Так, с будильником разобрались. А что же тогда так надсадно верещит, вгрызаясь в Асин мозг отвратительным беспокойством?
Она свесила с дивана ноги, покрутила головой и поняла, что верещит ее телефон. Ася оставила его вечером на подлокотнике дивана, но ночью, видимо, он свалился. Край пледа, соскользнувший с нее во сне, плотно накрыл его, приглушив звучание. Сдернув плед, Ася схватила в руки мобильник.
Ленька! Это его номер высветился! Господи… начинается… Внутри у нее все заныло и оборвалось, ухнув куда-то к коленкам.
– Алло! – выдохнула она в трубку тревожным шепотом. – Я вас слушаю.
– Это я тебя слушаю, – противно хмыкнул вчерашний незнакомец. – Итак, где девка?
Ей понадобилось не больше десяти секунд, чтобы осознать: она не сможет промолчать. Тем более что снова, как и вчера, громко и надсадно застонал Ленька.
– Она в девятнадцатой больнице, – не повышая голоса, произнесла Ася и заплакала. – Отпустите мужа, пожалуйста! Я вас очень прошу!
– Точно в девятнадцатой? – подозрительно переспросил мужчина.
– Да. В травматологии. – Перед ее глазами тут же всплыло лицо несчастной девушки, обрамленное повязками из бинтов. – Она без сознания. Чем она может вам помочь, я не представляю.
– А тебя никто и не спрашивает, – проговорил мужчина, почему-то не спеша отключаться. – А что она, интересно, делает в травматологии? Последний раз, когда я ее видел, она была в добром здравии. Это ты ее, что ли, туда определила?
– Не мелите чепухи! – возмутилась Ася, ненавидя себя с каждой минутой все сильнее. – Вы же видели меня. Видели, как я тушила пожар. Стала бы я это делать, если бы хотела ее… причинить ей вред, одним словом.
Мужчина ненадолго замолчал. Потом снова раздался грохот, Ленькин протяжный стон, и следом Ася услышала:
– Короче, сделаем так… Мы сейчас едем в девятнадцатую больницу. Если девка там, то мужик твой отправляется домой. А если ты нас обманула… Короче, не дура, должна понимать.
Он отключился. А Ася еще какое-то время сидела на диване, тупо глядя в потухший дисплей мобильника. Потом перевела взгляд на часы и почти без эмоций осознала, что опаздывает уже на полчаса. Нужно было что-то делать, как-то обставлять свое отсутствие на рабочем месте. Какой из нее работник при таких семейных обстоятельствах?
– Ася, девочка моя, какие к черту семейные обстоятельства?! – заорал на нее без переходов, едва она попыталась что-то объяснить, коммерческий директор Валера Звягинцев. – Ты понимаешь или нет, что говоришь?
– Валера, так получилось, – вяло произнесла Ася, изо всех сил сдерживая противные слезы, сочившиеся из глаз. – Я не могу сегодня быть на работе.
– А завтра?
– И завтра, возможно, тоже не смогу. Все будет зависеть от…
– От семейных обстоятельств, я понял. – Что-то в ее голосе заставило Валеру немного сбавить обороты, и, уже заметно подобрев, он озабоченно спросил: – Как вот я буду обставлять твое отсутствие? У нас же не шарашкина контора. У нас солидное предприятие, у нас график, правила внутреннего трудового распорядка и все такое…
– Пускай я уйду в отпуск. Тем более что не была в нем уже три года, – предложила ему Ася, понимая, что другого выхода, видимо, нет. Писать за каждый день отсутствия объяснительные ей как-то не улыбалось. – Подойдет?
– Отпуск… Отпуск, отпуск… Ладно, пускай будет отпуск. Только неделю, не больше! – Звягинцев чертыхнулся и через минуту простился, не забыв напоследок обронить: – Как хочешь, Ася, но чтобы за неделю ты свои семейные обстоятельства утрясла. Неделя, и ни днем больше! Все, пока…
Ей сумрачно подумалось, что обстоятельства ее должны были утрясаться как раз в это самое время, но не говорить же ему об этом. Тем более что само понятие обстоятельств у них со Звягинцевым полярно разнилось. Стабильный, вальяжный Валера насчитывал пятнадцать лет семейного стажа, с обязательными воскресными вылазками на тещину дачу, непременными шашлыками на дни рождения жены и дочек и новогодними елками в конце каждого декабря. Понять и принять ее обстоятельства он ни за что и никогда бы не смог. Кроме того она и сама-то пока до конца не осознала чудовищность того, что происходит сейчас с ее жизнью, куда ж тогда Валере.
Ася вновь посмотрела на часы. Прошло еще полчаса. За это время она не сдвинулась с места, так же продолжая сидеть на диване своего сводного брата. Кстати, последний до сих пор не подавал никаких признаков жизни. Спит наверняка. Вчерашним вечером, выбравшись из ванной, он долго и громко убирался в кухне. Потом ответил на пару телефонных звонков, причем был весьма немногословен, и, не пожелав ей доброй ночи, скрылся в своей комнате. Ася все это слышала и не слышала, балансируя на грани сна и яви. Единственное, что она поняла отчетливо, прежде чем уснуть, так это то, что Ванька за что-то на нее сердится. За что – было непонятно.
Она вздохнула тяжело и печально, снова посмотрела на часы и перевела ждущий взгляд на мобильник. Никаких звонков за последние полчаса. Никаких… Доехали они или нет? Если доехали и обнаружили там девушку, то должны были уже отпустить ее Леньку. Если отпустили, то он должен был уже позвонить. А он не звонит.
Какая тоска, господи! Какая тоска! Неужели мачеха права и она могла бы жить совсем по-другому? И в ее жизни, наполненной буднями ожиданий и подозрений, могло появиться что-то еще? Радость, к примеру, или нежность… Но ведь она умела радоваться. Когда, например, Ленька был по-особенному, по-доброму к ней расположен, радовалась. И нежность ее душила в такие моменты, и любовь. Почему же все так уверены в обратном? Почему считают, что она что-то не то сделала с собой и совсем не так распорядилась своей жизнью? Почему?
Сунув в карман пижамной кофты телефон, Ася с трудом встала на ноги и какое-то время боролась с головокружением. Потом медленно, по-старушечьи шаркая, пошла к Ваньке.
– Вань… – негромко позвала Ася, не решаясь войти в комнату брата, и для верности стукнула согнутым пальцем по двери. – Вань, ты спишь или нет?
Ванька не отвечал. Заподозрив неладное, Ася распахнула дверь в его комнату и тут же с облегчением перевела дыхание. Братец спал, широко разметавшись на гигантского размера кровати. Могучая загорелая грудь, яркое свидетельство бездумно потраченных часов за тренажерами и в солярии, медленно и ровно вздымалась. Дорогое постельное белье сбилось в кучу. Целой оставалась лишь подушка, которую Ванька во сне стиснул левой рукой. Ася подошла и села на краешек кровати.
– Вань… – снова тихо позвала она, и желая, и страшась его пробуждения одновременно. – Слышь, Вань, не спи, а!
Ванька заворочался во сне, как огромное сытое животное. Глубоко вздохнул, с шумом выдохнул и вдруг потянулся к ней, не открывая глаз. Ася не успела опомниться, как оказалась на его кровати, тесно прижатой к его большому сильному телу.
– Ванька, придурок! – Ася уперлась в его грудь кулаками, стараясь не слышать бешеного стука его сердца и не ощущать на себе его рук. – Ты чего?!