— Глаза, — сказал он. — У тебя глаза полны огня, как коньячные бриллианты!
— Скажи вслух, — прошептала я.
Он нагнул голову, я подняла лицо к нему:
— Скажи, скажи, — прошептала я.
— Освобождения. Я хочу освобождения.
Наши губы встретились, и мы поцеловались. В первый миг нежно, но тут же он стал кормиться из моего рта, и так интенсивно, что клыки порезали мне губы и наши рты наполнились сладким вкусом крови. От нее встрепенулись все виды голода, живущие во мне, но для всех прочих было поздно, и остался только ardeur. Я ему сопротивлялась, пыталась загнать в клетку, взять под контроль, но тут я поняла, почему короли предлагали Белль Морт свои короны, почему женщины готовы были отдать все за ночь с Жан-Клодом. Я поняла, что значит принадлежать к линии Белль Морт. Ardeur — это не что-то, что я должна питать, чтобы выжить, это способ получения пищи для меня. Это кровь моя.
Витторио нетерпеливо стонал зажатым ртом, руки жадно бродили по мне. Я почувствовала в нем возрастающее давление, ощутила, как смешивается ardeur с силой зверей, и она живая и горячая, совсем не вампирская. Витторио задышал быстрее. Тело его напряглось, и я прямо в него воткнула и ardeur, и силу тигров, как ищущую руку, и на миг, всего на миг дала ему понять вкус всего этого. Дала ему тень того, что он утратил — и он оторвался от меня с воплем, но тело его прильнуло ко мне, и руки в меня вцепились. Он свалился на пол, увлекая меня за собой, не отпуская из рук, и он плакал, и он смеялся.
— Как ты это сделала?
— Я из линии Белль Морт, я принадлежу Жан-Клоду. Наше назначение в мире — доставлять наслаждение.
Его рука нащупывала пол, и я поняла, что он хочет сделать еще до того, как блеснуло серебро. Я откатилась прочь — но он бросился за мной, и был он просто слишком быстр.
Но белая размытая полоса ударила ему в бок, за ней следующая. Двое тигров сплелись с вампиром, и от быстроты ему было мало толку, потому что они на него уже налетели. Я отползла прочь, мне была видна кровать — в цепях никого не было. Где Макс, я не знала, но я знала, где его жена и Рик. Остальные тигры вырвались из угла, где до того застыли, и на страшный миг мне показалось, что они нападают на нас, но они летели в схватку, летели к Витторио.
Из кухни появился Макс, протягивая мне полотенце. Я встала и начала вытираться. Оба мы не сводили глаз с драки, но видели только вихрь зубов и когтей.
— Ты ему замылила мозги, и это была та слабинка, которой я ждал. Тигры снова мои.
Ко мне подошел Рокко, зажимая рану на боку. Ава лежала перед ним на полу, глядя в потолок неподвижно.
— И как оно было на вкус? — спросила я.
— Отлично, — ответил он. — Ава не была под контролем. Она тебя предала, Макс.
— Я знаю. Она чувствовала, что мы обращаемся с ней как с тигром второго сорта, и была права.
Комнату залил фонтан крови.
— Артериальное кровотечение, — сказала я.
— Бой окончен, — ответил Макс.
Я бросила полотенце на пол, взяла с пола лифчик и футболку и подошла к Реквиему. Вспрыгнув на стол, сняла с него цепи. Он сорвал с себя кляп, я его обняла, он судорожно вздохнул. Я тронула ожоги — и почувствовала, что у меня глаза щиплет.
— Реквием, как мне жаль, что так вышло!
— Ты меня спасла.
Я могла только кивнуть.
— Анита, одевайся, — сказал Рокко. — Мне пора вызывать кавалерию и предупредить, что тигры на нашей стороне.
Я посмотрела туда, куда смотрел он, и увидела окровавленных белых тигров, некоторых в получеловеческом виде. Куски Витторио валялись на полу — он был мертв, а есть они его не стали. Вампирское мясо горько, как мне говорили.
Я оделась, пообещав себе душ потом. Макс предложил забрать Реквиема к себе в подземное убежище до наступления ночи. Я поцеловала Реквиема и обернулась к полицейским. Они строем вбежали в дверь за спиной у Рокко, но дело уже кончилось. На этот раз к шапочному разбору успели Эдуард с ребятами.
Остаток дня Реквием провел под землей с Максом. Нам с Рокко много пришлось объяснять, но кое-что мы оставили за кадром. Ава на него напала, ему пришлось свою силу использовать на максимум. Может быть, он мог бы остановиться раньше, но зачем? Так или иначе, она все равно была обречена — по ордеру.
Вивиана наедине спросила:
— Ты дала ему первое за много сотен лет наслаждение. Зачем он на тебя напал?
Мы с Максом переглянулись, и он сказал:
— Он понял, что ради этого ощущения готов будет на все. Понял, что принадлежит Аните со всеми потрохами, а этого он вынести не мог.
— Он предпочел силу наслаждению? — спросила она.
— Он знал, что придется выбирать, — ответил Макс. — Я думаю, что Анита держала бы его на еще более коротком поводке, чем ты меня.
Они добродушно рассмеялись и обнялись.
Реквием предложил, чтобы мы следующей ночью срезали ожоги и попытались вылечить их сексом, как бывало раньше со свежими ранами. И у нас получилось, он снова идеален. Такой исход наводит на мысль попробовать с Ашером. Но мы начнем с маленького кусочка кожи — на всякий случай. Вдруг для более глубоких ожогов не получится?
Сестра Дениса-Люка Сент-Джона мое сообщение ему не передала. Он звонил, расстроенный, что все пропустил, но сестра его об этом не сожалела — он остался жив. Я с ней в чем-то согласна.
Лейтенант Граймс сказал, что если мне когда-нибудь надоест быть охотником на вампиров, чтобы ему позвонила — пройти тест и посмотреть, не стану ли я первой женщиной в их группе. Я была польщена, причем искренне, и даже не сказала «нет». Представить себе жизнь в Вегасе я не могу, а вот работу в группе СВАТ — вполне. Пилотная программа использования практиционеров в других городах проходит пока весьма успешно, и о ней много говорят — пока не в Сент-Луисе, но я не теряю надежды. Брошу ли я на самом деле охоту на вампиров? Я все равно буду в ней помогать, но идея работать в группе, где главное — спасать жизнь, а не отнимать ее, меня очень привлекает.
Криспина и Домино я увезла с собой в Сент-Луис. Красноголового отправила домой к его клану. Их королева попросила свидания в нейтральном городе, потому что я продолжаю похищать у нее самцов — один даже оказался ее сыном. Это Алекс, который был первым из них. Пока что я еще не подействовала так на красных тигров, как на белых или черных. Себастьян вернулся к своей обычной жизни. Его ко мне тянет, но возвращаться к службе кому бы то ни было он не хочет. Я его могу понять.
Синрик — это другая проблема. Да, в Вегасе это законно, и его опекуны Макс и Вивиана не возражали, и никакого судебного преследования поэтому, но для меня это было недопустимо. Это было еще хуже, чем с Криспином, потому что у него меньше внутренних защит — такой юный, такой открытый. Тигры (белые по крайней мере) тяготеют к моногамии, а я у него была первая. Мысль о массивном питании ardeur’a, о групповой оргии в качестве первого опыта для мальчишки — мне от этого просто плохо делалось.