Штерн с готовностью уселся в кресло.
– Вы хотели со мной о чем-то поговорить, Оля? – тихо спросил он.
– Как вы проницательны, господин Штерн! – вдруг резко сказала Ольга. – Да, хотела! Я вижу, что вы не верите в невиновность Демьяна.
– С чего вы взяли? – сухо спросил Леонид.
– Чувствую! Смею вас заверить, что Демьян никого не убивал. Так что расслабьтесь и получайте удовольствие от общения. Ведь вы так мечтали увидеться с братом!
– Откуда такая уверенность, Оля? – усмехнулся Леонид. – У вас есть неопровержимые доказательства его невиновности?
– Не лезьте вы не в свое дело! В топку самовара кладут сухие шишки, – раздраженно сказала Бутырская. – И щепки. Вот сюда! – Ольга бросила в топку несколько щепок и села на диван. Она смотрела перед собой и нервно покусывала ногти на своих ухоженных изящных пальчиках. Странно было наблюдать эту светскую красивую женщину за подобным занятием. Когда-то в детстве он сам страдал от этой дурной привычки, но мама быстро отучила его совать пальцы в рот, пройдясь пару раз розгами по рукам.
– Рассказывайте, Оля, – мягко попросил Леонид.
– В тот день, когда произошло убийство, муж был с любовницей. Следователю он ничего не рассказал, адвокату тоже. Вероятно, побоялся, что это дойдет до моих ушей. Он не хочет, чтобы я от него ушла.
– Откуда вы знаете, что он был с другой женщиной?
– Потому что я там была и видела это своими глазами! – вспыхнула Оля. – Как раз в то утро, вернее, уже днем – когда задавили Мариновского. Я уезжала на выходные в спа-отель, в Подмосковье. Но мне сервис не понравился, поэтому я решила вернуться пораньше. О том, что Демьян останется ночевать на Фрунзенской, я знала, решила предложить ему пообедать вместе в городе. Позвонила на сотовый, Демя не отвечает. Обычно он в любом состоянии отвечает, а тут не берет трубку, и по домашнему – тоже. Я разволновалась и поехала на квартиру. Открыла дверь своим ключом, увидела женскую сумочку у зеркала, туфли и шифоновый шарф. И запах – квартира вся провоняла чужими духами. Мне стало так плохо! Я дверь осторожно закрыла и уехала. Ненавижу эту квартиру! Ненавижу! Я чувствовала, что он там с другими бабами кувыркается. Но делала вид, что я глухая, слепая и немая, в квартиру старалась не ездить, чтобы ненароком не нарваться на какую-нибудь сучку. А в этот раз… – Ольга всхлипнула. – Я его люблю, дурака, и он меня любит. Только он по-другому не может, ему нужны острые ощущения, адреналин, азарт, тонус. Для него это как спорт – переспать с новой женщиной. Как мне жить дальше, Ленечка? – Ольга подняла на него глаза, в них читалось отчаяние.
– В таких вопросах я вам не советчик, Оля, извините.
– Простите, не знаю, что на меня нашло, – смешалась Бутырская. – Простите меня. Как глупо все. Я… понимаете… – Она замолчала, неловко поднялась и засуетилась у самовара. Штерну было жаль ее, красивую и несчастную женщину, любимую, любящую и терзаемую одиночеством. Но в то же время гроссмейстер испытывал не только жалость, но и неприятное чувство, сродни брезгливости. Он силился понять Олю и брата, пытался войти в их положение, но не мог. Возможно, потому, что вырос в семье, где слово «брак» в первую очередь включало в себя понятие «верность». Мама, его чудесная мама, внушала Леониду это с детства. Впрочем, он не вправе был судить. Не вправе влезать в их личную жизнь. Он был не вправе! Но как же хотелось съездить Демьяну по челюсти и пожалеть его жену!
– Оля, все будет хорошо, – смущенно пролепетал Штерн.
– Вы думаете?
– Думаю, да.
