе кофту и поддергивая колготки. — Соскучились братья по оружию. Ступай, ступай, защитничек.
Кавалер с досады грязно выругался и тут же сунул ей в руку клочок бумаги с написанным на ней номером телефона.
— Если клюнет петух в одно место, позвони, — брякнул он напоследок и нетвердой походкой пошел к сотоварищам.
Света вернулась домой. Стянула с себя одежду и с непередаваемой брезгливостью посовала все барахло в стиральную машинку. Кажется, Михалыч здорово постарался, убив в ней все ее гетеросексуальное начало. Она не знала, как обстоят дела с женщинами, но что от мужчин ее теперь воротит, тут сомневаться не приходилось.
Наутро она про этого мужика напрочь позабыла, потому что пришлось разрабатывать очередного перспективного клиента.
Сегодня пришлось вспомнить…
Мобильный ухажера целых три часа был вне зоны действия сети. Потом гудки пошли нормальные, но никто не брал трубку. Наконец, когда время уже близилось к полуночи, в ухо ей знакомо выдохнули:
— Алло! Кто на линии?
— Здрассте, — Света ненадолго растерялась, соображая, помнит ли он о ней или нет. Потом, собравшись с духом, спросила: — Это кто? Тот самый защитник, что готов за меня в огонь и в воду?
Повисла пауза, в течение которой его мобильник наверняка неистово накручивал центы. Потом раздалась какая-то возня, ворчание, и ее непрошеный кавалер догадливо хмыкнул:
— Ну что, дитя мое, приспичило? Стало быть, клюнул петушок-то?
— Клюнул. Еще как клюнул. — Она подавила судорожный вздох и попросила: — Ты не мог бы сейчас приехать?
— А где ты?
Света быстро назвала свой адрес и замерла в ожидании его решения.
— Ладно. Минут через двадцать приеду. Только в магазин заскочу, прихвачу чего-нибудь.
— Ничего не нужно, — поспешила сказать она и, впервые называя его по имени, проговорила: — У меня все необходимое есть, Степа. Приезжай…
Наутро Назаров проспал на работу. Такого конфуза за долголетнюю службу в доблестных органах правопорядка с ним еще ни разу не приключалось. Он даже с температурой и в соплях с девяти ноль-ноль утра бывал в своем кабинете. А сегодня…
Сегодня ему приснилась Верочка. Страшно так приснилась, нереально. Будто стоит она в глубокой яме, протягивает к нему руки и умоляет ее вытащить. А он суетливо мечется вокруг и все пытается найти какую-нибудь длинную палку, чтобы помочь ей выбраться. Палки, конечно же, не находилось. Силуэт Верочки становился все менее отчетливым, а голос слабым. Наступил даже такой момент, что Назаров вообще перестал ее видеть, слыша только ее глухие стоны и мольбы. И вот тогда он решился. Просто взял и прыгнул к ней в эту самую яму. Тут же нашел Верочку, дрожащую от страха и холода. Прижал к себе и начал говорить о том, что все теперь будет хорошо. И Верочка доверчиво прильнула к нему и перестала дрожать и всхлипывать. И они почти совсем поверили в то, что все и в самом деле теперь наладится и они вместе очень быстро смогут выбраться из этой глубокой страшной ямы, больше напоминающей могилу, когда на голову им полетели комья земли…
Сан Саныч страшно заорал и проснулся.
Часы на стене показывали восемь утра. Это было уже поздно для него. Даже если исключить десятиминутную утреннюю разминку и пятнадцатиминутный завтрак, он все равно опаздывал. Опаздывал к утреннему разводу, на котором присутствовал, как и все остальные работника их районного отдела.
Он быстро поднялся с дивана. Сунул комком одеяло и подушку в шкаф и помчался в ванную. Наскоро побрился, оставив глубокий порез на кадыке. Причесал влажные после душа волосы, почистил зубы и быстро влез в свою форму. С минуту тискал в руках дерматиновую форменную куртку, разглядывал лопнувший по шву рукав, потом в сердцах зашвырнул ее на антресоли и влез в свою парадную — кожаную.
Он выскочил из дома и почти бегом припустил к автобусной остановке. Ехать было две остановки, которые обычно он преодолевал пешком, но сегодня такой день…
— Привет, Сан Саныч. — поприветствовал его Виталик из дежурной части и осклабился догадливо. — Что, проспал? Не один, наверное, спал-то…
— Меня никто не спрашивал? — Назаров подразумевал лишь начальство и морщился в преддверии нежелательного объяснения.
— Все в порядке. Начальство еще к семи укатило в краевое управление. Никто твоего отсутствия не заметил. Кроме одной миловидной… — Виталик сделал многозначительную паузу и, не выдержав, весело фыркнул: — Старушка. Ждет тебя с восьми часов. То и дело ко мне подходит и спрашивает, появишься ли ты на работе.