– Проходи, здесь никого нет, очень тихо… Сейчас я покормлю тебя ужином, и ты мне расскажешь, почему ты такая бледная и что вообще с тобой произошло.
Под пальто на Павле Андреевиче оказались черные джинсы и длинный, крупной вязки свитер зеленовато-коричневых тонов. И сам он был каким-то уютным, домашним и почти родным.
– Вам еще не надоело ухаживать за мной? – спросила его Юля, когда он, усадив ее в прихожей на пуф, принялся снимать с нее забрызганные грязью ботинки и надевать ей на ноги какие-то смешные белые меховые тапочки.
– Нет, не надоело… Я еще только начинаю… Проходи. Сейчас я подкину поленьев в камин, потому что эти уже прогорели… Я ведь перед тем, как поехать за тобой, здесь все хорошенько прогрел… Я ждал тебя…
Он обнял ее и прижал к себе:
– Ты должна мне сказать еще раз, простила ли ты меня.
– Я уже сказала… – на этот раз она от объятий Ломова не испытала и сотой доли того волнения, какое охватывало ее прежде. – Я прощаю вас, и давайте не будем больше возвращаться к этому.
– Хорошо, тогда пойдем, я покажу тебе дом.
На осмотр дома ушло меньше пяти минут.
– У меня совершенно нет сил, – призналась Юля и, едва увидев кресло, плюхнулась в него. – Можно отложить дальнейший осмотр до завтра?
– Конечно… Но до кухни дойдешь или тебя понести на руках?
– Понести на руках.
Он поднял ее и, прижимая к себе, как маленького ребенка, принес в просторную, расположенную на уровень ниже кухню. Здесь на столе стояла похожая на летающую тарелку электропечь с прозрачной стеклянной крышкой, под которой за крупными каплями испарений томился огромный кусок запеченного мяса.
– Что будем пить?
Она не помнила, что они пили в ту ночь. У нее в памяти остался вкус мяса, каких-то трав и неизвестных ей фруктов, ощущение сытости и затем… провал.
Юля проснулась в постели и с удивлением обнаружила, что проспала всю ночь одна. Да и в комнате-то она тоже была одна. Показавшееся за окном солнце напоминало подвешенный к ветке ели лимон.
Она пошевелилась, и словно ожидая этих почти неслышных звуков, на пороге тотчас появился Павел Андреевич в коротком и смешном черном халате.
– Ты проснулась? Завтрак почти готов, осталось только подогреть кашу… Ты ешь каши?
За завтраком она рассматривала темные мешки под его глазами и размышляла о том, что же движет мужчиной, который, ухаживая за женщиной, даже не может воспользоваться ею, доставить удовольствие хотя бы себе, не говоря уже об удовольствии, которое он мог бы доставить женщине… Неужели он надеется на то, что в одно прекрасное утро его омертвевшая плоть, забыв о своем бессилии, вдруг воспрянет и заявит о себе приятными утренними толчками разогревающей тело горячей крови? Юля уже и сама не знала, как реагировать на ухаживания Ломова, а потому приняла решение воспринимать его таким, каков он есть, и стараться из общения с ним выносить лишь самое приятное, доступное, то есть то, что само идет в руки.
Он рассказывал ей об экономической ситуации в области – она слушала раскрыв рот, настолько это было интересно и захватывающе. Он предложил ей сделать массаж – она не отказалась и доверила свое еще не проснувшееся тело его могучим и теплым рукам. Он кормил ее с ложечки – она ела, закрыв глаза от блаженства. Он не говорил ей о Крымове, не напоминал о существовании рыжеволосой Полины – и она была благодарна ему за это. Он не задавал ей вопросов, связанных с ее работой, – и она снова была благодарна ему. Он постепенно входил в ее жизнь, наполняя эту жизнь неизведанными ощущениями, вкусами, запахами… Он старался придать ее жизни новые оттенки, и у него это хорошо получалось.
И только перед тем, как им расстаться в тот день, он все испортил одним предложением. Она поняла, что он не успокоится, пока не добьется своего.
– Вы предлагаете мне сделать это с другим мужчиной в вашем присутствии?
– Почему ты не можешь обратиться ко мне на «ты»? Ты еще не привыкла ко мне? – ответил он вопросом на вопрос. – Да, именно это я тебе и предлагаю. Я понимаю, что для первого раза тебя это должно шокировать, как же иначе… Но потом ты привыкнешь и будешь видеть только меня…
– И у вас уже есть на примете такой мужчина?
– Мне все равно, кто это будет. Ты можешь выбрать его сама. Но только не Крымов.
– Тогда, может, Вениамин? – от злости у нее защипало глаза. Она в который уже раз отказывалась понимать этого человека. То ведет себя, словно ангел, ублажающий страждущую душу, а то превращается в параноика, во что бы то ни стало мечтающего реанимировать былые ощущения.
Он отвез ее домой, подарив на прощание коробку с хрустальными часами, по циферблату которых неторопливо двигались золотые стрелки, и она, приняв подарок, поблагодарила его «за все».
Оставшись одна возле своего дома и глядя вслед отъезжающей черной машине, Юля еще долго не могла прийти в себя от мучивших ее вопросов: почему все складывается так, а не иначе? Почему она провела ночь не в постели с желанным мужчиной, молодым и красивым, а с горбуном, да еще и импотентом? Почему сейчас в ее квартире в ее постели лежит не она с Крымовым (хотя он неоднократно ей это предлагал), а Полина с ним же? И что вообще позволяют себе мужчины по отношению к ней? Как могла она допустить, чтобы Крымов прятал у нее свою любовницу? Но, с другой стороны, разве не она сама это ему предложила? Разве не она первой поняла, что органы готовы начать «охоту на По лину»?..
Юля почти заставила себя войти в подъезд, поднялась на свой этаж и позвонила в дверь.
* * *
– Я предлагаю сделку… – Полина сидела напротив нее за столом и, уставившись на Юлю немигающим взглядом, пила кофе.
Прошло всего пять минут с тех пор, как Юля открыла дверь своими ключами, но за это короткое время она успела понять и оценить обстановку: Крымова нет, Полина извелась в ожидании хозяйки.
Тяжелые рыжие волосы стянуты узлом на макушке, бледное лицо с сиреневыми полукружиями под глазами, поджатые губы, потемневшие глаза с красными воспаленными веками… На Полине были Юлина ночная рубашка и халат.
– Какую еще сделку?
– Я рассказываю вам обо всем, что знаю и что может вас заинтересовать, а вы прячете меня здесь, у себя, столько, сколько мне потребуется, прежде чем я уеду из этого мерзкого города…
– Точно такую же сделку я, помнится, не далее как позавчера, предложила Крымову. Я согласна. Только вот где гарантия, что вы расскажете мне правду?
– Сейчас я начну рассказывать, и вы сразу поймете, что я говорю чистую правду. Я была настолько неосторожна и оставила такую уйму следов, что у меня практически не осталось выбора: или я все рассказываю вам и вы помогаете мне выпутаться из этой истории, или же меня ждет тюрьма…
– Тогда не будем тянуть время. Итак, где вы были в ночь с 27 на 28 сентября?