– Когда я чуть подрос, – без всякого предисловия произнес он, – Капитолина отдала меня в интернат, так называемую лесную школу. Слышала о подобных?

– Во времена моего детства туда уезжали дети, имевшие проблемы со здоровьем, – ответила я, ну не хотела признаться мужу, что подслушала его беседу с матерью.

– Как правило, под присмотром государства дети жили один учебный год, – продолжал Макс, – редко два. Я же проторчал там почти десять лет.

– Ужасно, – прошептала я.

Макс вздернул голову.

– Вначале было ничего, мне даже понравилось. Капу нельзя назвать матерью-наседкой, я по большей части дома один сидел, с пяти лет сам яичницу пожарить мог.

– Ужасно, – повторила я.

– В интернате было весело, ребят много, кормили нормально, – методично перечислил муж. – А потом поменялся директор, у руля встал Игорь Ефимович Козлов. Его воспитательные принципы можно сформулировать так: «Топчи ребёнка, пока тот не станет тихим и покорным. Дети не болеют, они притворяются». Особый гнев у него вызывал я, потому что считался старожилом и не собирался уезжать домой. Козлов поделил просторные комнаты, в которых мы жили по трое, на клетушки. Оставил одну ванную, остальные превратил в кладовки. По утрам у нас за унитаз шла битва!

– А что же родители? Неужели они позволяли мучить ребят? – поразилась я.

Макс сложил руки на груди.

– Козел был хитрый. Он матерям ситуацию особым образом преподнес. Дескать, он полон заботы о молодом поколении. Теперь у каждого мальчика отдельная спальня, это же лучше, чем общая!

– Логично, – кивнула я.

– Да только на общей жилплощади ты не один, – вздохнул Макс, – можно друг друга поддерживать, утешать, строить козни директору, готовить бунт, побег. Козлов действовал по принципу «разделяй и властвуй». Ну и добился своего. Все ходили молча строем, ждали, когда их домой заберут. Знаешь, что он сказал матери одного пацана, которая спросила:

– Почему у вас работает один туалет?

– Мальчишки бегают онанизмом заниматься, у нас не хватает сотрудников, чтоб за кучей огольцов следить.

Мамочка осталась довольна: онанизм – ужасная страшилка тех лет, даже курение считалось меньшим пороком.

Сейчас я понимаю, что этот Игорь Ефимович был садистом, ему доставляло удовольствие терроризировать мальчиков. Может, он был латентный педофил и таким образом подавлял свою страсть?

Но у меня перспектив вырваться из лесной школы не было, и я сдуру объявил гадине войну. Дерзил, не слушался, сидел постоянно в карцере, лишался ужина, обзывал его в глаза «Козел». Ну и он мне отомстил: после восьмого класса спровадил в детскую колонию за воровство. Подбросил в ранец ершистому подростку свой кошелек с получкой, вызвал милицию, и поехал я за настоящую решетку.

У меня хватило сил лишь на то же слово:

– Ужасно!

Глава 32

Муж криво улыбнулся.

– Все плохое, что с нами случается, всегда оборачивается к лучшему. Я попал в колонию озлобленным существом, готовым к постоянной драке. В отряде, куда меня зачислили, был воспитатель, Валентин Юрьевич. Избитое выражение, но он из меня человека сделал. Не встреть я его, все плохо могло обернуться. Так вот, едва я вошел на базу, как она мне показалась до боли похожей на интернат времен Козла. Здание словно возвели для издевательств, с целью подавлять личность тех, кто в нем поселился. Подвал – это карцер. Думаю, Михаил Груздев слишком жестоко обошелся с кем-то из своих воспитанников, и тот умер. Хозяин заделал вход в подпол и постарался забыть об этом. Понимаешь?

Я кивнула.

– Необходимо срочно допросить Зяму с Ритой. Полагаю, они полностью в курсе. Сандра рассказывала, что Катя, увидев из окна автобуса здание базы, перепугалась. И еще пропавшая конкурсантка открыто сказала подруге, что она раньше тут жила, мечтала убежать и, как граф Монте-Кристо, смогла выбраться на волю. Сандре показалось, что Зяма и Рита тоже обитали тут ранее. Она начала расспрашивать Катю, но та умчалась, так ничего до конца и не прояснив. Пойдем, потрясем режиссера с помощницей, у меня к ним масса вопросов.

– У меня тоже, – тихо сказал Макс, – я нарыл кое-какие факты.

Мне следовало остановиться и тут же спросить: «Какие?» Но я так хотела загнать в угол эту парочку, что сломя голову понеслась по коридору.

Зяма нашелся в зале для репетиций, там же оказалась и Рита. Кроме них в огромной комнате находилась еще Капа. Она мирно сидела у стола и чертила какие-то линии на бумаге. При виде свекрови у меня затряслись руки. По сю пору я не испытывала к Капитолине особой любви, но уважала бизнесвумен за талант и твердость характера. Однако после рассказа Макса я с огромным трудом сохранилаь на лице подобие приветливости и, вместо того чтобы вежливо завязать беседу, буркнула:

– Капитолина, кто вам посоветовал снять этот дом?

– Зяма, – ответила свекровь. – А что?

Режиссер закашлялся, Рита попыталась возмутиться:

– Какая теперь разница?

– Большая, – отбила я мяч на территорию противника, – гигантская! Можно было найти массу других помещений! Отчего выбор пал на этот неудобный коттедж?

– Привлекла скромная арендная плата, – вмешалась Капа, – везде просили запредельные цены. Спасибо Зяме, это его идея.

– Интересненько, – протянула я, – а вот Тамаре Зиновий почему-то сказал, что место для базы нашла я. Дескать, здание отвратительное, но спорить с невесткой хозяйки нельзя.

Капа повернулась к режиссеру.

– Да ну? Я отлично помню, как приехала сюда. Сначала разочаровалась – не особо шикарное здание, бытовые условия, мягко говоря, не ахти. А ты мне объяснил: «Москва не Америка, народ оборзел, миллионы хочет за секунду получить. Только заикнешься о базе для конкурса, как тебе космическую цену называют. А Груздев не задирает плату. Ничего с девками не случится, они у себя дома не во дворцах жили, а мы перетопчемся».

– Эта Тамара вечно все путает, – отмер Зяма. – Не было у нас с ней беседы, ничего я ей про тебя не говорил.

– Могу позвать Тамару! – резво прервала его я.

– Или я что-то сказал, а она неправильно поняла, – тут же выдвинул другую версию Зиновий.

Капа сделала брови домиком, я сказала:

– Тамара не бунтует против плохих условий проживания, потому что задумала водрузить на верхнюю ступень пьедестала почета свою племянницу или же родную дочь. Девочки-конкурсантки мечтают заполучить контракт с иностранным агентством и потому не капризничают, понимая, что сейчас не время. Капитолина не живет в коттедже, она сюда является наскоками, не стоит в очередь к унитазу, не носится с чашкой, полной кофе, с третьего этажа на первый и не лязгает зубами в ледяной спальне. Владелица «Комареро» рада разумной арендной плате. Но вам-то с Ритой что за радость здесь сидеть?