— Ваше мнение: пойдет «Гаишник» на сделку?
— Пойдет. Ему надо консолидировать позиции в ожидании борьбы за власть в стране. Сражаться с нами в подобной ситуации не имеет смысла. Заключив сделку, «Гаишник» позже может от нее отказаться. Если возникнет более выгодная комбинация для него.
— Под влиянием американцев и пакистанцев?
— Их влияние на него ограничено, «Гашник» проводит независимую линию. Решение принимает он и только он. Даже братья могут лишь давать советы. «Верный» нас ненавидит. Пытались его ликвидировать — выжил, хотели скомпрометировать — не вышло. Способен на любые происки. Война для него — образ жизни и способ поддержания высокого статуса.
— Ваш агент в его окружении?
— Да, вот фото. «Верный» четыре года назад взял ребенка из бедной семьи в услужение и сделал «мальчиком для удовольствия». Практика распространена среди полевых командиров, военный гомосексуализм и секс-рабы не запрещены шариатскими законами. Парень подрос и инициативно стал сотрудничать с Кабулом, чтобы отомстить боссу. К сожалению, попал под наблюдение, через него враг подсовывает нам направленную информацию.
— Адмирал разрешил мне его использовать.
— Пароль — «шоколад», отзыв — «какао». Только не представляю, чем он может быть полезен.
— Пока это тайна даже для меня самого.
Авиабаза занимала равнину, заселенную тысячами солдат, стоянками автомашин и бронетехники, складами продовольствия, боеприпасов, амуниции, топлива. Здесь размещались электростанции, госпиталь, банно-прачечный городок, парикмахерская, ремонтные мастерские, штабы, радиоцентр, военторг и еще масса военных объектов. Летательных аппаратов насчитывалось не менее сотни. Лишь часть техники была в рабочем состоянии — свалки подбитого, сломавшегося или сгоревшего имущества находились и внутри охраняемого периметра, и за его пределами. Эти месторождения металлов и запчастей Советский Союз оставлял в подарок местным умельцам. Туземцы щеголяли кинжалами, выкованными из авторессор, и сандалями-калошами из автомобильных покрышек.
Кухонные отходы и мусор вне базы привлекали крыс и афганцев, особенно детей, ищущих что-то съестное или ценное. По их понятиям и то, и другое встречалось достаточно часто, чтобы промысел стал привычным. Серовато-бурый выжженный солнцем пейзаж с вкраплениями «зеленки» буквально царапал глаза, если они еще не слезились от клубящейся пыли. Стоял постоянный, то усиливающийся, то слабеющий рев авиадвигателей и гул автоконвоев, следующих в разные концы страны. Военнослужащие группами и в одиночку хаотично, на гражданский взгляд, перемещались по территории.
У гостей чуть шумело в ушах — 1400 метров над уровнем моря. Их общее впечатление от Баграма — сначала удивление, потом усталость. Люди в погонах привыкли и не зацикливались на здешних «прелестях» войны, ибо знали ее более отвратительные стороны. Уве и Ритва, поколебленные увиденным, услышанным и унюханным, бродили вокруг палатки. К Алехину бросились как дети, потерявшиеся в магазине, бегут к матери. Матвей сразу поддал позитива: «Грузовики выделены, водители отобраны, груз выгружен, охранение готово. Утром выход колонны. Чуть-чуть и мы поймем разницу между гостеприимством Красной армии и Масуда».
Шведы наперебой сыпали вопросами. Те, что касались миссии, получали ответ. От остальных оперработник отделывался шутками или пожимал плечами. Разыгрывать гида или лектора не осталось ни сил, ни желания. Прошедшие сутки дались нелегко. Дабы утихомирить энтузиазм Нурми, предложил ей найти любого в лагере, кто, не застрелив сразу, согласится побеседовать. Шпионка упорхнула, потащив на невидимой ниточке сопровождающего с автоматом. Уве остался с разведчиком.
— Поговорим, Матвей?
— Лучше вздремнем чуток. Вечер длинный — наговоримся всласть. Или что-то срочное?
— Ты считаешь, mission possible?
— Безусловно. Мы в шаге от Панджшера. Выполним задачу, ради которой забирались так далеко. Или ты струсил и хочешь отказаться?
— Нет, если ты уверен в успехе. Здесь твоя зона ответственности.
— Уве, на войне можно быть уверенным только в боевых товарищах. Ты уже понял, что за солдат Серый? Он не оставил врагу ни одного бойца, ни раненного, ни мертвого. Проведет и нас по лезвию ножа. Лучше вновь подумай и скажи: Масуд нас примет или порежет на ремни?
— Примет. Дальнейшее зависит от нас. Мы должны произвести впечатление. Убедить, что нужны для улучшения его имиджа на Западе и для налаживания отношений с Москвой. В борьбе за власть в новом Афганистане ему потребуются любые союзники и партнеры, которых он сможет заполучить. А тут мы сами идем в руки.
— Вот руки и беспокоят: они по локоть, нет, по плечо в крови. Напомни Ритве об этом, чтобы уберечь сначала от наивного романтизма, потом от горького разочарования. Ты встречался с Масудом и знаешь, он умеет лицедействовать — позер и артист. Ритва впервые в подобной переделке, может принять его игру за чистую монету. Нам необходимо держаться единой тройкой, поддерживать друг друга, иных товарищей там у нас не будет.
— Согласен. К сожалению, Ритва стала меньше ко мне прислушиваться. Есть сомнение, что правильно поступил, взяв ее сюда. Женская независимость хороша, однако в сложных ситуациях индивидуализм противопоказан. А требуется работать командой.
— Предлагаешь оставить ее в лагере? Или хочешь, чтобы я ей доступно объяснил, как осуществляется и управляется миссия?
— Второе желательно. Лучше, если реальное положение обрисует Серый. Он в лагере более авторитетен и не обязан быть дипломатом.
— Тут ты прав. Умеет убеждать людей любым способом. Ему и поручим. Сами посмеемся в стороне и научимся навыкам воспитания слабого пола по афганским традициям.
Нурми чувствовала себя как ребенок в игрушечном магазине. То, о чем читала и слышала, — вооруженный до зубов русский медведь — предстал в полный рост. Мозг был перегружен входящим потоком информации: численность, состояние, названия, тактико-технические данные, расположение вооружения и объектов. Делать снимки запретили, но в палатке она сняла показания радиометра — подозрительных уровней камера не фиксировала. В отличие от Чкаловского, где обнаружился повышенный радиоактивный фон. Уставший Алехин повел себя как дурак, отпустив ее на прогулку по территории. Хотя некоторые части имели отдельную систему допуска и охраны, тем не менее, основные площадки она смогла посетить. Сопровождающий помалкивал, лишь одернул при попытке забрести в штабную палатку и залезть в полевую радиостанцию. Как поняла Ритва, он полагал, что иностранка не владеет русским языком, — промашка плохо образованного вояки.
Между тем лейтенант, закончивший Высшую школу КГБ, только изображал недотепу. Постепенно Балхаш, а такую кличку он выбрал по названию родного озера, стал мягче в общении, показал достопримечательности и, наконец, вывел кружным путем к женской бане. Медсестры, связистки, поварихи нежились тут, в удалении от облака тестостерона, клубившегося над тысячами мужчин в униформе, лишенных женской ласки. У входа остроумная посетительница вывела надпись «Будуар миледи».