Первым моим желанием было засмеяться, потом я вдруг сообразила. Здесь должны где-то стоять баллончики для заправки зажигалок. В них есть бензин! Как раз то количество, которого мне хватит.
Я развернулась и опять пошла вдоль полок. Зубная паста, чипсы, кексы, игрушки, открытки… вот он! Руки схватили ярко-оранжевый цилиндр. Вне себя от радости, я сбегала к кассе, отошла к туалету, попыталась выцедить наружу каплю жидкости и потерпела неудачу, из длинной трубочки ничего не выливалось. Я вертела баллончик в руках, потом поднесла к губам и с силой нажала на распылитель. Раздалось тихое шипение, но кожа не ощутила влаги. Я старательно давила на головку клапана. Всем известно, что новые упаковки не сразу расстаются с содержимым. Я усердно пыталась добыть из зажигалки бензин, но мне удавалось лишь извлечь звук «пш-пш-пш», на губы не попало ни капли жидкости. Неожиданно у меня закружилась голова, перед глазами затряслась серая сетка, колени подогнулись, затем меня затошнило, но вдруг стало ясно: мир прекрасен, светит солнце, люди улыбаются, в особенности симпатично выглядит кудрявый блондин с обнаженным торсом. Он приближается ко мне, размахивая чем-то вроде метелки с розовыми перьями.
– Эй, тебе плохо? – словно сквозь вату услышала я.
Я хотела ответить, но голова перестала держаться на шее, запрокинулась назад. На секунду в мозгу мелькнула мысль: дело плохо, кажется, я заболела. Но потом мир снова показался мне на удивление веселым. Блондин обнял меня и повел в стеклянный дом, разукрашенный яркими лампочками.
– Давай сюда, – сказал он, забирая что-то у меня из рук, – садись!
Здание завертелось, свет погас, потом зажегся вновь. Я увидела небольшую комнату, пару табуреток, стол и кряжистого деда в форме охранника. В одной руке старик держал открытую бутылку с лимонадом.
– Полегчало? – спросил он. – Попей еще.
Я осторожно помотала головой, дед внезапно плеснул мне в лицо воду, она потекла по щекам.
– Ой! – взвизгнула я. – Мокро!
– Очухалась, – обрадовался пенсионер и протянул рулон бумажного полотенца: – На, утрись.
Я оторвала кусок, промокнула липкую жидкость, попавшую на рот и подбородок, а потом спросила:
– Где мой баллон для заправки зажигалок?
– Забудь навсегда про эти глупости, – отрезал дедок.
– Как вас зовут? – прошептала я.
– Дядя Миша, – ответил охранник.
– Пожалуйста, – чуть не заплакала я, – продайте мне бензин!
Михаил горестно вздохнул:
– Эка, что с людьми жизнь делает!
– Полстаканчика, – ныла я, – мне очень, очень надо. Понимаете, я не могу говорить, рот склеился.
– Если и дальше газ из баллончика нюхать будешь, то еще и ласты склеишь, – угрюмо перебил меня дедушка, – ты молодая, работай, иди на завод, там из тебя человека сделают, квартиру к пенсии дадут! А разговариваешь ты нормально. Я тебя отлично понимаю.
Я замерла. Действительно! Только что я объяснила свою проблему, вытерла лицо от сладкой жидкости, и рот открылся!
– Дядя Миша, чем вы в меня плескали? – обрадовалась я.
– Дык сладкая вода с пузырями, – пояснил охранник, – со стеллажа взял, когда увидел, что ты из дозатора унюхалась!
– Заправка для зажигалок была газовая! – осенило меня. – Вот почему она только пшикала! А я хотела из нее бензин добыть. Спасибо, дядя Миша!
Охранник погладил меня по голове:
– Ну, дочка, встать можешь? Как себя чувствуешь?
Я поднялась на дрожащие ноги:
– Отлично. Побегу по делам. Еще раз огромное спасибо.
Михаил крякнул и дернул меня за руку:
– Ща помчишься, задерживать тебя я прав не имею. Дай честное слово, что больше никогда не станешь пить бензин и нюхать газ. Не отпущу, пока клятву не услышу. Родители знают, чем ты занимаешься?
– Они умерли, – тихо сказала я.
– Сирота, значит, – вздохнул охранник, – без присмотра живешь. Ну, обещай исправиться.
Я подняла правую руку:
– Клянусь. Спасибо, дядя Миша, больше не вспомню про растворители и топливо.
– Ну, ступай с богом, – обрадовался дедок, – на всякий случай баллончик я тебе не отдам. Сам до двери доведу, убедиться хочу, что спокойно уйдешь.
Охранник проводил меня до машины, я села за руль и помахала ему рукой. Если бы вокруг было побольше таких людей, как этот пенсионер, глядишь, мы бы искоренили детское пьянство и наркоманию.
– Помни, – погрозил мне пальцем Михаил, – ты поклялась!
Я включила сигнал поворота и медленно поехала к дому, на котором горела вывеска «Оранжевая свинья». Никогда не баловалась никакими наркотическими или химическими веществами, а с этой минуты навсегда забуду про лимонад. Даже не посмотрю на сладкую газированную воду. Она моментально растворила клей, который произвели трудолюбивые немцы, пообещав потребителю восемьдесят лет гарантии. Как думаете, что намешано в ситро? Ацетон с ароматом карамели? Растворитель со вкусом зимней вишни? Или смесь соляной и серной кислот с запахом сочного персика?
В «Оранжевой свинье» неожиданно оказалось много народа, все столики были заняты. Наталья в компании со светловолосым мужчиной сидела в самом дальнем углу, за большим искусственным фикусом. Я быстро подошла к ним и вежливо спросила:
– Разрешите присесть?
Константин повернул голову:
– Девушка, здесь уже сидят.
– Стульчик свободный, – нагло заявила я, – больше приткнуться некуда, а так кофейку хочется! Ой, Наташа! Вот это встреча!
– Ты ее знаешь? – удивился Константин.
Наталья вскинула голову:
– Что вам надо?
– Поговорить, – сказала я, – задам всего пару вопросиков. О Лоре Фейн.
– Впервые о ней слышим, – быстро выпалил Костя.
Я без приглашения села и повесила сумочку на спинку стула.
– Глупо врать.
– Да кто ты какая? – обозлился Константин. – Вали отсюда.
– Милый, – попыталась остановить мужа Ливанова, – не надо.
– Сейчас охрану позову, – полез в бутылку супруг.
– Ладно, – неконфликтно согласилась я, – уже ухожу. Вот только дам вам послушать интересную запись.
Когда из диктофона раздался голос Наташи, а потом баритон Константина, Ливановы оцепенели.
– Это как туда попало? – выдохнула Ливанова, косясь на крохотный магнитофон, словно на ядовитую змею.
Я развела руками:
– Не сумею объяснить, являюсь полным профаном в технике. Да и не важен принцип работы звукозаписывающего аппарата, главное, он сейчас воспроизвел милую семейную беседу господ Ливановых. И у меня назрел вопрос. Наташа, отправляясь в морг, вы уже знали, что Лора умерла? Вам о смерти подруги сказал Костя?