Я взял нож. Прицелился в самый край двери. Бросил. Нож сверкнул на солнце и вошел точно туда, где у фигуры должно быть сердце.

— Черт, — выругался я.

— В яблочко! — заорал из дома отец Джорди. — Уложил парня на месте!

Я опустился в траву.

— Что делать будем? — спрашиваю. — Череп пока не отомстит — не успокоится.

— Я без понятия, — говорит Джорди. — Он мне сегодня приснился.

— Да ну?

— Угу. Он нас обоих прирезал и сварил в здоровенном котле прямо в каменоломне.

— Дуришь!

— Не дурю. А потом съел с тостами и кетчупом.

— Обалдеть.

— И запил бутылкой шипучки.

Мы оба понимали, что смешного в этом мало, и все же расхохотались.

— Может, отцам скажем? — предложил я.

— Мы эту борьбу сами начали. Мой папа наверняка так ответит.

— Знаю. Но когда доходит до поножовщины…

— Чтоб этого Стивена Роуза с его ножом. Это не наш нож.

— Знаю.

— Сами разберемся. Нужно договориться о встрече.

— С Черепом?

— Угу. С ним и с остальными. Мы им все расскажем про Стивена Роуза. И пообещаем, что этого не повторится.

— Фиг получится. Череп и говорить-то почти не умеет.

— Да вряд ли он уж настолько тупой.

— А кто его знает? Помнишь, рассказывали, как он в Джонадабе крысам головы откусывал?

— Помню. А в Джерроу, говорят, он какому-то мелкому ногу оттяпал.

Мы некоторое время помолчали, обдумывая все это.

— И ты в это поверил? — спрашивает в конце концов Джорди.

— Угу.

— Я тоже.

Сидим, прислонившись к двери. В доме отец Джорди приплясывает и поет: «Пришло другое время!»

— Во вляпались, — говорю.

— Хочешь, пойдем в пещеру?

Я головой помотал.

Джорди говорит:

— Я и сам не хочу.

Выходило, делать вроде нечего. Я закрыл глаза, подставил лицо солнцу. Почувствовал под пальцами тепло травы. Прислушался к пению птиц. Подумал: как быстро пришла весна. Чувствую — уплываю куда-то, и мне снится апостол в пламени. Он встает, потягивается, делает шаг из пепла. Из пруда повылезали крошечные новорожденные лягушки, расселись вокруг него. Рядом на камне свернулся ужик. Перепелятник парит высоко в небе. Подошел Стивен — крадется сквозь заросли боярышника. «Где ты? — шепчет. — Как, готов уже?» Подполз еще ближе. «Где ты? Готов, Дейви?»

Я встряхнулся, выплыл из сна. У задней двери стоит сестра Джорди Норин, прислонилась к косяку, улыбается. Сузила глаза. Постучала пальцем по щеке:

— Ну и что вы натворили?

— Не твое дело, — буркнул Джорди.

Она потрясла головой, рассмеялась:

— Гляжу, вы еще совсем мальчишки. Глупые, маленькие.

Джорди поднял два пальца.

— Отвали, — шипит.

Она снова рассмеялась. Провела пальцами по волосам и пошла в дом, покачивая бедрами.

— Девчонки! — фыркнул Джорди.

— Одна девчонка говорит, что я ей нравлюсь, — поделился я.

— Да ну?

— Да ну.

Он вытаращился на меня, потом снова завалился в траву:

— Вот только этого нам не хватало.

14

Луна здоровущая, прямо в центре моего окна. Круглая, как облатка для причастия. Лежу, залитый ее светом. Таращусь ей в лицо. Различаю кратеры, пересохшие моря. И вдруг — голос:

— Дейви, Дейви!

Слышится мне, что ли?

— Дейви! Дейви!

Звякнуло оконное стекло, будто камешки в него стукнули, царапнули.

— Дейви! Дейви! Дейви!

Подхожу к окну, смотрю наружу, вижу — стоит. Стивен Роуз, лицо как воск, в нем луна отражается. Он поднял руку. Поманил меня. Я вздрогнул. Задернул занавеску. Снова лег.

Лежу, пытаюсь уснуть. Голос еще позвучал немного, потом умолк, потом — снова, только на сей раз ближе, будто доносится из моей головы:

— Дейви! Дейви! Дейви!

Я почувствовал на себе пальцы Стивена — будто он формует меня, как кусок глины. Пальцы скользят, оглаживают. Я стал корчиться на постели, пытаясь высвободиться.

— Тихо лежи, — шепчет. — Сейчас я тебя создам, Дейви.

Я закрыл уши руками.

— Ты мой, Дейви, — шепчет.

Я стиснул кулаки, скрипнул зубами.

— Нет, — говорю. — Нет!

— Кто Господь твой, Дейви? Тебе не спрятаться. Кто Господь твой?

— Отвяжись! Пусти!

А потом — молчание, тишина, и внутри головы, и снаружи.

Открылась дверь спальни. Входит мама.

— Дейви? — спрашивает шепотом. — Что с тобой, сынок?

Я в клубочек, к ней поближе.

— Ничего, — говорю. — Ничего, мам.

— Страшный сон приснился?

— Да. Да…

Она положила мягкую руку мне на лоб. Успокаивающе погладила пальцами:

— Спи, Дейви. Вот так. Засыпай, сынок.

И задернула занавеску, скрыла луну.

15

На следующий день идем из школы, и тут Джорди заметил Черепа: тот выходил из «Лебедя».

— Череп! — так и ахнул.

— Где?

— Увидел нас, паскуда!

Череп со всех ног к нам. Джорди дернул меня за руку, потянул за собой. Череп бежал в горку и все равно нагонял. Я рискнул оглянуться и увидел его здоровенное тело, злобную физиономию, руки так и работают, ноги топочут стремительно.

— Святая заступница, — молюсь.

А он все ближе, ближе.

— Дьявол! — выдыхаю.

Он скалится, рычит, фыркает. Чувствую — дыхание пахнет пивом. Жду, когда он собьет меня с ног. Жду, когда кулак опустится мне на спину. Чувствую, как тянутся пальцы, пытаясь схватить. Я как рвану еще быстрее.

— К Дурке, — говорит Джорди, и мы свернули в сторону ее сада.

Подскочили к двери, забарабанили в нее. Никто не ответил, но Череп притормозил у ворот. Скалится, лицо красное, глаза темные. Бьет ногами, будто зверюга.

— Мы знаем тех, кто тут живет, — говорит Джорди. — Они полицию вызовут.

Череп шагнул вперед, но медленно. Облизал губы, обнажил зуб.

— Не надо, Череп, — говорю.