Угроза про горчичники, которые Лешка ненавидел даже больше, чем мерзкое теплое молоко, мгновенно подействовала. Он мужественно сделал два больших глотка, скривился и передал чашку Саше.
– Все, – прохрипел он, – больше не могу, можешь меня убить, но не могу. Сама свое молоко пей – тоже ведь кашляешь.
– Я по жизни кашляю, у меня легкие слабые. Пей молоко, говорю!
– У меня это молоко уже поперек глотки встало. Слышь, булькает.
– Булькает у него. Развыпендривался, блин. «Мне по хрену мороз! Я с детства закаленный!» – раздраженно передразнила Сашенька. – И вот тебе, пожалуйста, – лечи теперь тебя. Градусник давай. – Саша забрала у Свистуна градусник и, грозно нахмурив брови, проверила температуру.
– Ну, как там? – робко спросил Лешка, вытирая со лба пот.
– Жить будешь, – буркнула девушка, – температура спала. Вот видишь, а ты молоко пить не хотел. Тебе просто пропотеть как следует нужно было. Но вставать тебе еще нельзя. Лежи, а я пойду тебе пожрать что-нибудь приготовлю, – сообщила Сашенька и ускользнула на кухню.
Лешка с облегчением вздохнул, скинул с себя три ватных одеяла, которыми Сашенька накрыла его, размотал длинный шарф, стянул толстые шерстяные носки, с наслаждением почесал пятки и настороженно прислушался, чтобы в любую минуту вернуть вещи в исходную позицию.
Несмотря на весь тот кошмар, через который Лешке пришлось пройти за эти два дня, он был абсолютно счастлив. Ощущая нежную ладошку девушки на своем горячем лбу, ему хотелось верить, что он ей не совсем безразличен.
Конечно, где-то в глубине души Лешка понимал, что Сашенька относится к нему как к другу и живет у него только потому, что другого выхода у нее нет, но он гнал от себя эти грустные мысли и даже часы, которые теперь поблескивали на его руке, воспринимал как знак особого расположения, внимания и любви с ее стороны.
Свистун вновь полюбовался часами и отметил про себя, что с момента ухода Сашеньки на кухню прошло уже гораздо больше, чем полчаса.
«Пора бы и пообедать уже», – решил он, и его желудок, громко булькнув, с ним совершенно согласился.
Сашенька, однако, не возвращалась, а в комнату тем временем сквозь приоткрытую дверь стал просачиваться странный черный дымок и запах гари. Лешка вскочил с кровати и на всех парах побежал на кухню. Сквозь едкий дым он различил Сашу, которая, судорожно кашляя, одной рукой держала полыхающую сковородку, а другой – разделочную доску, которой она интенсивно махала и зачем-то пыталась раздуть огонь еще больше.
– Что ты делаешь?! – выхватывая сковородку из ее рук, заорал Свистун, включил воду и бросил сковородку в раковину. Посудина грозно зашипела, облако черной гари поднялось наверх и прилипло на потолке замысловатым узором.
– Ты утопил в раковине наш обед, – неуверенно сказала Сашенька, как только перестала кашлять.
– Вот это, обугленное, ты называешь обедом?! – воскликнул Лешка. – Что это хоть было?
– Это был кусок мяса, – объяснила Сашенька, – а ты его утопил.
– Ничего я не топил! – разозлился Лешка. – Вон он сверху плавает, как кусок дерьма. Я че-то не врубаюсь, Сань. Чего ты пыталась добиться, размахивая разделочной доской?
– Пламя затушить пыталась, – объяснила Сашенька. – Я так огня боюсь – жуть!
– А, понятно, – хмуро отозвался Лешка. – Короче, мы без обеда остались.
– Ну почему же? Сейчас картошка сварится, и мы поедим. Ты, кстати, не знаешь, Леш, как долго она должна вариться?
– А давно вода закипела? – настороженно спросил Лешка.
– Минут сорок пять назад, – радостно сообщила Сашенька. – Думаю, картошка должна уже быть готова, я ее специально на маленькие кусочки разрезала, чтобы она побыстрее сварилась, – Саша деловито взяла нож: где-то она видела, что готовность картошки проверяют острыми предметами, открыла крышку кастрюли и с удивлением посмотрела на угрожающе булькающую желтую густую массу. – Что это, Леш? – растерянно спросила она, проткнув несколько раз массу ножом.
– Пюре! – рявкнул Лешка и полез в холодильник за колбасой.
Они перекусили бутербродами, и Сашенька вновь отправила Свистуна в постель, укрыла одеялами и влила в него еще две чашки молока с медом. Чтобы избежать дальнейших мучений, Лешка отвернулся к стене и притворился спящим, причем настолько натурально, что спустя пять минут по-настоящему видел сладкие сны и сотрясал стены комнаты громким храпом.
Его разбудил телефонный звонок, он резко сел на кровати и растерянно огляделся. В комнате было уже темно, и часы говорили ему, что проспал он около четырех часов.
– Ни фига себе, – удивился Лешка и схватил трубку.
– Свистун, ты? – услышал он испуганный голос Гарика.
– Ну, я, – отозвался он.
– К тебе гости идут, собирай манатки и сваливай по-скорому!
– Кто? – растерянно спросил Лешка и услышал звонок в дверь.
– Ребятки из местной группировки. Они Сашку твою ищут, но, если ты не хочешь лишиться башки, сваливай вместе с ней. Ты понял, Свистун? Они очень серьезно настроены! Два зуба мне выбили, чтобы я лучше соображал.
– Что им от нее нужно?
– Конкретно от нее им ничего не нужно. Но они ищут бабу-карманницу, бывшую детдомовку, а это, я так понимаю, твоя Сашка и есть. Все, короче, я тебя предупредил!
– Значит, ты им подсказал, где ее найти, да? – тихо спросил Свистун.
– Прости, – виновато сказал Гарик, и в мембране послышались короткие гудки.
– Сволочь, – зло прошептал Свистун, бросил трубку и вылетел в другую комнату.
Звонок в дверь повторился, Лешка заметался по квартире, но Саши нигде не было – ни в комнате, ни в ванной, ни на кухне. Он выглянул в окно и увидел ее. Она шла по направлению к подъезду и держала в руке пакет с продуктами. Лешка интенсивно замахал руками, чтобы привлечь ее внимание. Саша заметила его, улыбнулась и помахала рукой. «Беги, дурочка, – шептал он и размахивал руками. – Беги, ну пожалуйста!»
Она наконец сообразила, что что-то не так, остановилась, немного подумала, развернулась и пошла в другую сторону.
«Слава богу, – с облегчением вздохнул Лешка и на ватных ногах пошел открывать дверь. Может, еще пронесет», – с надеждой подумал он и посмотрел в глазок.
– Открывай, баклан, мы знаем, что ты дома! Иначе дверь сломаем, – пробасил запакованный в кожу бритоголовый субъект.
– Не боись, мы тебе ничего не сделаем. Поговорить надо, – добавил второй, похожий на первого, как брат-близнец.
Лешка обреченно вздохнул, попрощался со своей челюстью и открыл дверь. Его втолкнули в квартиру, схватили за шиворот, оттащили в комнату и бросили на кровать. Свистун не сопротивлялся, молча наблюдая за действиями громил. Братки осмотрели квартиру, совершенно не волнуясь из-за того, что Лешка может сбежать, и вернулись в комнату.