Она сходит с трибуны, и гудение органа становится громче.
— И что теперь? — оглядывается на меня девушка. — Что теперь? Скажи мне!
— Ну, гроб скроется за занавесом, — бормочу я едва слышно. — А потом… э-э-э… — Как бы потактичнее выразиться? — Видишь ли, мы в крематории. И значит… — Я бессильно развожу руками.
Девушка вновь содрогается от ужаса, и я в замешательстве наблюдаю, как она превращается в полупрозрачное существо. Будь она живой, упала бы в обморок, но что делать привидению? Несколько секунд я смотрю сквозь нее. Потом, будто приняв решение, она возвращается.
— Я не верю! Этого просто не может быть. Мне нужно мое ожерелье.
— Извини, — бормочу я беспомощно. — Ничем не могу тебе помочь.
— Ты должна остановить похороны. — Блестящие темные глаза впиваются в меня.
— Что? Как ты это себе представляешь?
— Останови их! — Я отворачиваюсь, но призрак тут же вырастает передо мной. — Давай!
Голос у нее возмущенный и требовательный, как у голодного младенца. Я ожесточенно верчу головой, пытаясь избежать ее взгляда.
— Останови похороны! Останови их! Мне нужно мое ожерелье!
Она колотит меня кулачками. Ударов я не чувствую, но все же вздрагиваю. В отчаянии пячусь назад, роняя стулья.
— Лара, что происходит? — тревожно вскрикивает мама.
— Все хорошо, — выдавливаю я, стараясь игнорировать вопли в моем ухе, и плюхаюсь на ближайший стул.
— Я вызову машину, — говорит дядюшка Билл тетушке Труди. — Все должно закончиться не позже пяти.
— Останови их! Останови их! Останови их!
Голос девушки срывается на пронзительный визг, у меня закладывает уши. Вот так и становятся шизофрениками. Теперь мне ясно, почему люди пытаются убить президентов. Я не могу от нее отвязаться при всем желании. Она как сирена воздушной тревоги. Этот крик невозможно больше выносить. Я сжимаю голову, пытаясь заглушить вопли, но все без толку.
— Остановитесь! Остановитесь! Вы должны остановиться…
— Ладно! Я скажу им! Только заткнись! — В отчаянии я вскакиваю. — Подождите! Остановитесь, пожалуйста! Мы должны прервать похороны! Остановитесь!
Все семейство дружно замирает, глядя на меня. Священница нажимает кнопку на спрятанной в стене деревянной панели, и орган смолкает.
— Остановить похороны? — выдавливает мама.
Я молча киваю. Честно говоря, чувствую себя полной идиоткой.
— Но почему?
— Я… э-э-э… Полагаю, ей еще не пришло время отойти в лучший из миров.
— Дорогая, — вздыхает папа, — конечно, ты не в лучшей форме сейчас, но… — Он поворачивается к пасторше: — Я прошу простить нас. Моя дочь в последнее время немного не в себе. У нее проблемы с другом, — шепотом добавляет он.
— Дело вовсе не в этом! — протестую я, но все меня игнорируют.
— Ага. Я понимаю, — сочувственно кивает пасторша. — Лapa, сейчас мы закончим похороны, — объясняет она мне как трехлетке, — а потом попьем чаю и поболтаем по душам. Как вам такое предложение?
Она нажимает кнопку, органная музыка возобновляется, минуту спустя гроб со скрипом начинает двигаться, еще немного — и он исчезнет за занавеской. Позади я слышу глубокий вздох и…
— Не-е-е-е-т! — раздается мучительный вой. — Не-е-е-т! Остановитесь! Остановитесь немедленно!
К моему ужасу, девушка подбегает к постаменту и пытается спихнуть гроб. Но руки ее бессильны, они просто проходят насквозь.
— Пожалуйста! — Она бросает на меня отчаянные взгляды: — Не позволяй им.
Тут меня охватывает самая настоящая паника. Я понятия не имею, откуда взялось это привидение и что все это значит. Но оно кажется таким живым. И страдает оно по-настоящему. Не могу же я безучастно наблюдать за этим.
— Нет! — кричу я. — Остановитесь!
— Лара! — испуганно вскрикивает мама.
— Я не шучу! Существует веская причина, по которой этот гроб не может быть сожжен. Остановите немедленно! — Я торопливо бегу к гробу. — Нажмите кнопку — или я сама нажму ее!
Взволнованная пасторша останавливает гроб.
— Душечка, может, вам лучше подождать за дверью?
— Да она просто выпендривается, как всегда, — подает голос Тоня. — Веская причина… Да какая может быть, к черту, веская причина? Продолжайте! — требует она.
— Лара, — священница участливо смотрит на меня, — действительно ли существует причина, по которой похороны вашей двоюродной бабушки должны быть прерваны?
— Да.
— И что это за причина?
О боже! Что я могу ответить? Признаться, что привидение меня надоумило?
— Это потому что… э-э-э…
— Скажи, что меня убили! — Я поднимаю глаза и вижу девушку, парящую у меня над головой. — Тогда они отложат похороны. Скажи им!
Она пикирует на меня и орет прямо в ухо:
— Скажи им! Скажи им, скажи им, скажи им.
— Я думаю, моя тетушка была убита! — выдаю я сдавленно.
Вообще-то я привыкла, что родственники пялятся на меня в полном остолбенении. Но так я их еще не шокировала. Сначала все дружно дернулись, а потом столь же дружно окаменели, словно на моментальном снимке.
— Убита? — осторожно переспрашивает пасторша.
— Именно, — произношу я со значением. — Я подозреваю, что совершено преступление. И тело надо сохранить в качестве улики.
Священница медленно приближается, не сводя с моего лица пристального взгляда и явно прикидывая, не розыгрыш ли все это. Бедняга не в курсе, что я чемпион по игре в гляделки и всегда выигрывала у Тони. Так что я спокойно выдерживаю ее тяжелый взгляд, будто говорящий: «Сейчас не подходящее время для шуток».
— Убита… Но как?
— Я бы предпочла обсудить это с представителями закона.
Я чувствую себя героиней сериала «Место преступления: похороны».
— Вы хотите, чтоб я позвонила в полицию?
Господи! Конечно, я не хочу, чтобы она звонила в полицию. Но идти на попятную поздно.
— Да, — обреченно отвечаю я. — Думаю, так и следует поступить.
— Вы же не верите этому бреду! — взрывается Тоня. — Ясно же, что она просто привлекает к себе внимание!
К счастью, Тоня уже изрядно достала пасторшу, и это мне на руку.
— Дорогуша, — заявляет она резко, — решения здесь принимаю я. И подобные заявления не могут оставаться без внимания. Ваша сестра совершенно права. Тело нужно сохранить для судмедэкспертизы.
Похоже, священница вошла во вкус. Тоже, наверное, смотрит криминальные сериалы каждый воскресный вечер. Во всяком случае, она подходит ко мне вплотную и шепотом спрашивает: