Но Крымов, вместо того чтобы ответить ей, обнял Лору, прижал к себе и поцеловал в макушку:
– Знаешь, Лора, если бы я не собирался жениться на Земцовой, я бы с удовольствием женился на тебе. Выброси все из головы. Теперь это уже не твоя история. Твоя закончилась. И знаешь, когда?
– Когда? – спросила она.
– В ту минуту, как перестал дышать Мур.
Эдит уронила тяжелое охотничье ружье и села на землю рядом с телом своего любовника. Быть может, никогда в жизни ей еще не было так спокойно, как в эти мгновения, когда она осознала, что Мур мертв. Только сейчас она поняла, что последние две недели жила в постоянном страхе. И этот страх не был похож на тот, который она испытывала, вспоминая смерть Мэй.
Глядя на бледное лицо распростертого перед ней мужчины, она подумала о том, что они в чем-то были очень похожи. Они, каждый по отдельности и в свое время, сумели перейти грань, которая называлась убийство человека. Убив единожды, Мур попробовал еще раз. А когда понял, что с этим грузом можно жить и дальше, не мучаясь угрызениями совести или кошмарами, что жизнь, окрашенная кровью жертвы, продолжает радовать и обещает новые удовольствия, то совершил еще одно убийство. Затем еще одно… Так, во всяком случае, представлялась Эдит жизнь Мура.
Утренний разговор с Лорой (когда голову Эдит затуманила ревность и когда она увидела в ней ожившую Мэй), закончившийся признанием девушки, многое перевернул в ее душе. Ей, прервавшей жизнь Мэй, возможно даже, матери Лоры, сама Лора доверяла теперь свою жизнь, свою судьбу. Ни к кому другому, а именно к ней, к Эдит, обратились за помощью. Ей бы, хищнице по природе, проглотить Лору и забыть о ней, или отдать на растерзание полиции, или выдать ее на суд Арчи, а она вместо этого думала о том, как помочь Лоре выбраться из Лондона. Она даже успела прикинуть, сколько денег и времени понадобится на то, чтобы посадить Лору в самолет, который доставит ее домой, прежде чем Арчи узнает, кого пригрел на своей груди…
«Ты знаешь, кто этот человек? Ты знаешь? Ты знаешь!.. Ты знаешь, что это и есть Мур, тот самый Мур, который по средам в три часа насилует меня, а в остальные дни пользуется твоим телом».
Только от этих слов можно было испытать ни на что не похожее чувство горькой и злой ревности. А для Эдит, которая была не так искушена в любовных делах и не успела еще приобрести опыт брошенной и обманутой женщины, сама мысль о том, что Мур изменяет ей с ненавистной ей Лорой, оказалась невозможной. Конечно, она понимала, что до нее у Мура были женщины, но чтобы он встречался одновременно и с ней, и с Лорой, – это было слишком. Вот тогда-то она окончательно убедилась, что ее используют. И что Мур вместе со своей любовницей Лорой сделают все возможное, чтобы в случае удачного исхода дела, связанного с Вудзом, избавиться от нее, Эдит, в первую очередь.
«Он – зверь, Эдит! Ты должна опасаться его! Он убивает всех женщин, с которыми спит. Он убил целую семью в Москве, где я работала служанкой. Он застрелил мою подругу… и ее маленького сына. А теперь он хочет стравить нас…»
Услышав это, Эдит сразу же представила себе Москву, где бывала однажды зимой, увидела много снега, башни Кремля, затем перед ее глазами возникла незнакомая ей квартира, а в ней – Лора с пылесосом в руках; потом появилась молодая женщина с ребенком на руках и Мур почему-то в военной форме с автоматом наперевес, расстреливающий всех… Картина получилась столь ужасная, что Эдит, потрясенная, не могла выговорить ни слова. Следующие слова, произнесенные Лорой, она слышала как бы издалека:
«Если у меня не получится убить Арчи, то он заставит это сделать тебя… Еще он убил женщину… Ее фамилия Полонская. Он – сумасшедший, Эдит… Нам надо объединиться, чтобы избавиться от него. Мы должны убить его, чтобы освободиться. И я сама помогу тогда тебе выйти замуж за Арчи. Вот только не знаю, захочет ли он говорить со мной, когда узнает, что я обманывала его…»
Вот эти главные слова, что она должна была услышать в первую очередь и которые подтолкнули к тому, чтобы она приняла важное для себе решение: «Он – сумасшедший» и «Нам надо объединиться…»
После этих слов она уже не чувствовала себя так одиноко. Она знала, что если поможет Лоре, то Лора поможет ей даже в том случае, если вскроется смерть Мэй. И тогда они, все трое – Эдит, Арчи и Мэй, – объединятся, и им не страшна будет никакая полиция. Разговор с отчаявшейся и перепуганной Лорой сделал Эдит чище, добрее. И, уже покинув комнату, где оставалась Лора, Эдит хотела тотчас вернуться, чтобы успокоить ее и сказать, что она все поняла и что она непременно поможет ей. Но ей помешала Мардж, которая неслась на всех порах к Лоре с телефонной трубкой в руке.
Эдит поднялась к себе и стала думать, что же ей делать. «…тот самый Мур, который по средам в три часа насилует меня…» Эдит взглянула на часы – у нее оставалось еще много времени. Его хватит на все: и на то, чтобы проникнуть в комнату Лоры, пока ее там не будет, чтобы взять что-нибудь из ее одежды, и заглянуть в библиотеку, где на стене висит охотничье ружье, причем, как сказал однажды Арчи, заряженное на случай, если в дом проберутся воры.
Господи, подумала про себя Эдит, как же все просто и удачно складывается!
Она надела платье Лоры и, вооружившись ружьем Арчи, отправилась в лес – на свидание с Муром.
…И вот теперь он, ее любовник, лежал перед ней неподвижный и неопасный, и Эдит, почувствовав необычайную легкость в душе и в теле, вскочила с земли, отряхнулась, вдохнула полной грудью свежий лесной воздух и громко, в голос, расхохоталась…
После отъезда Земцовой Левин с Шубиным почти сутки провели в квартире Лоры безвылазно: ждали, когда же объявится Скуфин или его люди. На следующий день, вечером им позвонил Харыбин и напросился на ужин. Отказать человеку, который так много сделал для следствия, они не могли, и Левин, который места себе не находил и вздрагивал от каждого телефонного звонка, был даже рад такому стечению обстоятельств. Ему казалось, что чем больше в квартире людей, тем легче справляться с тоской. Он знаками показал Шубину, который взял трубку и говорил с Харыбиным, что сам приготовит ужин и даже сбегает за водкой, лишь бы Харыбин пришел, лишь бы быстрее пролетело время ожидания.
– Ты это из вежливости? – поинтересовался Игорь после разговора с Харыбиным. – Или действительно хочешь, чтобы он приехал сюда? Он что, внушает тебе доверие?
Левин, покраснев при мысли, что своей настойчивостью, быть может, доставил неудобство Шубину, посмотрел на него совсем потерянным взглядом и беспомощно развел руками:
– Если честно, то, по мне, пусть сюда приходит кто угодно, только бы заполнить время… Лишь бы развеяться. Хоть бомжи, целый десяток, мне все равно… И не в Харыбине дело. Я и сам не могу понять, что со мной происходит. Вы с ним не ладите? Из-за Земцовой?
– Да какая разница… Он всегда помогал и будет ей помогать. – Шубина внезапно охватил приступ ярости и откровенности одновременно. – Разве ты не видишь, как она ко мне относится?