– Лин говорит только по-пхасски, – остановил меня Пол и зачастил на местном наречии.
Юноша, успевший снова уставиться в книгу, кивнул, я вынула мобильный, нажала на кнопку, послышался характерный щелчок, мастер вздрогнул, обернулся и посмотрел мне прямо в лицо.
Я почему-то испугалась. Глаза Лина были черными. Не карими, не темными, как спелые вишни, а похожими на кусочки блестящего антрацита. Мастер моргнул, на его лицо набежала тень, и на секунду мне показалось, что я вижу перед собой старца с глубокими морщинами и седыми волосами. Лин еще раз дернул веками, наваждение исчезло: за столом сидел парень, едва ли справивший двадцатипятилетие.
Пол начал подталкивать меня к двери, и вскоре мы очутились в зале музея, где галдела толпа толстых немцев в шортах и разноцветных панамах.
– Странно, что Лин не владеет иностранными языками, – промямлила я, – я слышала, будто на Пхасо в школах изучают французский и английский.
– Верно, – согласился Пол. – Не желаете выпить чашечку кофе? Вон в том кафе подают лучший на острове капуччино.
– Отличная идея, – обрадовалась я, довольная, что Пол выбрал не то заведение, где меня терпеливо ждала Фатима.
– Туристы порой бывают несносны, – откровенно высказался Пол, когда мы устроились за круглым столиком у окна.
– И это говорит гражданин страны, чья экономика в основном зависит от количества отдыхающих! – засмеялась я.
Пол поманил официантку.
– Я англичанин, на острове временно. Принесите нам ваш фирменный «карамель с корицей».
Девушка убежала, а я решила осторожно подобраться к интересующей меня теме.
– Давно здесь обретаетесь?
– Десять лет, – прозвучало в ответ.
– Ничего себе временно! – вырвалось у меня.
Доктор засмеялся.
– Да уж! Я вообще-то по призванию художник, но мои родители врачи, дед с бабкой тоже занимались медициной, ни малейшего шанса уйти в искусство у меня не было. Родственники сочли бы это предательством. Поэтому я получил необходимый диплом, женился и вел размеренное существование представителя среднего класса до тех пор, пока в нашу клинику не привезли Томаса Янга.
Я взяла у официантки чашечку и наслаждалась напитком, внимательно слушая рассказ Пола. Как-то незаметно и естественно мы перешли на «ты».
В жизни каждого человека непременно бывает встреча, которая кардинально меняет его судьбу. Вот только не все готовы на решительные поступки. Пол оказался из категории тех, кто не побоялся сделать резкий поворот.
В судьбоносный день врач дежурил в отделении «Скорой помощи». Сутки выдались на удивление спокойными, лишь под утро доставили Томаса Янга с банальным аппендицитом. Услышав о необходимости операции, он занервничал и отказался от нее.
С подобной реакцией Пол сталкивался не раз, поэтому привычно ответил: «Не волнуйтесь. Операция пройдет под полным наркозом, вы не почувствуете боли, проснувшись в палате, не ощутите дискомфорта, вам сделают необходимые инъекции». «Нет», – уперся пациент. «Если не удалить воспаленный отросток, начнется перитонит, – терпеливо уговаривал его Пол, – в этом случае вероятен летальный исход». «Останется шрам!» – воскликнул Янг.
Хирург не удивился. Хотя обычно такой аргумент выдвигают женщины, но ведь и мужчины порой обеспокоены своей внешностью. Янг, похоже, был из их числа, он явно посещал тренажерный зал, соблюдал диету, а еще его живот украшала татуировка. Пол часто встречал больных с наколками, но татушка оказалась такого потрясающего качества, что врач невольно залюбовался ею.
«Шрам испортит тату, – сказал пациент, – лучше смерть!» «Вы отказываетесь от операции из-за дурацкой наколки?» – начал закипать Пол. Больной приподнялся на локтях. «Людей, с которыми согласился работать Лин, можно по пальцам пересчитать. Я не имею права испортить рисунок». «Это ни в какие ворота не лезет!» – воскликнул Пол.
«На Земле мало великих мастеров, – тихо произнес Янг, – Лин один из них, он представитель династии Тао, которая уходит корнями в первобытные времена. Искусство работать иглой передается у Тао от отца к сыну. После смерти представителя старшего поколения его душа вселяется в преемника. На самом деле Лин бессмертен, он просто меняет телесную оболочку. Мастеру несколько тысяч лет».
Пол кивал в такт рассказу безумца, а сам думал, как лучше поступить: вызвать психиатра прямо сейчас или пригласить его после операции?
«Считаешь, что я свихнулся? – прозорливо спросил больной. – Возьми в портфеле мою книгу, там написано все про Лина и тату». «Вы литератор», – обрадовался Пол. Писатели, как правило, обладают буйной фантазией и повышенной эмоциональностью, это объясняло поведение Янга.
«Я начал сотрудничать с издательством после встречи с Лином, – пояснил Томас, – мастер будто вывернул меня наизнанку. Шрам испортит ауру тату, значит, изменится и моя жизнь». «Операция лапароскопическая, – пожал плечами Пол, – делается три крохотных прокола». «Тогда я согласен. Но, пожалуйста, не трогайте наколку», – взмолился Янг.
Пол почесал в затылке и выполнил просьбу необычного больного, а тот в благодарность подарил хирургу свою книгу. Врач от скуки стал перелистывать страницы, потом увлекся чтением и начал скупать другие издания, посвященные ремеслу тату, съездил в гости к Томасу, подружился с ним. Дальше жизнь Пола Мак-Миллана сделала резкий крен, он внезапно понял: его призвание – стать настоящим мастером тату, попасть в ученики к Лину. Он больше не желал работать в больнице, думать о выплате кредита за дом и машину, терпеть жалобы жены на маленький заработок, ходить раз в месяц к родителям, есть индейку на Рождество и мечтать об отдыхе на Карибах. Не для этого создал его Господь.
Пол бросил службу, развелся с супругой, оставил ей дом, счет в банке и с одним небольшим чемоданчиком улетел на Пхасо. В Лондоне остались недовольные сыном родители и друзья, которые считали его безумцем.
Поскольку своих дипломированных докторов на острове почти нет, для иностранных медиков на Пхасо включен зеленый свет. Пола сразу взяли на работу в одну из местных больниц, еще он имеет ставку судмедэксперта и вполне прилично обеспечен. Условия жизни на Пхасо у Пола лучше, чем в Англии, возвращаться в туманный Альбион он не собирается. Настроение портил лишь один факт: Лин категорически не хотел встречаться с иноземцем. Три года ушло на то, чтобы увидеть мастера воочию и стать у него подмастерьем. Пол убирал лабораторию, бегал за покупками, растирал краски, взял на себя тысячу мелочей, чтобы Лин мог спокойно работать, и старательно учился мастерству татуировщика. Десять месяцев назад Лин сказал: «Хорошо, бери машинку и попробуй».
Счастливый донельзя хирург сделал, как ему показалось, замечательное тату клиенту, заказчик ушел в полном восторге, но Лин лишь укоризненно зацокал языком.
«Я нарушил композицию?» – испугался Пол. «Нет, – ответил Лин, – ты воспроизвел ее точно, получилось красиво». «Тогда что не так?» – удивился Пол. «Твоя тату мертвая, – коротко пояснил Лин, – в ней нет души».