– Я думал, вам уже сказали, – растерянно проговорил Дорогин, – это случилось не доезжая Гудауты. Мы под замес попали, машину расстреляли… Я сумел вырваться… А Пашка, он… – и Дорогин вновь замолк.
– Да, – задумчиво проговорил дядя Федор, – ничего уже не изменишь.
– Наверное, это и в самом деле не важно, как погиб Паша.
– Для меня важно, – дядя Федор сам изумился своему спокойствию.
Он смирился с тем, что Пашки больше нет. Дрожь в руках улеглась сама собой.
– Странные люди совсем недавно приезжали ко мне. Двое чеченцев. Вроде бы бизнесмены. Деньги детскому дому пожертвовали. О вас расспрашивали. Говорили, Пашу знают, карточку оставили.
– Может, оно и так, – рассеянно ответил Дорогин.
– Приезжай хоть ты.
– Появлюсь, обязательно появлюсь. Но мне сейчас надо узнать, кто Пашку убил.
– Я знакомым милиционерам позвоню, – пообещал дядя Федор, – они должны знать.
– Что за чечены? – спросил Сергей.
– Не знаю, довольно молодые, на большом джипе.
– “Гранд чероке”?
– Я в марках не разбираюсь. Машина приметная. Я даже имен их не знаю, не представились.
– Я перезвоню, обязательно перезвоню, – пообещал Дорогин и повесил трубку.
"За что? – подумал Сергей, – за что Пашке такая смерть?”
Дорогин постоял на перекрестке, выкурил сигарету, всматриваясь в лица прохожих. Жизнь ничуть не изменилась из-за того, что в сотне километрах отсюда нелепо погиб его друг.
«Нет, изменилась, – решил Сергей, – одним хорошим человеком стало меньше.»
Дымящаяся сигарета полетела в решетку ливневой канализации. Дорогин машинально, по привычке купил несколько газет в киоске и сел за пластиковый столик летнего кафе. Пока официант исполнял нехитрый заказ: чашку крепкого кофе и пару горячих бутербродов, Дорогин рассеянно листал газеты. Читателям предлагались московские политические баталии, разоблачения, скандальная хроника. Все теперь казалось Сергею бледным, недостойным внимания. Он зло отложил газеты, переломив их пополам, и с наслаждением сделал большой глоток не очень горячего, но крепкого кофе, после чего перевел взгляд на последнюю страницу местной курортной газеты.
"Ограбление на горной дороге”, – проглотил он заголовок. Затем уже внимательно прочитал текст небольшой заметки, в которой рассказывалось, как недалеко от Гудауты был расстрелян из миномета банковский броневик, перевозивший русские рубли для закупки мандаринов. Вскользь упоминалось и о микроавтобусе “фольксвагене”, оказавшемся на месте ограбления.
«Есть подозрения, – писал журналист, – что грабителей навел один из московских охранников, сопровождавший деньги. Иначе откуда бы бандитам знать о движении броневика. Вряд ли следствию удастся установить истину. Все свидетели ограбления погибли.»
"Не все”, – грустно усмехнулся Дорогин и еще раз перечитал заметку. Нигде не было ни слова о долларах, перевозившихся в машине.
"Но почему? – недоумевал Сергей. Он четко помнил возглас одного из бандитов: “Баксы!”. Постарался припомнить интонацию. – Да, в голосе звучало не столько восхищение, сколько изумление. Значит, и они не знали о долларах. Журналист, будь ему известно о баксах, не преминул бы упомянуть о них. Такая деталь украсила бы заметку. "
Подписи под заметкой Дорогин так и не обнаружил. Лишь стояли инициалы: А. К.
«Что ж, небольшая зацепка уже есть.»
Тут же на последней странице Сергей обнаружил и адрес редакции. Спокойно доев бутерброды и допив кофе, Дорогин встал на бордюр и вскинул правую руку. Машина без шашечек и фонаря на крыше тут же взвизгнула тормозами и замерла возле него.
– Где редакция курортной газеты, знаешь? Видавший виды шофер основательно задумался. Но все же ему пришлось пожать плечами.
– Всяких возил, – проговорил он, – и проституток, и бандитов. Где казино, где рестораны, знаю. Где телевидение, радио… Только в газеты никого возить не приходилось.
– Теперь повезешь, – Сергей показал адрес прямо на странице газеты.
– Это ж совсем рядом, – расстроился водитель, – три квартала отсюда, можно пешком дойти.
– Раз уж сел, выходить не стану. Заплачу, будто ты меня по всей набережной провез.
– Я не крохобор. Если два бакса заплатишь, домчу с ветерком.
– По рукам.
Не прошло и минуты, как машина уже стояла у крыльца редакции курортной газеты. Вахтер, сидевший за фанерной стойкой, никого не останавливал, сосредоточенно читал завтрашний номер ежедневной газеты. В здании располагалась не только редакция, но и с десяток мелких фирм. Поэтому вся стена у лестницы пестрела указателями, выполненными в крикливой манере, чтобы сразу бросалось в глаза.
Повинуясь указателям, Дорогин добрался до никогда не закрывавшейся двери редакции. Десятка два столов, кипы бумаг, коробки с дискетами, визжащие принтеры, мерцающие мониторы. Понять, кто и за что здесь отвечает, было невозможно.
На появление Дорогина никто не среагировал. Раз человек пришел, значит, ему надо. По опыту Сергей знал, что легче всего раскрутить на разговор молодых сотрудниц, которых матерые газетчики, проработавшие в редакции годы, не считают настоящими журналистами. Он присел на краешек стула возле двадцатилетней девушки, остервенело барабанящей тонкими пальцами по клавиатуре. Было непонятно, как она умудряется нажимать лишь по одной, а не по две клавиши – длинные накладные ногти имели как минимум по три-четыре сантиметра.
– Извините, пожалуйста, – вкрадчиво проговорил Дорогин.
Девушка на мгновение задержала руки над клавиатурой, бросила беглый взгляд на посетителя.
– Вы меня с мысли сбиваете.
– Я подожду, пока вы допечатаете фразу.
– Если вы пришли дать объявление, то это не ко мне, – и девушка, не глядя, показала рукой через плечо.
– Нет, объявления меня не интересуют.
– Тогда что же?
"Главное заинтриговать”, – подумал Дорогин.
Хватило двух минут полного молчания, чтобы молодая журналистка опустила руки на колени.
«Юбка у нее могла бы быть и длинней.»
– Я вас слушаю.
– Я бы с удовольствием задержался возле вас подольше, но вопрос у меня очень короткий. Кто в вашей газете подписывает материалы А. К.?
Девушка улыбнулась.
– Могу сказать лишь одно – не я.
– И все же, если человек не ставит имени и фамилии…
– Значит, ему так надо.
– Вы меня удивляете, я же пришел не из налоговой инспекции и не из милиции. Мне всего лишь нужно узнать имя журналиста.