Под утро Юля переодела Ларису, смыла с ее шеи и лица грим и кровь и, уложив спать, пристегнула ее руки наручниками к батарее.
– Теперь к Михаилу Яковлевичу. Хотя подожди. У нас появилась уникальная возможность обыскать ее квартиру. Ты побудь рядом с ней на случай, если она придет в себя, а я только посмотрю документы Ларисы и сразу же вернусь…
В четыре часа утра они подъехали к дому, где жил Пермитин.
– Значит, действуем по плану, как договорились. Пистолет у меня есть, так что не переживай. Игорь, ну что ты так на меня смотришь? Понимаешь, мне НАДО довести это дело до конца…
– Зачем? Неужели ты еще не поняла, КТО стоит за Пермитиным?
– А мне плевать. Я должна доказать Харыбину (если ты еще не понял, насколько для меня это важно!), что вполне могу обойтись без его помощи и поддержки. Я не могу, понимаешь, НЕ МОГУ никому принадлежать полностью и тем более от кого-нибудь зависеть. У меня генетика совсем другая. И он должен, должен это понять.
– И после этого ты с ним расстанешься?
– Я еще ничего не решила. Если ты не со мной, то я пойду одна. Я достану этого мерзавца из-под земли и сорву с него маску, а точнее – вторую кожу…
– А ты уверена?
– Уверена. Иного объяснения всему этому абсурду я не вижу.
Они вышли из машины и поднялись на лестничную площадку, где, как показалось Юле, она была только что. «Как же быстро пролетело время», – подумала она, вспомнив свой визит к Драницыной и альбомы в ванной комнате второй квартиры Пермитина.
Шубин собирался было уже открыть дверь ВТОРОЙ квартиры Пермитина, той самой, где, по их мнению, и жил настоящей жизнью «несчастный вдовец», но был поражен, когда дверь открылась сама… Открыта была и другая дверь, ведущая в первую квартиру. Обе квартиры были ПУСТЫ! Юля, включив везде свет, была потрясена и обманута в своих лучших ожиданиях: он скрылся, этот матерый преступник, этот волчище! Этот убийца стольких невинных душ!
И тут нервы ее не выдержали, и она разрыдалась на груди Шубина.
– Игорь… Как же так? Столько усилий, трудов, и все напрасно? Я потеряла и Харыбина, и себя, понимаешь, СЕБЯ!
– Пойдем отсюда, он не оставил нам ни своих альбомов, ничего… Думаю, что он уже далеко… Мы немного опоздали. Поедем домой, я уложу тебя спать. Ты же едва стоишь на ногах.
– Нет. Я должна позвонить одной своей знакомой, связанной с железной дорогой.
И Юля, превозмогая ломоту в уставшем теле и головную боль, позвонила. Ей повезло: спустя несколько минут в ее блокноте появился адрес Мартыновой Татьяны Петровны – той самой проводницы, которая сопровождала девятый «Б» до Москвы.
– Игорек, это последняя поездка, я тебе обещаю… – И она назвала адрес.
* * *
В восемь часов утра, открыв глаза и обнаружив, что она дома, в своей залитой солнечным светом постели, Юля встала и начала собираться. Ей не терпелось к своим – к Крымову, Чайкину, Корнилову и даже Щукиной, – чтобы поделиться всем, что она наконец-то выяснила за эту, пожалуй, самую безумную и тяжелую ночь в ее жизни.
Шубин, который спал в другой комнате на диване, пытался ее образумить:
– Ты никуда не поедешь… Ты же спала всего четыре часа!
Но она ничего не хотела слышать:
– Я пошла умываться, а ты заводи машину, я сейчас спущусь…
По дороге они заехали в магазин, где купили все, что просила Надя, плюс два пакета, набитые разными продуктами. Юля оставила себе гроздь бананов и теперь, сидя в машине, спокойно завтракала ими, время от времени скармливая их и Шубину.
Решив сократить путь, они въехали в лес и чуть не столкнулись с летящей им навстречу другой машиной.
Юля вжалась в сиденье и замерла. Шубин остановился: машину Харыбина он узнал сразу.
Дмитрий тоже затормозил и бросился к Юле, которая к тому времени открыла окно и решила для себя, что не выйдет из машины до тех пор, пока не доедет до крымовского дома и не сделает то, что задумала. Она смотрела в глаза Харыбина с сознанием почти выполненного долга.
– Ты… с… ним?
– Я сама по себе. Я работала целую ночь. Мы упустили Пермитина. Думаю, что его уже нет в городе. Если хочешь, поедем со мной к Крымову, там сейчас все наши. А Игорь… Это совсем не то, что ты думаешь. Все, Игорь, поехали…
И Шубин, который только и ждал этого момента, рванул вперед, чуть не сбив облокотившегося на крыло Харыбина.
– Он поехал за нами, – сказал Игорь, когда они уже выехали на проселочную дорогу и впереди посреди лесного пейзажа в солнечной дымке появился особняк Крымова. – Так что не переживай…
– С чего ты взял? – прошептала Юля, глотая слезы. – И вовсе я не переживаю…
Они остановились у ворот, и на крыльце почти тотчас появился Корнилов. Он, конечно же, курил.
– Вот и кофе привезли! А то мы здесь уже все извелись… Рад тебя видеть, Юлечка… – И он поцеловал Юлю в щеку. – У тебя утомленный вид.
– Продукты в машине, так что идите, помогайте…
Боковым зрением она заметила, как позади ее машины, за рулем которой все это утро был Шубин, остановился красный джип Харыбина.
Но, увидев перед собой озабоченное и в то же время радостное лицо Крымова, она почувствовала, что ей снова дурно, а ноги подкосились… На глазах выступили слезы, и Юля просто возненавидела себя…
– Привет, Земцова, – уловив момент, когда их никто не видел (какое-то мгновение!), он поцеловал ее прямо в губы. Его глаза были влажными и словно извинялись перед нею за то, что он уже не принадлежит ей. Крымов прошептал: – Я чуть с ума не сошел…
И уже более громко:
– Прямо к завтраку.
Даже Надя встретила Юлю улыбкой:
– Привет, подружка. Как дела? Тришкин там еще не заявил на меня?
Надя сварила овсянку, вместе с Юлей они приготовили бутерброды. Вскоре по дому поплыл запах кофе, и все собрались в гостиной за большим столом. Харыбин выглядел не лучшим образом, видно было, что он не спал ночь, переживал и теперь, быть может впервые в своей жизни, не знал, как себя вести с этой дерзкой и самолюбивой Земцовой.
Когда разлили кофе по чашкам, за столом установилась необычайная тишина. Все смотрели на Юлю.
– Я могу начинать?
Она вдруг почувствовала себя обманутой: а что, если они давно все знают и только ждали момента, чтобы посмеяться над нею? Возможно, что подобные мысли были вызваны усталостью или тем, что напротив нее сидел и смотрел ей в глаза человек, который, испытывая к ней необычайно нежные чувства, пытался понять причину, по которой с ним так жестоко обошлись! И что, что он хотел тогда сказать ей своей фразой: «Успокойся, еще не время»?
– Хорошо.
Юля придвинула к себе толстую кожаную папку, набитую документами, раскрыла ее и достала газету, развернула ее и прочла: