В комнату вошла очкастая девушка в белом переднике, поинтересовалась, что он желает на завтрак. Очень хотелось спросить, а что у вас есть? Но Макс скромно пожелал кофе и какой-нибудь бутерброд. Девушка удалилась.
Троянцев поковылял в ванную комнату. Пока он умывался, на столике рядом с кроватью появился… ЗАВТРАК. Белоснежный кофейник, фрукты, сок, молоко, сыры нескольких видов, тонкие ломтики ветчины и салями, масло, хрустящий хлеб, круассаны и джем. Хороший бутербродик! Он так не завтракал даже тогда, когда у него работа была. От одного вида изобилия его снова потянуло в сон, но Макс сделал над собой титаническое усилие, все съел и выпил. Потом переоделся в шелковую пижаму и опять уснул.
Около трех его снова разбудил приход горничной – та поинтересовалась, что он желает на обед и ужин. От обеда Макс отказался, на ужин попросил то, что будут есть все, и опять отрубился. Так и продрых до позднего вечера.
– Мама права, считая, что сон – лучшее лекарство, – пробормотал Троянцев. Чувствовал он себя гораздо лучше.
На столике-тележке рядом с кроватью стояли два блюда, каждое закрыто серебряным полукругом крышки. Одна крышка была теплой, на горячее семейство Гайворонских употребляло форель с брокколи, залитой светло-зеленым соусом. Под вторым колпаком оказался салат из помидоров и сельдерея. Еще ему принесли кефир. Расправившись с ужином, Макс затосковал. Весь день он проспал, что же будет делать ночью? И где, собственно, его невеста? Ни разу не заглянула, не поинтересовалась, как его здоровье. Макс с раздражением откатил столик и заметил на ковре яркую бумажку. Поднял.
– Бабочка… Ты откуда прилетела? – Он улыбнулся, подбросил бумажку в воздух. Та описала дугу и спланировала обратно на пол. – «А бабочка крылышками бяк, бяк, бяк, бяк! А за ней воробушек прыг, прыг, прыг!» – Макс вскочил и, размахивая руками, аки птица, проскакал вокруг столика, чуть не сбив с него тарелки. – «Он ее, голубушку, шмяк, шмяк, шмяк, шмяк!» – Троянцев попрыгал по комнате к окну. – Шмяк-шмяк-шмяк-шмяк! Ам, ням, ням, ням! Упс!
На подоконнике лежала еще одна бумажная бабочка, розовая с фиолетовыми буквами, он сунул ее в карман и попрыгал дальше по комнате. У входной двери на ковре нашлась третья бабочка, по расцветке похожая на его пижаму.
– Прикольно! – с восхищением воскликнул Троянцев, сунул третью бабочку в карман и выглянул за дверь.
В коридоре горел приглушенный свет и было тихо. Наверное, все уже спят, подумал Троянцев, хотел было вернуться в комнату, но страстное желание найти еще одну бабочку не отпускало. Он поправил воротник Шанца и ступил на мягкое ковровое покрытие. Прошелся по коридору сначала влево, потом вправо, внимательно осматривая пол – бабочек больше не обнаружилось. Стало отчего-то грустно. Он уселся на ступеньку лестницы, вытащил бабочек из кармана, расправил им крылышки и тяжело вздохнул. Розовая бабочка слетела с руки и теперь планировала куда-то вниз. Макс перегнулся через перила и отпрянул, торопливо запихав бабочек обратно в карман. По ступенькам поднималась дочь Гайворонского – босая, в пижаме, с плюшевой игрушкой в одной руке и с кружкой в другой. Дарья заметила его и замерла. Минуту они смотрели друг другу в глаза.
– Молока хотите с инжиром? – откашлялась девушка. Покраснела и спрятала игрушку за спину.
– С инжиром? – спросил Троянцев. – Никогда не пил молоко с инжиром.