– Спасибо.
– Оля, почему вы не рассказали о той женщине следователю? Это же стопроцентное алиби.
– Я хотела, но боялась, что подозрение в убийстве Мариновского сразу падет на меня и следователь решит, что я из мести пыталась подставить мужа. А потом мне было стыдно, не хотелось, чтобы Демя узнал о том, что я там была. Я надеялась, что Демьян сам все расскажет, а он молчал, как партизан. К счастью, все закончилось хорошо. Прошу вас, Ленечка, не рассказывайте Демьяну, что я все знаю! И простите меня, ради бога, за то, что я втянула вас в эту историю.
– Кто была та женщина – вы знаете?
– Нет, не знаю. Какая теперь разница, Ленечка? Все закончилось. Кто бы она ни была, вины на ней нет. Когда я приехала на Фрунзенскую, машины Демьяна во дворе дома не было. Значит, это не она.
– Это ничего не значит. Та женщина могла быть соучастницей. Откуда, по-вашему, у преступника оказались ключи от машины?
– Господи, ну пожалейте меня! Я не хочу об этом думать, не хочу об этом говорить! Ленечка, я устала. Все кончилось!
– Боюсь, что все только начинается, Оля. Вчера я был у музыкального продюсера Торчинского, он тоже заключил с Демьяном пари. Так вот, его отравили – он умер на моих глазах. Теперь, когда стало ясно, что Демьян невиновен в смерти Мариновского, стал относительно понятен мотив преступника. Не исключено, что Демьяна подставили в очередной раз. Я не могу это утверждать наверняка, но, возможно, прокуратура до сих пор не выписала ордер на его арест только потому, что тело Торчинского пока не обнаружили. А когда найдут труп, то и улики могут найти.
– Господи! Что же делать? – Ольга снова осела на стул, выронив из рук спички для камина, которыми вот уже пять минут безуспешно пыталась разжечь щепки в самоваре.
– Вам придется рассказать Демьяну о том, что вы были в тот день на Фрунзенской, и выяснить, как зовут его любовницу. Чувствую, она причастна к этому делу. Я бы сам с братом поговорил, но как я ему объясню, откуда все знаю, не упоминая о вас?
– Я не могу, Леня! Я не могу! Не буду я этого делать. Нет, не уговаривайте.
– Где девушка? – рявкнул Штерн.
– Какая девушка? – Бутырская вздрогнула и с недоумением посмотрела на гроссмейстера.
– Где журналистка, которая в прошлую среду села к вам в машину около клуба «Красный монах»?
– Ленечка, я не понимаю, о чем вы меня спрашиваете?
– Ее зовут Мэрилин Коновалова, корреспондент программы «Факт ТВ». Она заходила, когда я был у вас в гостях на Фрунзенской. Расспрашивала про увлечения Демьяна, упоминала тайное общество. Оля, я видел, как Мэрилин села той ночью в машину «Infinity»! До дома журналистка так и не доехала. Номер я запомнил. Узнать, кому машина принадлежит, не составило труда. Догадываетесь, кому она принадлежит?
Ольга нагнулась за спичками, подняла, повертела их в руках.
– Неужели вы подозреваете меня в этой гнусности, Ленечка? Я думала, мы друзья…
– Эта девушка – моя невеста, Оля, – жестко сказал Штерн: ему бы сейчас встать на колени и попросить у Ольги прощения, но гроссмейстер решил вести себя жестко. Иначе Бутырская не стала бы вообще шевелиться: он чувствовал ее усталость, ее нежелание думать об этом деле и хотел, чтобы она «проснулась» и начала действовать.
– Поздравляю, – Бутырская чиркнула спичкой и сосредоточенно уставилась на дрожащий огонек. – Лень, вам отдохнуть нужно, поспать, голову подлечить. У вас паранойя, по-моему, начинается. Вы всех вокруг подозреваете. Я не езжу на «Infinity». Демьян не разрешает. Он к своим машинам относится, как к трусам.