– Подозревали, что Гайворонский заказал жену?
– Было дело. Но вскоре я отказался от этой версии. Голос звонившего! Он был похож на искаженный голос Артура. Не логично, согласитесь. Зачем бизнесмену так подставляться? Потом, если бы Гайворонский заказал жену, то нанял бы профессионала. А профи никогда бы не стал звонить и докладывать о происшествии в дежурную часть и забирать с собой оружие, а убийца избавился от самопала. Стреляющее устройство, по словам экспертов, не принадлежало к переделкам, с которыми обычно работают киллеры.
– А ключи?
– Дочка Гайворонского потеряла свою связку незадолго до трагических событий. По всему выходило, работал явно самоучка, энтузиаст с больной психикой.
– Вы считаете, что Анастасию Гайворонскую убил психически нездоровый человек?
– А разве ту фразу, мол, смерть… сами знаете кому, человек со здоровой психикой может сказать? Не думай, что я не искал убийцу. Искал, но такие дела – однозначно глухарь, – вздохнул Вербицкий, – раскрываются, по большей части, по чистой случайности, потому что сложно понять логику маньяка. Чего я тебе рассказываю, сама все прекрасно знаешь…
– Знаю, – вздохнула Зотова и намазала себе еще кусок хлеба вареньем.
Старик, глядя на нее, умял кусок пирога, разлил по чашкам еще чайку и «освежил» в стакане гостьи наливку. Самовар остыл, но прохладный мятный дух заварки, разбавленной кипяченой колодезной водой, тянуть из пузатой чашки было приятно. Второй стакан рябиновой шибанул в голову, рассказ Вербицкого дурманом перетекал в мозг и казался нереальным. Раскладывать все по логическим полочкам было лень, но, в отличие от Виктора Константиновича, который не знал деталей второго убийства, фраза, брошенная маньяком, виделась Елене Петровне ключевой. Она чувствовала: разгадка в ней.
– Анастасия изменяла мужу? – уточнила Зотова.
– Кто ее знает, изменяла или нет, – уклончиво ответил Виктор Константинович. – Вряд ли это имело отношение к делу. Настя Гайворонская была видной женщиной, яркой. Дома не сидела, вела активную жизнь, занималась общественной деятельностью и благотворительностью, ее фотографии мелькали в прессе. Видать, где-то маньяка и зацепила.
– Несколько дней назад маньяка зацепила еще одна молодая и яркая девушка.
– Снова, значит, объявился? Выходит, мое предположение верно. Да, маньяки имеют такое свойство, рано или поздно повторяют свои злодеяния. У меня не вышло его поймать, надеюсь, у тебя получится.
– Получится, не сомневайтесь. А теперь, Виктор Константинович, послушайте меня внимательно. На сей раз преступник выбрал в качестве жертвы молодую любовницу Гайворонского. Артур не глупый человек, наверняка понял, что к чему.
– Ошибся я, выходит. Не там искал. Вблизи шерстить надо. Ну, все. Возьми в шифоньере банку варенья и ступай. За окном темнеет уже, а места тут глухие, безлюдные.
– Вы сделали из Артура палача, и не исключено, что его топор очень скоро опустится на вашу голову. Вы разве не понимаете, что вам угрожает опасность?
– Напугала ежа голым задом… Я прихода Артура жду двенадцать лет. Устал бояться. Придет так придет. Повод будет повиниться пред ним перед смертью. Ступай, кому говорю! – проворчал старик.
Зотова направилась к двери.
– Погоди, – окликнул ее бывший следователь. – Подумалось вдруг… Ищи убийцу там, где дочка Гайворонского ключи потеряла. Теперь иди. Надоела ты уже мне хуже горькой редьки!
«Сейчас прям, размечтался, пень старый! Так я тебя одного и оставила, как мишень в тире», – подумала Зотова, усиленно пытаясь придумать выход. До машины Вербицкий не дойдет, на себе два километра до машины старика не дотащить по грязище, даже если Петька-водитель на подмогу придет. Надо вызывать наряд, «уазик» легко проскочит там, где не засела «Волга».
Елена Петровна достала банку варенья из шифоньера, сунула ее в сумку, чтобы притупить бдительность Вербицкого, и направилась к выходу. Вызовет наряд, потом старика уговорит, а если не согласится, то придется силой.
– Бывай, красавица, не поминай лихом, – усмехнулся старик и похлопал себя по ноге. Бруня потрусил к хозяину, положил ему морду на колени. – Что ж мне с вами делать-то, тунеядцы? – вздохнул Вербицкий.
Зотова вышла на крыльцо, достала мобильный. На улице было свежо и прохладно. Сгущались сумерки, небо покрылось бледными веснушками звезд. Связь отсутствовала.
– Черт! – выругалась она.
Потрясла телефон – появился слабый сигнал. Елена Петровна отошла к калитке, здесь сигнал был четче, но недостаточен, чтобы позвонить. Как миленький поедет, ругалась она про себя на Вербицкого. Одна проблема: что со зверьем делать? «Что ж мне с вами делать-то, тунеядцы?» Последняя фраза старика заполнила мозг липким туманом. Телефон выскользнул из руки. Елена Петровна медленно обернулась. Пот холодной струйкой потек по спине. Зотова сорвалась с места и побежала. Выстрел прозвучал, когда она потянула на себя дверь старого домика с резными крылечком и ставнями, через мгновенье тишину разорвал еще один. Все было кончено. Пес Бруня ушел в иной мир вместе с хозяином. Старик решил не ждать прихода палача.
– Господи, Бруньку-то зачем? – охнула Елена Петровна.
Вытерев набежавшие слезы, Зотова заметила на столе записку. Из-за слез никак не получалось прочитать корявый текст, написанный артритной рукой. «Было бы несправедливо вынуждать палача делать то, что я должен сделать сам. Все так, как должно быть. Позаботься о Ефимке, вредный кот отказался со мной идти».
– Ефимка! – рыдая, позвала Елена Петровна. Кот мягко спрыгнул откуда-то со шкафа и, громко урча, потерся о ее ногу. Она подняла рыжего на руки, прижала к груди и всхлипнула: – Придется тебе переехать ко мне. Ты не возражаешь?
Кот не возражал. Во всяком случае, когда она попыталась отлепить его от себя, чтобы выйти на улицу и сообщить о происшествии в милицию, вцепился когтями в кофту и истошно заголосил.
Сумерки посинели, звезды стали ярче. Здесь, в ста километрах от Москвы, вдали от цивилизации, темнело быстро. Ночь дышала паром изо рта. Тишина давила на уши. Оглушительная тишина. А она здесь одна, с котом на груди и с трупами старика и собаки в домике… Зотова пошарила по карманам. Вспомнила, что выронила телефон, вернулась к калитке. Нагнулась, чтобы отыскать сотовый, и заметила следы – совсем свежие, отпечатавшиеся на слегка подмерзшей бурой глине. Кто-то совсем недавно топтался у калитки, курил… Мужчина, крупный… Он приходил! Он был здесь… где-то рядом…
Звук приближающихся тихих шагов отозвался в сердце бешеным стуком.
– Господи! – Зотова судорожно зашарила рукой по земле, ладонь скользнула по холодному корпусу мобильника.
Шаги слышались уже совсем рядом. Из темноты показалась крупная фигура и склонилась над ней.
– Леночка Петровна, – пробасил водитель Петька. – Что вы тут делаете?
– Да мы тут… Телефон мы с котом искали, – икнула Елена Петровна и выпрямилась, погладив Ефимку по рыжей голове. – Ты машину выдернул из грязи?