Они сидели, скрытые от посторонних глаз пачками сигарет, бутылками шампуня, упаковками кофе, чая, сплошь занимавшими витрину коммерческого киоска. Обе девушки курили длинные темно-коричневые сигареты, ароматизированные до тошноты.
– Ты смотри, – сказала Валька, – с Прошкиным связалась.
– Парень он неплохой. Обо мне заботится, за братом следит.
– Если убьют твоего Прошкина, больше с тобой ни один парень встречаться не станет.
– Почему? – растерялась Маша.
– Примета плохая, – рассуждала Валька. – У моей двоюродной сестры из подмосковного Калининграда парень утонул. Уже второй год одна, мужики боятся к ней подходить, мол, кто с ней гулять станет, тоже утонет или умрет.
– Тут совсем другой случай, – Машка глубоко затянулась сигаретой, она не столысо спорила, сколько успокаивала саму себя, – его не из-за меня убьют.
– Ты что такое говоришь? – возмутилась Валька. – Его еще никто не застрелил.
– В городе говорят, что их всех застрелят.
– А ты, дура, веришь? – по глазам Вальки было видно, что верит и она.
– Что за женщина у твоего киоска ошивается, витрины рассматривает? – забеспокоилась Машка.
Валька тоже давно заприметила женщину в черном платке.
– Я ее немного знаю. Аллой, кажется, зовут.
Нашего учителя Ермакова дочка. Вышла замуж и уехала из города. Отец ее весной помер. Давно тут не появлялась. Дом, может, продавать приехала?
– Дайте мне, пожалуйста, наборы детских игрушек, – попросила женщина в черном.
Валька быстро обслужила покупательницу.
– Вот, я же говорила, купила детям подарки.
Значит, уезжать собралась. Дом продаст и уедет.
У Машки чесался язык сказать, что она, рискуя собственной репутацией, выдала Прошкину страшную тайну о Леонарде. Но девушка помнила предупреждение спецназовца и прикусила язык. Валька же чувствовала, что Машка знает больше, чем говорит. Следовало развязать ей язык.
– Выпьешь? – Валька распахнула холодильник, где хранились пиво, сладкие напитки и шоколад. Машка увидела батарею пивных бутылок.
– Давай.
Валька ловко откупорила пиво ножичком, снятым с витрины, и перевела разговор в другую плоскость. Принялась рассказывать о себе: с кем встречается, что получает за свою любовь. Машка, сбитая с толку, расслабилась. Сперва холодное пиво бодрило ее, но вскоре ударило в голову.
После четвертой бутылки Машка окосела и смеялась так громко, что в киоск наведалась даже соседка, работающая на армянина.
– Гуляете? Праздник какой-нибудь?
– Просто долго не виделись, – Валька замахала руками, показывая, что ее следует оставить вдвоем с Машкой.
Выпили еще по бутылке.
– Вам чего? Куда голову суете? – развязно поинтересовалась Валька, когда в узком окошечке над прилавком возникли мужские руки.
– Не признала? – послышался мягкий вкрадчивый голос.
– Ой, – воскликнула Валька, – извини, Леонард, тут подруга зашла, и мы…
Леонард не дал ей договорить:
– Все нормально. Как дела идут?
Машка побледнела, прижалась спиной к раскаленной жестяной стене. Валька отворила дверь, и Леонард заглянул в киоск. От него пахло хорошим одеколоном и дорогим табаком.
– Машенька! – проворковал он, беря в ладони вмиг вспотевшую руку Машки. – Какими судьбами? Сколько лет, сколько зим!
– Я тут… – принялась заикаться девушка.
– Вижу, к подруге зашла.
– Я пойду, мешать не буду, – Машка поднялась с пластикового ящика для бутылок.
– Сиди, болтай. Заглянула бы как-нибудь ко мне?
– Обязательно.
– Смотри не напейся, – Леонард погрозил пальцем Вале и, послав воздушный поцелуй, закрыл дверь.
Машка тут же бросилась к окошечку и проводила взглядом серый «Ситроен».
– Ты что, испугалась, что к тебе приставать начнет? – смеялась Валька. – Леонард добрый, с работы не выгонит. А к девкам он не пристает, у него другие интересы.
– Я это.., пойду, – Машка испуганно металась по тесному киоску, не в силах сообразить, где же находится дверь. Для экономии пространства дверное полотно закрывали полки, уставленные видеокассетами.
– Чего боишься? Не тебя же, а меня с работы выгнать могли. – Валька схватила подругу за руку. – Ну и что из того, что он гомик? Чистый, аккуратный, нам с ним не спать. Ты чего испугалась, а ну, быстро рассказывай!
Машка, подчиняясь чужой воле, села на ящик и почувствовала, что уже не сможет подняться.
Валька была бабой цепкой и отвязаться от нее просто так было невозможно.
– Поклянись, что никому не скажешь! – прошептала Машка.
Валька охотно поклялась еще школьной клятвой:
– Чтоб мне сдохнуть!
– Это он! – проговорила Машка, показывая трясущейся рукой через плечо на вибрирующий холодильник.
– Кто?
– Леонард – снайпер!
– С ума сошла баба! Ты сколько пива выпила?
– Четыре бутылки с половиной.
Валька подвела в уме несложный подсчет:
– В каждой по шесть градусов… Если это на водку перевести, то ты триста граммов саданула.
– Падлой буду, но это он. У него винтовка снайперская есть.
– Чего же ты молчишь?
– А вдруг не он? – с чисто женской «последовательностью» сказала Машка.
Валька сидела, подперев голову руками, и смотрела на изобилие товара очумевшим взглядом.
– Да уж…
– Я сама целую неделю раздумывала, говорить кому-нибудь или нет. Потом Прошкину сказала, пусть решает, что делать.
– Легче стало? – вздохнула Валька.
– Еще тяжелее.
– Давно Прошкин об этом знает?
– Давно, – Машка взглянула на часы, – три часа уже прошло.
– Ой, что будет! – промычала Валька. – Леонарда не предупредили!
– Ты поклялась никому не говорить.
Машка в испуге прикрыла рот ладонью, вспомнив, что и сама давала точно такую же клятву.
– Ты не волнуйся, на тебе жвачку, чтобы родители запах не учуяли. Иди и отоспись. Все будет хорошо.
– А если это не он? – шептала Машка, которую Валька пыталась выпроводить из киоска.
– Иди и ни о чем плохом не думай, ты все правильно сделала.
Валька настолько обеспокоилась судьбой подруги, что закрыла киоск, попросила присмотреть за товаром соседку и проводила Машку до самого дома.