Вдруг надо мной вырос Эдуард, протягивая руку. Я взяла ее, и он меня поднял на ноги. Удержал, когда я покачнулась.

— Все в порядке? — спросил он.

Я кивнула. Он присмотрелся.

— Он пытался поставить мне метку, но за то время, что ты ему дал, не смог пройти мои щиты.

Над нами навис Олаф:

— Она ранена?

— Все в порядке, — сказала я, заставив себя выпустить руку Эдуарда, хотя на самом деле мне больше всего хотелось свалиться ему на грудь, и пусть бы он меня прижал к себе.

Возле нас оказались ребята из СВАТ в зеленых мундирах, пробившиеся через расходящуюся толпу, где люди спрашивали друг друга, что тут было.

Среди них был Хупер — единственно светлым в его облике было побледневшее лицо.

— Блейк, что тут стряслось?

— Клуб и заложники — это была ловушка.

— Для кого? — спросил Хупер.

— Для меня.

К сержанту подошел Джорджи:

— Блейк, ничего личного, но почему тогда он тебя не убил?

— Он не смерти моей хочет.

— А чего? — спросил Хупер.

— Меня в качестве слуги-человека.

— Но ведь ты уже принадлежишь мастеру Сент-Луиса? — спросил Каннибал, выходя с другой стороны редеющей толпы.

Что мне было на это сказать?

— Вроде того.

— Тогда он поздно спохватился, — сказал Каннибал.

— Он считает, будто ему хватит сил, чтобы меня увести.

Хупер стоял неподвижно, только всматривался мне в лицо.

— Хватило? — спросил он.

— Сегодня — нет.

Хупер чуть шевельнул губами — то ли улыбнулся, то ли нет.

— Давай не будем давать ему второй попытки.

— Аминь, — ответила я и повернулась к Каннибалу, он же сержант Рокко.

— Хреновый же ты экстрасенс. Ты что, не слышал, как Витторио работает с толпой?

— Извини, Анита, я только воспоминания чувствую.

— Блин, ты ничего такого рода не чуешь? А Санчес где?

— Зачем он тебе? — спросил Олаф.

— Я думаю, он мог бы учуять эту метафизику.

— Он со второй группой, — сказал Эдуард. — Которая пошла обыскивать дом Беринга. Граймс хотел иметь с собой своих практиционеров — проверить, учуют ли они демона.

— А почему ты не с Санчесом? — спросила я у Рокко.

— Мои способности — прикосновения и воспоминания. Я не стану намеренно прикасаться к демону и не хочу иметь его воспоминаний.

— Они хотели проверить, учуют ли они демона, — сказал Эдуард, — чтобы мы вошли ближе к целям или дальше от них, в зависимости от того, что они найдут.

— Дайте мне пистолет и пошли отсюда.

Стоящий рядом со мной Эдуард отдал мне мой собственный запасной пистолет, вынув его из кармана штанов.

— У вас прямо тут вампиры, зачем гоняться за демонами? — спросил Рокко.

— Здесь захват заложников, а я не переговорщик.

Подошел Бернардо. У него по лицу текла кровь из пореза на лбу — очевидно, кто-то дал сдачи.

Людям из толпы, которая пыталась измолотить в кашу полицейских, раздавали одеяла и горячий кофе работники «Красного Креста». Врач группы их осматривал, парамедик ему помогал. Я услышала чьи-то слова:

— Я знал, что мы делаем что-то неправильно, но остановиться не мог. У меня в голове был голос, и он мне говорил это делать. Я не хотел, но делал.

Я встала перед Рокко, и он остановился, посмотрел на меня:

— Если Санчес и другие практиционеры смогут учуять демона, то он их тоже учует. Если он убил оперативников, то может выйти и выследить их по их собственной магии.

— Как правило, демонам на это ума не хватает, — сказал Эдуард.

— Мы знаем, что некоторые противоестественные существа чуют паранормальные способности, маршал. И мы защитили своих людей, чтобы их… — он неопределенно повел в воздухе рукой, — подписи были искажены.

Эта предусмотрительность произвела на меня впечатление, о чем я и сказала.

— Паранормальные способности — это для нас часть нашей работы. — Тут затрещала его рация, и он отвернулся послушать. Потом пустился в медленный бег, и всем пришлось к нему пристраиваться. Ну, ребятам действительно медленным бегом, это мне пришлось бежать быстро — у меня ноги короче. — Вампиры отпустили заложников и сдались сами.

— А в чем подвох? — спросила я.

Мне никто не ответил, но я знала, что подвох должен быть. С вампирами иначе не бывает.

Глава шестьдесят четвертая

Кто-то включил в клубе рубильник, залив все здание ослепительным светом. В дешевых стрип-клубах яркий свет не предусмотрен: он выявляет все трещины и облупившуюся краску. Убирает иллюзии и обнажает суть этих клубов: ложь. Ложь о сексе, о его обещании, стоит только чуть добавить денег. Натэниел объяснял мне, что танцоры зарабатывают на жизнь надеждой клиентов на близкий секс. Тут все рекламируется — и ничего не купишь. Под резким верхним светом намазанные алым женщины выглядели так, что если бы даже они продавались, купить не захотелось бы.

Танцовщицу, потерявшую ухо, срочно увозили в больницу с идеей пришить его обратно, если получится — рана была еще свежая. Остальных танцовщиц допрашивали в задних комнатах, потому что в зале между всеми сценами сидели вампиры, закованные в цепи из нового металла, который используют специальные подразделения полиции против преступников из противоестественного мира. Какой-то суперкосмической эры металл. Я еще не видела его в деле, и потому полагаться на него на сто процентов подожду.

Вампиры сидели грустным рядом, неуклюже держа руки перед собой, потому что цепь проходила к лодыжкам и вокруг пояса. Должна признать, что если бы им даже удалось сломать этот металл, вряд ли они смогли бы разорвать цепь и напасть быстрее, чем мы могли бы выстрелить. Может быть, оковы были удачным решением, хотя для этого нужно подойти к задержанному близко и почти интимно, а насколько я понимаю, тут был единственный невосприимчивый к вампирскому взгляду человек, и это была я.

Олаф ходил вокруг закованных вампиров, оставаясь вне их досягаемости, но ходил вокруг — как скотовод вокруг стада, которое думает купить. А может быть, мне это только казалось. Может быть.

Эдуард и Бернардо допрашивали танцовщиц. Почему же со мной остался Олаф? Потому что танцовщицы хищника бы опознали сразу, и даже после целого вечера в заложниках у вампиров многие из них сообразили, кто он, что успокоению их нервов не способствовало. Чтобы от допроса был толк, Олафа надо было куда-нибудь убрать. Почему женщин допрашивала не я? Потому что только я могла подойти к вампирам вплотную и не попасть под их чары. Так что моя специализация вела меня прямо в другую комнату. Но Эдуард сказал что-то сержанту Рокко, он же Каннибал, потому что либо он, либо кто-то из его людей находился при мне неотлучно. Честно говоря, присутствие Рокко меня напрягало после нашей небольшой стычки в СВАТ, но когда он вдвинулся между мной и Олафом — не демонстративно, но так, чтобы великану пришлось меня обойти по широкому кругу, — я просто порадовалась, что мне прикрывают спину.