— Мы еще встретимся.
Стас продолжал молча пить кофе.
В эту секунду в дверь снова позвонили. Валентина, разочарованная тем, что все так быстро закончилось, побежала открывать.
— Я что-то прозевал? — входя на кухню и бросая взгляд в том направлении, в котором только что скрылся кавалер Валентины, спросил Петр.
— Ничего особенного, — коротко ответил Стас. — Как там у тебя?
— Да все путем. Этих друзей я сбросил. Кроме того, заехал к другу в сервис, и он быстренько нашел эту фигнюшку, благодаря которой нас пасут.
— Надеюсь, ты ее не снял? — встрепенулся я.
— Снял, но пока не выкинул. В бардачке лежит. Машину, как всегда, оставил подальше от дома.
— Это ты молодец, — оценил я смекалку Петра. — Хвастайтесь, что купили.
Петр вышел из кухни и сразу вернулся, неся в руках пакеты. На приведение в порядок одежды и переодевание у нас ушло примерно полчаса.
— Кстати, куда вы мобильник дели? — вспомнил я.
Петр ухмыльнулся.
— Да мы только со двора выехали, нас ГАИ тормознула. Ну, я и оставил у них в машине — подумают, что забыл.
— Ладно, теперь о главном: в «Синюю птицу» входим порознь. Скорее всего за входом будут наблюдать, не исключено, что их люди будут и внутри, но даже если вас узнают, подумают, что я вас на разведку послал. А сам я появлюсь к началу операции. Тут главное, чтобы меня раньше времени не расшифровали. С этим все ясно, а вот как внутри? — Я взглянул на Стаса.
— Не боись, Влад, все будет чики-чики, — уверил он меня.
— Ненавижу работать вслепую, — пробормотал я.
— Я же тебе сказал: не боись — я твоим поводырем буду.
— Это единственное, что греет. Как там у них с охраной?
— Тухло, — презрительно скривился Стас. — Публика уверена, что никакой дурак на них не полезет, а значит, и бояться им некого.
— Дурак-то, вроде нас, как раз и полезет, — вставил я.
— Я ведь почему отказался у них работать? Я им предлагал кое-что сделать для нормальной охраны, они отказались. Нет так нет, я человек не гордый, настаивать не стал, повернулся и ушел. — Стас помолчал, о чем-то думая. — Ты вот что, — обратился он ко мне, — как войдешь, сразу налево. Там бар, садись за стойку и жди нас. Во сколько будем начинать?
— Лучше всего сразу, ведь неизвестно, как долго мы будем уговаривать этого «куратора», чтобы он открыл нам замок, так что лучше иметь запас времени.
Мы как раз заканчивали обсуждение всех тонкостей, когда на кухне появились Вика и Валентина.
— Что за ерунда, три мужика в доме, а я себя как дефектная чувствую?! — В Валином голосе звучало неподдельное возмущение. — А сейчас вы еще заявите, что уходите…
— Ты права, Валюта, — извиняющимся тоном промямлил я, — мы сейчас уходим.
Я достал из пачки сигарету, щелкнул зажигалкой. Выпустив облако дыма, посмотрел на Вику.
— У меня к тебе просьба будет. Нужна твоя пометь.
— Нет проблем, — не раздумывая, согласилась она.
— Мы тебя подбросим к твоему издательству, там ведь твоя машина? — на всякий случай уточнил я.
— Да, — ответила она.
— Отлично. Ты берешь свою машину и ровно в десять минут второго ждешь нас на стоянке у Дома политпросвещения или как он теперь называется.
— Все его так и называют, привычка, — пожала плечами Вика. — Хорошо, я готова там ждать вас.
— Вот и ладненько.
Мы все вышли из квартиры, но я задержался.
— Я догоню, — сказал я вслед им, уже спускавшимся по ступенькам.
Я вошел в квартиру и прикрыл за собой дверь.
— Какая у тебя машина? — спросил я удивленно смотревшую на меня Валентину.
— Пятидверная «Таврия».
— Где она стоит?
— У дома.
— Прекрасно, — улыбнулся я. — . Мы сейчас отвезем Вику и вернемся, а ты пока приготовь машину. Лады?
— Лa-ады-ы, — продолжая удивленно таращиться на меня, ответила она и тут же спросила: — А зачем?
— Ты что, забыла? Я ведь тебе днем говорил, что дело к тебе будет. Но если у тебя другие планы, тогда…
— Нет-нет, что ты, я с удовольствием, — поспешила она прервать меня.
— Тогда я побежал, а минут через пятнадцать вернусь.
Нежно, с намеком на продолжение, я прижал ее к себе и поцеловал в губы. Когда же я оторвался и шагнул к двери, сзади послышался вздох разочарования, затем прозвучал вопрос:
— И-и это-о все-о?!
— Дело сделаем, и будет продолжение, — обнадежил я ее.
* * *
«Чего мне выродит сей птах?» — думал я, подходя к «Синей птице». Машина, в которой нас ждала Валентина, стояла минутах в десяти ходьбы от этого места, где в ближайшее время обещали развернуться очень интересные события.
Мой опыт говорил: чтобы тебя не узнали, одного переодевания мало. Наметанный глаз профессионала сразу вычислит походку объекта, за которым ведется наблюдение. Так что пришлось мне меняться, и если обычно я хожу с поднятой головой, глядя вперед, а мой живот подтянут и спина прямая, шаг твердый, пружинистый, то теперь я поник головой, безвольно опустил плечи, слегка ссутулил спину и надул живот. Вот таким хлюпиком, шаркающим по асфальту подошвами, и увидели меня те, кто наблюдал за «центром», а что наблюдение велось, я чувствовал каждой своей жилочкой.
Вытащив из кармана деньги (сумочку я оставил в машине), я подошел к кассе слева от входа.
— Доллары принимаете? — пискляво-дребезжащим голосом спросил я кассира.
Получив подтверждение, я протянул ему двадцать долларов и, взяв билет, проследовал ко входу. Предъявив билет крепким мальчикам в черных костюмах, белых рубашках и галстуках, вошел внутрь. Далее я, следуя наставлениям Стаса, свернул налево и через минуту уже восседал у стойки бара.
— Пятьдесят граммов «Ахтамара» и крепкий кофе, — без лишних церемоний сказал я бармену.
Тот посмотрел на меня взглядом напроказившего ребенка.
— Извините, но «Ахтамара» у нас нет… — Он замер, ожидая моих дальнейших пожеланий.
— Бардак какой-то. А что-нибудь приличное у вас есть? — недовольно пробурчал я.
— «Ай-Петри». Тринадцать лет выдержки. — Тон бармена изменился: если сначала он был изысканно-вежливым, то сейчас стал сухо-категоричным.
— Давай, — как бы нехотя согласился я, бросив взгляд на часы на руке бармена, которые показывали полминуты первого. Тон общения с барменом я выбрал неестественный для себя — резкий, с оттенком истерики. В ожидании выполнения заказа я закурил.
Сигарету мне тоже приходилось держать не так, как держу ее обычно: кто их знает, может, они видели, как я держу сигарету. Мне постоянно приходилось контролировать себя, отчего я испытывал дискомфорт. Но ведь я сюда не отдыхать пришел.