Book.

Мемориал героям Чернобыля

Почти все население Чернобыля — вахтовики, приезжающие на 2 недели. Нет в городе и привычных всем атрибутов в виде почты-телеграфа-телефона. Нет увеселительных заведений, баров и ресторанов. Нет привычных глазу рекламных щитов. Есть лишь счетчики гамма-фона, и они показывают в различных районах города от 30 до 80 мкР/час. Вы увидите тишину и пустоту улиц, на которых в середине рабочего дня с трудом можно отыскать пешехода. Вы посетите автовокзал, с которого уже не отправляются автобусы. Вы побываете в Парке славы, посвященном Великой Отечественной войне, в котором не шатаются толпы поддатой молодежи и не продают пиво с сухариками. Он сильно зарос травой, но все же поддерживается в приличном состоянии и воспринимается редкими посетителями как мемориал ликвидаторской славы, чему немало способствует соответствующий уголок. Прочие осколки этого мемориала вы найдете совсем рядом, на площадке техники, участвовавшей в тех далеких событиях. Бэтээры и землеройные армейские машины так и не смогли вернуть в строй из-за сильного загрязнения, поэтому ржаветь им здесь до скончания веков. Лезть на них и фотографироваться крайне не рекомендуется из-за сильного фона. Но у этих счастливчиков судьба куда успешнее их многих собратьев из отстойника в «Рассохе», разобранных и сданных в переплавку.

Вы пойдете по улицам и будете удивляться обилию труб, протянувшихся по обочинам дорог. Здесь нельзя рыть землю, зараженную нуклидами, поэтому все коммуникации подняты вверх. Дорога сама выведет на берег реки, где собрались корабли и баржи, рыжие от ржавчины. Они тоже жертвы аварии — здесь первые месяцы жили ликвидаторы, и теперь плавсредства непригодны для дальнейшего использования. Часть из них затонула, часть вывезли на металлолом. Самые безнадежные так и остались гнить в небольшом заливчике.

По дороге на Припять у ворот той самой ВПЧ-2 на деньги пожарных возведен самый впечатляющий монумент Зоны. Команда людей в касках, вооруженных шлангом и дозиметром, спасает Землю от катастрофы. Постойте рядом, опустите на минуту свои фотокамеры и снимите головные уборы. 23 года назад такие же молодые ребята не задумываясь шагнули в радиоактивную преисподнюю и закрыли собой разверзшиеся врата ада. Теперь за них молятся в местном православном храме и каждое 26 апреля проводят поминальные службы за упокой душ.

Памятник героям-пожарным в Чернобыле

Вторая часть заключительного дня путешествия пройдет на уже знакомой по прошлому письму территории ЧАЭС. Скорее всего, вам повезет больше, чем экскурсантам-однодневникам, и вы увидите саркофаг прямо из окна смотрового павильона. Не стоит бояться повышенного фона в комнате — здесь он подбирается вплотную к 300 мкР/час — короткое время пребывания сводит на нет всю опасность. Зато реалистичный макет взорванного 4-го блока позволит заглянуть туда, куда доступ предоставлен лишь самым избранным сталкерам-профессионалам.

Будет в этот день, разумеется, и коллективное фото на смотровой площадке с саркофагом в качестве фона, и кормление сомов, и мемориал жертвам катастрофы, что посещают в ходе коротких экскурсий. А вот гигантские градирни 3-й очереди доступны лишь в ходе этой поездки, как и подробный осмотр уже известной нам ж/д станции Янов.

3-я очередь из 5-го и 6-го блоков должна была сделать ЧАЭС крупнейшей в Европе. А всего их число планировали довести до 12, превратив станцию в мировой энергетический флагман. Мечты, мечты… где вы сейчас? Может, порхаете воздушными шариками вместе с душами погибших пожарных и ликвидаторов где-нибудь у высоченных градирных столбов? Смотрите, как стоят, запрокинув головы, ма-алюсенькие такие человечки внизу, и гадаете, какая нелегкая занесла их в бетонно-арматурное безмолвие, нарушаемое лишь непрерывным треском дозиметра? 500 мкР/час, простите нас, несбывшиеся грезы строителей светлого будущего, нам пора уходить.

Отступите к станции Янов, но легче не станет на душе. Она должна была стать со временем крупным транспортным узлом, но не сложилась судьба, как у молодой вдовы с дитем. Ушли люди, наступили ржавчина и лес. Застыли памятниками локомотивы, и в кассах вам уже никто не продаст билет. Мимо ежедневно проносятся электрички с работниками станции, но они и не подумают сделать тут остановку. «ЧАЭС, Янов, Припять, далее нигде. Осторожно, двери закрываются…»

«Нигде» — это Копачи. Маленькая деревушка, где утром 26 апреля 1986 года выпал самый первый радиационный «дождь». От поселка, что в 4 километрах от 4-го реактора, остались лишь могилы домов, военный обелиск да единственное уцелевшее здание детсада. Есть поселки, которым повезло больше — они просто погрузились в летаргический сон, окруженные зарослями так, что подчас только бетонный остов автобусной остановки выдает бывшее селение. Но есть, есть оазисы жизни, не ушла еще под воду украинская Атлантида, и вы с удивлением обнаружите ухоженные домики со стеклами в окнах и мычание скотины во дворе. Ще не вмерла Украiна!

Им всем уже далеко за 60. Кто-то вернулся почти сразу после эвакуации, не найдя места в новой городской жизни, кто-то бежал от смуты постперестроечного времени, по крупицам восстанавливая свой разграбленный мир, — разные были дороги с одним предназначеньем. Умереть на родной земле — одна из важнейших задач в жизни настоящего полесца. Тайными звериными тропами они возвращались в свои дома, нарушая закон. Первое время эти люди искусно маскировались, используя богатый партизанский опыт. Некоторые использовали официальные каналы, устраиваясь в Чернобыль на работу. Так или иначе, их число в 1986–1988 годах неуклонно росло. Им сочувствовали и выгонять обратно на чужбину не спешили. В 1989 году милиция попыталась провести выселение «незаконно прибывающих лиц», но натолкнулась на организованное сопротивление, поддержанное местными военными. Больше возвращенцев никто не трогал, и они прижились.

В начале 90-х годов число «самоселов» (странно называть так людей, вернувшихся в свой родной дом) переваливало за тысячу человек. Сейчас осталось в живых около трехсот. Большинство живет в самом Чернобыле. Остальные раскиданы по селам Лубянка, Ладыжичи, Опачичи, Разъезжее, Новые Шепеличи и прочим полесским весям.

Администрация зоны почти не забывает о живых, иногда присылая врачей, автолавку и коммунальщиков для ремонта. Продукты с огорода проверяют на радиацию и не отбирают для захоронения, а оставляют владельцам, поскольку других источников существования у них нет, если не считать нищенских пенсий. От властей им нужен только свет и телефон, а главное — никакой опеки. «Вы нас не трогаете, а мы вам не мешаем» — вот основной принцип жизни бабы Ольги и прочих жителей села Лубянка.

Угощение самоселов

У всех самоселов есть непременное поле, огороженное забором от непрошеных четвероногих едоков, и сад с фруктовыми деревьями. Скотину и собак каждый год едят волки, от которых нет спасу, а дикие кабаны подчищают овощные грядки. Жизнь тяжелая, и много народу уехало обратно еще в 90-е. Те, что остались, — люди старой закалки, способные выжить где угодно.