– Попробуйте… – Дарья поднялась на несколько ступенек и протянула ему кружку.
Он сделал глоток и вернул кружку обратно. Улыбнулся:
– Ничего так.
– У вас усы, – хихикнула Даша.
– Два дня не брился, – сказал Макс.
– Да нет – молочные.
– Ах, эти! – рассмеялся Троянцев и стер молоко ладонью.
Дарья тоже сделала глоток.
– Теперь у вас усы, – хихикнул Макс.
– Не может быть! – Дарья расхохоталась, достала из кармана носовой платочек, промокнула губы и протянула кружку Максу.
Он сделал глоток и облизал губы.
– Божественно вкусно! Никогда не пил ничего подобного!
– А мне мама перед сном всегда молоко с инжиром делала, чтобы я спала хорошо и не болела, – сказала Даша.
– Замечательная у вас мама, – сказал Троянцев.
– Мама умерла, когда мне было восемь лет. – В глазах Даши мелькнули тоска и боль.
– Простите, – смутился Троянцев, чувствуя, как холодок по спине пробежал.
– Не стоит, вы же не знали. Спокойной ночи, Максим.
Даша пошлепала вверх по лестнице. Хлопнула дверь. Оказалось, что ее комната располагается на третьем этаже, судя по звуку – над его апартаментами.
– Спокойной ночи, – запоздало пожелал Макс и вернулся к себе.
Господи, какой он тупой! Надо же такое спросить! Светка ведь говорила, что Гайворонский свою жену… того… Макс улегся в кровать и задумался. Его тоже скоро… того… Опять он забыл изобразить влюбленного. Завтра обязательно изобразит.
Троянцев проворочался в постели до утра, уснуть получилось, когда за окном запели птицы и в комнату ворвалось яркое весеннее солнце.
Его разбудил стук в дверь. В комнату вплыла очкастая горничная. Макс потянулся. Не жизнь, а «День Сурка».
– Что желаете на завтрак? – прогундосила девушка.
– Кофе и то же самое, что вчера, а еще спицы и пару клубков пряжи.
– Что, простите?
– У вас вязальные спицы есть?
– Что, простите?
– Ладно, не надо, – расстроился Макс.
– Вязальные спицы? – дошло наконец-то до девушки.
– Да, и пара клубков пряжи. Скучно просто так в постели лежать.
– Я попробую вам помочь, – сказала горничная и удалилась.
Вернулась через пятнадцать минут с объемным пластиковым пакетом.
– Нашла! В кладовке лежало, – счастливо сообщила горничная и вытряхнула содержимое пакета на кровать – по одеялу в разные стороны разбежались разноцветные пушистые мячики. – Тут еще спицы разных размеров, крючки и коробочка с пуговицами, бисером и стразами, нитки, иголки. Я все принесла на всякий случай.
– Огромное спасибо!
– Да не за что. Это от прошлой поварихи осталось. Она постоянно спицами стучала. А вы правда умеете вязать?
– Ага, меня бабуля научила, – похвалился Макс.
– Офигеть! – пискнула горничная, поправила фартук, вновь стала чопорной и удалилась.
После завтрака Троянцев потер руки, перебрал клубочки, разложил их по цветам, устроился на постели удобнее, подложив под спину подушки, и взялся за спицы. Через пару часов на прикроватной тумбочке собралась стайка бабочек с ажурными разноцветными крылышками и перламутровыми глазками-бусинками. Пальцы с непривычки болели, шея затекла, глаза слезились от напряжения. Он собрал клубочки обратно в пакет, убрал его под кровать, сунул бабочек в карман пижамы, поднялся на третий этаж, разложил крылатых у двери в комнату Дарьи и на цыпочках вернулся к себе. Зачем он это сделал, Макс понимал с трудом. Почесывая макушку и глупо улыбаясь, лежал на кровати и ждал. Чего ждал, Троянцев тоже не мог понять.