– Ты давно был знаком с Зориной?
– Нет, все не то… Зорина ни при чем. Она оказалась там случайно… Когда я увидел ее, то понял, что не могу оставить ее в живых, что она проговорится… Ведь Лева уже лежал мертвый у моих ног…
– Как она оказалась на вашей даче? Искала кого?
– Нет, она просто ходила по дачам и спрашивала, не продается ли дом или участок… Дверь моей дачи была открыта… Было очень тихо. Она вошла и увидела Леву, лежащего на кровати, и меня, сидящего на полу с пистолетом в руке… Она все поняла, бросилась к выходу, и я выстрелил…
– Хорошо, пусть. Но за что вы убили Британа?
– Я понимаю, это самый важный вопрос, но разве для следствия это так важно? Ведь для вас главное – найти убийцу. Так вот. Вы его уже нашли. Убийство глупое, нелепое…
– Вы хотели его убить? Вы готовили это убийство?
– Можно сказать, что да.
– Разве вы не понимаете, что от ваших ответов зависит, сколько лет вы проведете в тюрьме?
– Нет, не понимаю… Разве что… у меня теперь нет семьи, жены, дома, свободы… Какая разница, сколько лет я проведу в тюрьме? Жизнь проиграна.
– Но ведь должна же быть причина, из-за которой вы убили своего лучшего друга! – вскричал Шубин и даже стукнул кулаком по столу. Посетители кафе стали оглядываться на их столик. А два охранника у барной стойки резко повернулись, готовые по знаку броситься на арестанта. Шубин взглядом успокоил их.
– Причину придумайте сами. Любую. На любой срок. Но то, что я убил его сам, что это не несчастный случай, – совершенно определенно.
– У него остались молодая жена, двое маленьких детей… Вам не жалко их?
– Жалко, безумно жалко… Но это их жизнь… У Наташи есть средства, она не глупа, думаю, что все образуется…
– Пусть. Хорошо. Вы убили Британа. Застрелили свидетельницу, случайно забредшую к вам на дачу, – Зорину. Все понятно. Но тогда как же вы объясните, что в вашей квартире вчера обнаружили пакет с вещами убитых? И вообще, зачем вы раздели их? Что это за цинизм такой? Раздели, потом развезли трупы…
– Я был не в себе, разве не понятно? Вы сказали, пакет с их вещами? Вообще-то я сунул этот пакет в мусорный бак возле своего дома.
– А куда дели пистолет?
– Выбросил с моста в Волгу.
– Но кто же тогда стрелял в вашу жену?
– В Лиду? – Погодин даже привстал. – Как это? Где стреляли? Кто? Когда? Что вы такое мне говорите?
– Я могу вас прямо сейчас отвезти в больницу, и вы сами увидите, что ваша жена ранена. Вы не знаете, кому понадобилось стрелять в нее? Ведь ее хотели убить, понимаете? Другими словами, тот, кто это сделал, уверен, что она что-то знает. Сначала мы предполагали, что это дело рук того самого убийцы, который застрелил Британа и Зорину. Но теперь, когда вы сами во всем признались, как же объяснить это покушение на вашу жену? Какой смысл в ее смерти?
– Она серьезно ранена?
– К счастью, пуля прошла, не задев жизненно важных органов… При других обстоятельствах я бы рассказал вам, как и где была ранена ваша жена, но ведь и вы тоже молчите…
– Лида здесь ни при чем! – воскликнул, задетый за живое, Погодин. Он отодвинул от себя чашку с кофе и откинулся на спинку стула. – Вы, наверно, решили меня просто шантажировать и придумали эту дурацкую историю с ранением моей жены, или же произошло чудовищное недоразумение. Поверьте мне, причина, заставившая меня убить Британа, касается только меня лично. Это старые счеты, связанные с его отношением ко мне…
– Вы и на суде будете молчать?
– Не вижу смысла анатомировать мои чувства к так называемому другу, когда меня и так посадят.
– Может, суд учтет некоторые обстоятельства, заставившие вас поступить таким образом…
– Да бросьте вы! – взвился Погодин. – Вы сами-то верите в то, что говорите? Я убил двух людей. Британа – за то, что он поступил со мной, как не должен был поступать, Зорину – случайно, она просто оказалась опасным свидетелем убийства… И вы думаете, что, если я признаюсь в истинной причине убийства Британа, какой бы веской она ни была, суд смягчит меру наказания? Я не ребенок… Мне дадут приличный срок. И мысленно я уже свыкся с этим. Так все и должно было случиться… Спасибо за еду, думаю, что этот вечер я буду вспоминать еще долго… А теперь поедемте в Трещиху, я покажу вам дом, где все это произошло, и на этом давайте все закончим. Я и сам чувствовал, что долго не продержусь и расскажу об убийстве Зориной. Все равно все факты налицо.
– Вы не желаете проехать в больницу, чтобы встретиться с женой?
Шубин хотел посмотреть на реакцию Погодина в тот момент, когда тот собственными глазами убедится в том, что его не обманули и его жена действительно тяжело ранена. Может, она, увидев мужа, проговорится, может, он не выдержит и расскажет ей, за что убил Британа. В любом случае, на его взгляд, эта встреча могла принести только пользу. К тому же он решил использовать максимально предоставленную ему Корниловым возможность работать с Погодиным до утра.
– А это, можно? Вы не шутите?
– Да какие уж тут шутки.
В машине Шубин снова вспомнил сцену в агентстве, и при мысли о том, что он допустил колоссальную бестактность по отношению сразу к двум женщинам, ему стало совсем скверно на душе. Конечно, как же это он раньше не понял, что она приехала именно к нему, к Шубину. Бросила дочку в Москве и, очертя голову, быть может даже поссорившись с матерью, приехала в Саратов. Какой, к черту, ремонт? Это она придумала для своего оправдания, чтобы не признаваться с первых минут своего появления перед Шубиным, что она приехала к нему. Конечно, со стороны ее поведение можно было расценивать как желание пресытившейся молодой женщины окунуться в свое прошлое… И уверена ли она сама в том, что, встреть он ее по-другому, как страстный и сильно соскучившийся по ней любовник, она осталась бы с ним навсегда, а не на пару недель – ровно столько, сколько требуется ей, чтобы набраться новых впечатлений и успеть соскучиться по своей парижской жизни? Он был уверен, что она не знает ответа на этот вопрос. Его отношения с Женей на тот момент были более глубокими и обещали долговременность, если вообще не превратились бы через месяц-другой в семейные. Тогда в чем же он был не прав? И разве не так он должен был поступить с Земцовой в ответ на ее грубую попытку продемонстрировать перед Женей свое влияние на Шубина? Да она просто взбесилась!
Он был потрясен, когда в ответ на его размышления раздался телефонный звонок.
– Игорь, прости меня, я вела себя отвратительно. С Женей мы помирились, она простила меня, поняла, что это нервы… Мне полчаса тому назад звонил Крымов. Он через три часа будет в Саратове. Говорит, что ужасно по тебе соскучился… Не говори ему, что я собиралась ремонтировать его дом… я должна сама подвести его к этому, хочу, чтобы Крымов сам, увидев, в каком он находится состоянии, пожелал этого ремонта. Думаешь, ему самому не будет приятно время от времени приезжать сюда, к тебе? Он остался такой же, как и прежде. Разве что постарел немного, поседел… Так ты прощаешь меня?