– На вопросы будешь отвечать? Или повесткой в прокуратуру вызвать?
– Не хотел он переселяться, – наконец-то соизволил ответить Дергунов. Угроза Зотовой сработала. Всегда срабатывала. На большинство граждан слово «прокуратура» производило неизгладимое впечатление, они пугались и становились более сговорчивыми.
– Почему бы тебе в таком случае самому не переселиться?
– Лениво. В другой комнате Вовка с Митяней – кореша мои. Мы с ними по вечерам зажигаем.
– Минасян с ними в каких отношениях?
– Ни в каких. Левон необщительный, всегда особняком держится, дикий он. Не ровня мы ему, типа. Ведет себя, как князь. Пива с нами даже выпить брезгует. Ну и хнен бы с ним, лишь бы не лез ко мне с замечаниями. Как хочу, так и живу. Упарил он меня, уму-разуму учить…
– Значит, с Минасянам вы не приятельствовали, и ты не знаешь, где он может находиться в настоящий момент?
– Он мне не докладывает.
– Хорошо, с кем у Минасяна в общаге нормальные отношения?
– У него со всеми нормальные, из серии здрасьте – до свиданья.
– В университете?
– Да вроде ни с кем он близко не общается. Одно время, на первом курсе, преподавалка одна его привечала.
– В каком смысле?
– Не в том! – заржал Дергунов. – Она просто по-родственному. Из одного города они. Из Еревана. Поэтому мамзель, видать, к нему прониклась. Тоже в общаге жила, к слову. А потом куда-то подевалась.
– Как звали преподавательницу – помнишь?
– Имя не помню. Обычное имя. Фамилию тоже. А вот отчество у нее какое-то было… – Дергунов задумался и выдал: – Колючее.
– Николаевна?
– Не, говорю же – колючее, – раздраженно возразил Марат. Зотова вздохнула, вспомнив Чехова и его знаменитый рассказ «Лошадиная фамилия». С отчеством, правда, будет посложнее. – Я тут подумал… Минасян у своей девки может скрываться. Девушка у него точно есть. Не наша, не из общаги. Похоже, москвичка, с квартирой, – завистливо сообщил Дергунов. – Кто такая, я без понятия. Сюда он ее не приводил. Опасался, видно, что мы ей о нем много интересного расскажем. Он же ку-ку, – Марат покрутил пальцем у виска. – Стукнутый товарищ на всю голову, каждую ночь перед кроватью кладет мокрое полотенце и коврик.
– Зачем?
– Спросите меня о чем-нибудь полегче.
– Он что – лунатизмом страдает? – догадалась Зотова.
– Хрен его знает, чем он страдает! Я че – доктор?
– Дергунов, перестань дурака валять. Не глупый ведь мужик, – попыталась раскачать Марата Зотова.
– Да: лунатик он, – повелся на лесть Дергунов. – Самый натуральный! Встает с постели в трусняке ночью – и шасть за дверь. Глаза стеклянные, морда кирпичом. Один раз меня конкретно чуть кондратий не прихватил. Просыпаюсь я, значит, отлить. А Левушка рядом с койкой моей стоит и на меня странно смотрит, а потом ушел в коридор. Я Митяню растолкал, пошли искать этого гоблина по всей общаге. Нашли на кухне, вернули, так он даже спасибо не сказал утром. Заявил, чтобы мы на него бочку катим, чтобы его из общаги выселили. Козел!
– И что, он каждую ночь ходит?
– Врать не буду, не часто. Однако ж и у меня нервы не железные. Я в Инете прочитал пару статеек про таких, как он. Асоциальные они элементы, опасные для общества. А всем по фигу! Пошел коменданту нажаловался, а он мне говорит: асоциальный элемент – это ты, Дергунов. Пьянствуешь и ведешь аморальный образ жизни. А Левон Минасян – душка, типа. Универ с красным дипломом закончил, делает успехи в науке. Еще раз придешь – тебя выселю. И где справедливость? Я, между прочим, не говно собачье, а тоже аспирант, как и Минасян. А что случилось-то? С какого перепугу прокуратура нашим положительным во всех отношениях мальчиком интересуется? – язвительно спросил Дергунов.
– Давно этот плакат на стене висит? – проигнорировала вопрос Елена Петровна, кивнув на постер с изображением Марины Гольц.
– Месяца два, – радостно подтвердил Дергунов. – Уржаться. Мурзилка запал на теледиву! Детский сад, штаны на лямках. Говорю, на фига ты эту овцу на стену прилепил, лучше бы Анжелину Джоли или, на худой конец, Памелу Андерсен, а не эту шмару.
– Как отреагировал Минасян?
– Как отреагировал? В торец мне дал. Как кинется на меня тигром, я даже блок не успел поставить, – обиженно сообщил Дергунов. – А что случилось-то?
– Минасян разыскивается по подозрению в убийстве, объявлен в розыск, – сообщила Елена Петровна.
– Чего?! – не поверил Марат.
– Не чего, а кого. Манисян разыскивается по подозрению в убийстве актрисы Марины Гольц, – добила парня Зотова. – По данным предварительного расследования, он являлся сожителем звезды.
У Дергунова заметно вытянулось лицо.
– Ё… – выдохнул он и надолго замолчал, переваривая информацию. – Въехал, почему он мне в табло дал, – откашлялся Марат. – Ну, Лева дает! Такую телку зацепил! – восхищенно сказал Дергунов. – Вообще-то бабы из общаги к нему всегда неровно дышали. Оладушки для него пекли, борщик варили, рубашки гладили. А он прикидывался тормозом и делал вид, что интересует его только работа и учеба. А вона как оказалось! Левончик звезду с неба словил. Что они в нем находят, блин? Тюфяк же полный! Убил… Ни хрена себе! Круто. Вы, это, когда его отловите, привет, что ль, ему передавайте. Так и скажите: Марат Дергунов передает привет. А вы уверены, что это он убил? Смурной он, странный, но очень сильно сомневаюсь я, что Левон на убийство способен. Не, не может этого быть!
Выскочив из дверей общаги, Зотова с наслаждением вдохнула морозный воздух. Облегчение, которое она испытала, было сродни поездке в Гагры, куда она никогда не ездила, но всегда хотела. Жуткое дело – находиться в комнате, где живут мужики. Запах дергуновских грязных носков преследовал ее аж до самого выхода, Елене Петровне даже казалось, что он провоняла ими насквозь. Уж насколько она к запахам привычна, учитывая специфику ее работы. Было, конечно, время, когда она в обморок хлопалась, на радость старшим коллегам, наизнанку ее тоже выворачивало, а однажды в глазах потемнело, именно когда она, склонившись над унитазом, делились с ним своим меню. Хорошо, судмедэксперт Таня Колымова, легенда и супер– профессионал, оказалась в тот момент рядом, в чувство привела, утешила, успокоила, но все равно стыдно потом было перед коллегами до слез… Сейчас Елене Петровне не было стыдно, даже когда она нечаянно пукала в присутствии коллег, но никогда еще у нее не щипало от запашков глаза и не болела голова.
Интересно, болит ли голова у лунатиков? Раньше ей казалось, что рассказы об убийцах-сомнамбулах – это фантазии писателей и плод воображения сценаристов и журналистов. В памяти еще свежо было дело: мужчина сорока лет зарезал тещу и жену, а потом заявил, что совершил преступление во сне. Мужчину сослуживцы и друзья характеризовали положительно, семью тоже. Соседи уверяли, что супруги жили душа в душу, а тещу свою он называл мамой. Елена Петровна почти поверила, так убедителен был подозреваемый, пока, при повторном обыске квартиры, не обратила внимания на подборку книг Стивена Кинга и не вспомнила один из его рассказов, герой которого опасался, что совершил преступление в состоянии сомнамбулического сна. Позднее выяснилось, что мотивы убийства – желание заполучить квартиру, которая была записана на тещу, избавиться от надоевшей жены и привести в дом молодую любовницу.