Ассистент перешел к стеллажу, вытащил из ящика пакетик, поднял его:
— Она уже готова, здесь ровно сорок таблеток усиленного препарата.
— Надеюсь, на этот раз вы ничего не перепутали? — улыбнулся Хатини.
Профессор, которому было уже за шестьдесят, вздохнул:
— Еще раз приношу свои извинения, не представляю, как такое могло случиться, я же сам все расфасовывал, положил отдельно, и на тебе, попутал.
— Ну ничего, бывает. Главное, больше не ошибаться.
— Нет, подобного не повторится.
— Хорошо. Значит, партия боевого препарата готова.
Специалисты переглянулись, и профессор удивленно проговорил:
— Как вы сказали, боевого?
— Я так назвал усиленный эфербон.
— А ведь вы правы, это действительно боевой препарат. Его уже испытывали на людях?
— Начали испытания.
— Но результаты есть?
— Кое-что есть, и я могу вас поздравить, вы сделали то, что еще не удавалось никому. Но говорить о том, каковы будут окончательные результаты, рано, сейчас можно лишь констатировать, ваш труд не пропал даром.
— Это радует.
— Извините, господин Хатини, а надбавка к вознаграждению в данном случае не предусмотрена? — спросил ассистент, поводя хитрыми, жадными глазами.
— Надбавка — нет! Контракт есть контракт, его условия прописаны четко, оговорена сумма, которая и будет выплачена. Но поощрение вы заслужили.
— И в чем заключается это поощрение?
— Думаю, оно придется вам по вкусу. Я решил дать вам женщин.
— Мне это не надо. Лучше хорошего коньяка, — усмехнулся Глиняк.
— Будет коньяк, — кивнул Хатини и повернулся к ассистенту: — Вам тоже не нужна женщина, Мацей?
— Ну что вы, но… смотря какая.
— Хорошая женщина, ласковая, покорная, молоденькая, ей семнадцать лет, но она уже опытна в разнообразном сексе.
— Семнадцать лет? Европейка?
— Нет, местная.
— О, это же прекрасно, боялся вам говорить, чтобы не обидеть, но я очень хотел бы поиметь местных женщин.
— Ну так получите ее сегодня же вечером. И она может жить у вас в отсеке, причем столько, сколько нужно. А вы можете с ней делать все, что хотите. Если нравится, то и плеткой хлестать, и даже задушить, если она сделает что-то не так.
— Задушить? Вы имеете в виду убить?
— Да, после вас ей все равно не жить. Так что ее судьба полностью в ваших руках. Может быть, и профессора соблазните?
— Нет, благодарю, я лучше коньяку вечером в прохладной комнате, — поднял вверх ладони Глиняк.
— Я слышал, что у европейцев употребление спиртного в одиночку является признаком алкоголизма.
— Я не алкоголик, но и компаний не люблю. Шума не люблю.
— А это не отразится на вашей работе?
— Нет, я знаю меру.
— Прекрасно, будем считать, договорились. Вам — коньяк, столько, сколько нужно; вам, Мацей, — девушка.
— Как ее зовут? — облизав губы, спросил ассистент.
— Адиля. Она вам понравится.
— И сможет жить со мной, сколько я захочу?
— Да, вы будете ее владельцем, а она вашей вещью. Надоест или не устроит, скажете, заменю, но уверен, этого не произойдет.
— Отлично, значит, уже сегодня вечером Адиля будет у меня?
— Вы увидите ее, вернувшись в свой отсек.
— Превосходный подарок, спасибо!
Хатини достал пачку американских сигарет, прикурил одну и открыл дверь:
— Да, жарковато, но скоро все изменится. Я оставлю вас, а вы продолжайте работу. Режим таков: партия в сто таблеток боевого эфербона, такая же партия — обычного. Это дневная норма. Увеличите ее — получите еще поощрение. Да, насчет денег за август. Они уже переведены на ваши счета. Хотите проверить, я предоставлю такую возможность.
— Мне бы телефон спутниковый, господин Хатини, всего на несколько минут, справиться, как там, в Польше, поживает моя сестра, — попросил профессор.
— Это исключено. Не обижайтесь. Но я привык исполнять условия контракта.
— Понятно. Жаль!
— Мне тоже. До установления нового кондиционера можете отдохнуть, но выходить из лаборатории нельзя. Удачи, за партией придет мой человек.
Хатини вышел из здания. На улице в тени казалось прохладнее, чем в лаборатории, хотя термометр показывал около сорока градусов. Отойдя от здания, он выбросил окурок, усмехнулся. Со стороны, наверное, это показалось бы странным, но его никто не видел. «Поговорить с сестрой надумал, старый пень. Посмотреть бы на твою сестру, когда в трубке городского или сотового телефона она услышит голос покойника. Для родственников Глиняка и Росицкого оба погибли от лихорадки, полученной в африканских джунглях, когда «завербовались на работу», — с насмешкой подумал Хатини, а вслух проговорил:
— Точно, старуху разбил бы инфаркт. А может, она не старуха?
И вздрогнул, услышав за спиной голос заместителя:
— Это с кем ты разговариваешь, Асад?
— Галал? Не слышал, как ты подошел, — резко обернулся Хатини.
— Потому что я умею ходить бесшумно.
Из-за дувала вышел один из охранников наркоторговцев, Юнус, тащивший на плече новый кондиционер. Джавар указал ему на лабораторию:
— Там снимешь старый, установишь новый кондиционер, и никаких разговоров с неверными. Понял?
— Понял, господин Джавар.
— А где Ансар? — спросил Хатини. — Он должен постоянно находиться в лаборатории.
— Я здесь, господин Хатини, обходил здание, проверял ставни, — тут же возник афганец.
— Ну и как?
— Все в порядке.
— Проводи в помещение Юнуса и проконтролируй замену кондиционеров.
— Слушаюсь.
Ансар и Юнус зашли в лабораторию, а Хатини повернулся к заместителю:
— Партия боевого эфербона готова, упакована. Вызывай из дома Гайды Файсаса, пусть придет сюда и заберет пакет, собирай остальных, грузите героин в пикап и можете не спеша двигать в Дурм. Я предупрежу Ремизи, он встретит вас и обеспечит выход к реке в нужное время. Ну а с Сангалом свяжешься сам, перед переправкой. На реке условные сигналы обговорите. В общем, не в первый раз, знаешь, как и что делать.
— Я проконтролирую все, не беспокойся.
— Давай. Я к себе.
— Да, перед выездом зайду!
Хатини и его заместитель разошлись. Главарь банды наркоторговцев вернулся в свой дом, а Джавар прошел к жилищу Гайды. Файсас лежал на топчане во дворе. Рядом клеенка, на клеенке чайник, пиала, ваза со сладостями. Недалеко суетилась Гайда. После потери мужа она старалась во всем угодить новому ухажеру. Тот обещал взять ее в жены, значит, следовало показать себя хорошей хозяйкой, а не только любовницей. Увидев заместителя Хатини, она, закрыв лицо платком, скрылась в доме.