Марк Альпер из Брайтона в штате Массачусетс тоже спросил Визенталя, реальная ли это история. «Да, – ответил ему Визенталь. – Разумеется, эта история реальная; она произошла со мной», и добавил, что все рассказы, которые он публикует, основаны на фактах и он лишь иногда меняет имена героев, чтобы им не навредить.
Спрашивали его об этом и дети из разных стран. Их он тоже заверял, что ничего не выдумал.
То же самое он говорил работавшим у него добровольцам. «Визенталь сказал нам, что эта история реальная, и мы ему поверили», – рассказали мне двое из них, Пауль Силс и Михаэль Штергар. Это же говорили и другие.
Некоторые из друзей Визенталя, которые его пережили, отвечали на мой вопрос со снисходительной улыбкой: иногда, говорили они, его истории были основаны на том, что произошло с ним самим, иногда – на том, что случилось с другими людьми, а иногда они рождались в его воображении.
Визенталь – единственный источник этой истории. В его архиве не сохранилось документов, которые могут подтвердить ее или опровергнуть, и, судя по всему, он так никогда и не назвал фамилии «Карла». В фильме, поставленном по книге «Убийцы среди нас», раненый бормочет фамилию, звучащую как «Зайдель» или «Сайдлер», но в сценарии, хранящемся в архиве Визенталя, на месте фамилии стоит многоточие.
Почему Визенталь решил оставить этого военного преступника без фамилии, непонятно; ведь разоблачению подобных преступников он посвятил всю свою жизнь. Но еще более непонятно, как он мог запомнить адрес этого человека, несмотря на все, что пережил в последующие пять лет, включая страдания в концлагерях. Ведь если все произошло именно так, как он рассказал, значит, он видел адрес всего лишь одно мгновение, когда медесестра пыталась вручить ему сверток с вещами умершего. Столь же неясно, зачем Визенталь разыскал мать эсэсовца. Александр Фридман (один из добровольцев, в молодости работавший в Центре Визенталя в Вене, а позднее ставший психиатром и лечивший в том числе людей, выживших во время Холокоста) сказал по этому поводу следующее: «Визенталь, разумеется, понимал, что эпизод с его поездкой в Штутгарт не вызывает доверия, но тот факт, что он его не вычеркнул, заставляет предположить, что это произошло на самом деле».
Остается и еще один вопрос: можно ли поверить, что нацистский военный преступник попросил прощения у арестанта-еврея? Петер Михаэль Лингенс вспомнил в связи с этим сцену, описанную в воспоминаниях его матери. Некто Мария Мандель, надзирательница в одном из концлагерей на территории Освенцима, после войны была приговорена в Польше к смертной казни. Перед казнью она встретилась с одной из бывших узниц концлагеря. «Завтра я умру, – сказала Мандель, – и я этому рада. В последние несколько недель я поняла масштаб преступлений, в которых принимала участие, и не могу с этим грузом жить. Вы можете меня простить?» Бывшая узница сказала, что прощает ее.
По мнению Визенталя, «Подсолнух» был лучшей из написанных им книг. Это был его второй бестселлер. Наряду с деньгами, которые эта книга ему принесла, на него обрушился также поток приглашений выступить с лекциями в США и других странах. Все больше и больше людей в мире относились к Визенталю как к непререкаемому моральному авторитету, и все больше людей соглашались с ним, когда он говорил, что один из уроков Холокоста состоит в том, что необходимо поддерживать Государство Израиль, то есть политику его правительства. Но тут он попал в одну крайне неприятную историю, и это снова произошло из-за его связей с Израилем.
Тихая и политически нейтральная Вена создавала идеальные условия для работы шпионов из всех стран мира, но время от времени их ловили и предавали суду. Одним из людей, которых отдали под суд, стал также следователь «государственной полиции» (так в Австрии именовали службу внутренней безопасности) Иоганн Аблайтингер. В 1962 году он ушел в отставку и открыл частное сыскное агентство. Благодаря своему опыту, а также связям в полиции и Министерстве внутренних дел он знал, кого надо подкупить, и имел возможность добывать для своих клиентов секретную информацию о людях, которые их интересовали. Эта деятельность была противозаконной, и в 1968 году его арестовали. Он был приговорен к двум с половиной годам тюремного заключения.
Аблайтингер был скорее частным детективом, чем шпионом, но оказывал услуги целому ряду западных разведывательных агентств и посольств, среди которых было и посольство Израиля. В его бумагах оно проходило под кодовыми названиями «Нико» и «Брас», а его контакты в посольстве именовались «Винтер» и «Пауль». На допросах Аблайтингер сказал, что связь с посольством он установил с помощью одного из своих клиентов, Симона Визенталя, с которым был давно знаком и которому поставлял информацию о нацистских преступниках. Это признание вызвало политическую бурю. Представитель парламентской Социал-демократической оппозиции Кристиан Брода, который в прошлом был министром юстиции и которому позднее, после выборов, суждено было стать им снова, подверг Визенталя острой критике и заявил, что у него имеется «частная полиция». На самом же деле нападки на Визенталя были скорее нападками на консервативное правительство, которое он поддерживал.
В ответ Визенталь обнародовал неприятные подробности из прошлого Броды. Когда тот учился в гимназии, то был коммунистом, во время Второй мировой войны написал нацистскую по своему духу диссертацию, а после во йны занялся преследованием бывших нацистов, причем двое из них были убиты (по-видимому, во время допросов), и подозрение пало на Броду. Папка Броды, которую Визенталь держал у себя в офисе, свидетельствует о том, что он собирал материалы на этого человека очень усердно. Помимо всего прочего, в ней находится также вышеупомянутая диссертация.
После ареста Аблайтингера Визенталь был допрошен. Он сотрудничал со следствием и под суд отдан не был, но скандал привел к созданию парламентской комиссии, занявшейся расследованием этого дела. В отчете этой комиссии говорится, что Аблайтингер оказывал Визенталю и такие услуги, которые в функции Центра документации не входили, и данная формулировка не оставляла места для сомнений в том, что речь шла о шпионаже. Отчет отражал позицию социал-демократов и был подписан, помимо всех прочих, Леопольдом Грацем, позднее ставшим министром просвещения, а затем – мэром Вены.
Все то время, пока бушевал скандал, Визенталь поддерживал тесный контакт с посольством Израиля, и из писем, написанных им послу Зееву Шеку, явствует, что в скандале увяз не только он сам, но и посольство. Документы Министерства иностранных дел подтверждают, что Аблайтингер действительно работал на Израиль.
Посольство предприняло попытку смягчить выводы отчета. «В отчете, – докладывало оно, – говорится, что Аблайтингер был не только шпионом, работавшим на Восточный блок, но и “личным шпионом” Визенталя и что он “незаконным образом поставлял материалы израильским агентам”. Мы немедленно выразили протест против такой формулировки, заявив, что обращение к частному детективу за информацией о том или ином гражданине и его прошлом – дело абсолютно законное и об этом говорится в профессиональной лицензии каждого частного детектива. Каким образом детектив эту информацию раздобывает и нарушает ли он закон, контактируя с Министерством внутренних дел, израильское посольство не касается. Нам удалось добиться исключения из протокола обсуждения в парламенте формулировки, касающейся Израиля, но все, что имеет отношение к Визенталю, в нем осталось».