Просторная комната с высокими, с частым переплетом, французскими окнами и примыкающей к ней ванной. Широкая кровать, застеленная красным покрывалом, два кресла, обитые такой же тканью, красный ковер под ногами, письменный стол, телевизор на подставке, старое пианино в самом углу, ваза с розами на небольшом круглом столике. Обои в цветочек, на стенах несколько гравюр с изображением собак, под потолком изящная, розоватого стекла, люстра.
Пришел Арчи. Лицо его было раскрасневшимся, вероятно, от быстрой ходьбы.
– Не знаю, что с Эдит… – сказал он, усаживаясь в кресло рядом со мной и беря мою руку в свою.
– Может, она беременна? – предположила я намеренно, желая выяснить, не собирается ли Эдит осчастливить Арчи настоящим наследником или наследницей. Быть может, если окажется, что Эдит беременна от Арчи, Мур поймет всю утопичность и нелепость своего замысла и увезет меня обратно в Москву? Мне самой стало смешно от таких мыслей. Да он скорее расстреляет всех обитателей Гринвуда, чем откажется от своего плана.
– Нет, это исключено. У Эдит не может быть детей, к сожалению. Она в детстве упала в колодец… – пояснил он.
– Очень жаль, – пробормотала я и зачем-то сжала руку Арчи. Он ответил на мое пожатие.
– Скоро будем обедать. Лора, пообещай мне, что не станешь обращать внимания на капризы Эдит.
– В каком смысле? Она что, нервная?
– Ну, что-то в этом роде…
– Почему она закричала, когда увидела меня? Неужели я такая страшная?
– Нет… Думаю, что она увидела в тебе твою мать. Так же как и я, понимаешь?
– Разве она ее видела?
– Нет, что ты! – Он замахал руками. – Только на фотографии!
– У вас есть фотографии моей матери? – воскликнула я и тут же испугалась: до меня только что дошло, что, если он станет мне показывать фотографии, я же должна буду узнать, к примеру, на коллективных снимках «свою» мать. Но как же я узнаю, если я никогда не видела эту женщину? Разве что буду искать на снимке свою копию? В крайнем случае, если ошибусь и что-нибудь перепутаю, то Арчи подумает, будто я не узнала собственную мать, потому что на фотографии она очень молода. Такое запросто может случиться. Главное, чтобы он ничего не заподозрил. Но пока что я даже не знала имени «своей» матери.
– К сожалению, сейчас нет. – Арчи сделал вид, будто ищет что-то на полу, и я, как мне кажется, сразу поняла, в чем дело.
– Эдит порвала?
– Да. Я же говорю, что она нервная…
– Но вы любите ее?
– Да, – сказал он, пожав плечами, словно не понял до конца суть моего вопроса или же просто не знал, как он в действительности относится к Эдит. – Конечно, люблю.
– А почему же вы не поженитесь?
– Не знаю… Может, когда-нибудь и поженимся… Лора, вон там, – он показал на дверь, – ванная комната. Через полчаса мы соберемся в саду, где Мардж накрывает на стол. Подойди к окну…
Я подошла, и он показал мне на выложенный плиткой внутренний дворик, окруженный розовыми кустами, посредине которого стоял стол, покрытый белой скатертью, где стояло несколько графинов.
– Вот там мы и встретимся, как я уже сказал, через полчаса. А я пойду проведаю Эдит… – Он повернулся, коснулся моей щеки теплыми мягкими губами и, подбодрив меня улыбкой, вышел из комнаты.
Я открыла чемодан, достала немнущееся кремовое платье, повесила его на спинку кресла, после чего сняла с себя всю одежду и вошла в ванную комнату. В кранах была горячая и холодная вода, на голубой полочке стояли шампуни, нераспечатанное мыло и кремы. На сушилке висели большие махровые полотенца. Словом, меня здесь ждали и приготовили все необходимое. Я напустила в ванну (смешную, на золоченых ножках) воду и легла в нее. «Утонула» вместе с головой и волосами. Мне хотелось быть чистой, смыть с себя запах мужчины, которого я ненавидела и поклялась когда-нибудь убить. Мне казалось, что теперь, когда я увидела столько смерти, и я сумею убить. Достаточно достать пистолет и приставить дуло к его голове. Сколько раз я с наслаждением выстреливала в висок ненавистного мне Мура! А вспомнив, как он набросился на меня прямо перед самым приходом Арчи, меня чуть не вырвало. Я подумала, что никогда уже, наверное, не захочу мужчину так, как хотела в свое время Левина. Не смогу стерпеть прикосновения мужских губ, рук, тела… Я долго терла свою кожу намыленной мочалкой, вымыла голову, долго чистила зубы, тщательно вытиралась и вышла из ванной розовая, расслабленная, чистая. Рухнула на кровать и пролежала так до тех пор, пока со стороны окна не стали раздаваться голоса. Взглянула на часы – я опаздывала уже на пять минут. Меня ждали, а я валялась на кровати с мокрыми волосами и совершенно голая. Через секунду я надела на себя минимум белья, кремовое платье, расчесала волосы, слегка подкрасила ресницы и губы и вот в таком распаренном виде спустилась вниз, пересекла холл и пошла на голоса. Вскоре передо мной открылся внутренний дворик со стоящими там столом и плетеными креслицами, на которых сидели Арчи, Эдит и какой-то незнакомый мне господин с ежиком седых волос на маленькой птичьей голове. Уж не знаю почему, но я сразу поняла, что это за старик.
«К тебе будет приезжать один человек, его зовут Реджи. Признаться, я уже договорился с ним – он будет давать тебе уроки английского. Это смешной старик, чудак, знает прорву языков, полиглот, феномен…» – вспомнила я слова Арчи, сказанные мне в номере «Аннандейл-Хаус».
Услышав мои шаги, все вдруг замолкли и посмотрели в мою сторону.
– Привет, – сказала я первое, что пришло в голову. Я увидела улыбку старого Реджи, обращенную ко мне, и вдруг осознала, что этот человек на самом деле может научить меня английскому. За одну лишь его светлую и немного ироничную улыбку я готова была учить несколько сот слов в день…
– Привет! – ответили мне все, кроме Эдит.
Появилась Мардж с супницей в руках, и Арчи сказал, обращаясь ко мне:
– У нас сегодня на обед суп из бараньей головы с овощами и пудинг из телячьих почек. Ты как, ешь такое? Да, еще торт!
– Ем, наверное, – пожала я плечами и села на предложенное мне креслице.
– Познакомься, пожалуйста, с Реджи…
– Лора. – Я протянула руку и поздоровалась с ним.
– Привет! Как дела? – сказал Реджи по-русски, с едва заметным акцентом.
Обед вымотал меня, я устала есть, устала делать вид, что понимаю, о чем говорят за столом. В основном говорила Эдит, нервно хохотала и постоянно посматривала на меня. У меня создалось впечатление, что она так активна за столом и не в меру болтлива (ведь это Мардж, по словам Арчи, была болтушкой, а не Эдит!) исключительно для того, чтобы за столом не звучала русская речь. Ведь Арчи и Реджи могли бы разговаривать со мной на моем родном языке.
Словом, мне хотелось, чтобы все это поскорее закончилось и меня оставили в покое. Я смертельно хотела спать, о чем и сказала Арчи.