– Я пошутил, думаешь, я сейчас смог бы? Ладно, записывай адрес. Да, это адрес, по которому она проживает реально, понимаешь, это ее квартира. Русалкин живет в другом месте, вот тебе и его адрес. Ключей, правда, нет. Зато есть код двери.
– Хорошо, что предупредил. У тебя гуашь осталась?
– Для маскарада? Осталась. Подожди, посмотри в бардачке. Вот бери. Не жалко.
И вдруг он привлек ее к себе и крепко поцеловал:
– А это тебе, Карибова, от меня лично. Вот держи: код – три, пять, восемь.
И на колени ей упали ключи.
Он оставил ее возле фонтана, прямо в центре города. Как же ей хотелось поговорить с Ларой, все ей рассказать! Она и расскажет, обязательно, но позже, когда все будет сделано. Иначе Лара отговорит ее, скажет, что лучше обратиться в милицию.
Спасаясь от жары, она зашла в гостиницу «Волга» и сняла номер. Тамара постоянно думала о Марине: где она, о чем думает, не раскаивается ли в том, что совершила? А что, если она все-таки вернулась на дачу, увидела кровь на полу террасы? А трупа нет!
… Она проспала до вечера. Просыпалась тяжело, болезненно, с ощущением пустоты в душе, в желудке. Она же ничего не ела. А ей ведь понадобятся силы.
Встала под душ, стояла долго сначала под теплой водой, потом постепенно прибавляя холодную, пока не замерзла. Это придало ей бодрости.
Внизу, в аптечном киоске, она купила таблетки от головной боли и спустилась в маленькое армянское кафе, где съела лепешки с брынзой и напилась кофе. Уж сюда-то Русалкина точно никогда не пойдет, это не ее уровень.
Телефон. Почему молчит телефон? Почему Лара не ищет ее? Ведь Тамара уже давно должна быть на своем рабочем месте. Лара непременно забьет тревогу, ведь Тамара в ресторане на хорошем счету, никогда не опаздывала, а если и не выходила на работу, то всегда предупреждала. Телефон? Да он просто отключен. Это было условие Марины. Чтобы никто их не отвлекал. Хорошо еще, что вообще не отобрала его.
Тамара включила телефон. Он был переполнен непринятыми вызовами и сообщениями – и все от Ларочки. Она там с ума сходит, больницы, наверное, уже обзванивает! Переживает. «Ничего, моя дорогая, подожди еще немного, я скоро позвоню». Тамара снова отключила телефон. Чтобы он не помешал ей привести в исполнение теперь уже ее приговор Русалкиной.
После ужина мысли приобрели стройность, она уже знала, как будет действовать. Остановила такси, доехала до места и увидела, что машина стоит возле подъезда, – значит ли это, что Марина дома?
Тамара сделала своим наблюдательным пунктом детскую заброшенную песочницу, скрытую кустами дикой смородины, и теперь сидела там, под тенью металлической шляпы гигантского гриба, и смотрела на окна квартиры своей несостоявшейся убийцы. И вдруг сразу два окна зажглись. Все! Она точно дома. Кому же еще там быть? Не станет же она приглашать к себе в этот вечер любовника. Пьет там. Наверняка пьет.
Она сидела под грибом до тех пор, пока не стемнело. Время, как ни странно, шло быстро – ей было о чем подумать.
И вдруг окна потухли. Неужели Марина отправилась спать? Отлично…
Она вышла из своего укрытия и направилась к дому. Три, пять, восемь. Дверь открылась, словно приглашая ее войти. Иди же, Карибова, ну не дрейфь! Докажи, что и ты тоже на что-то способна. Во всяком случае, что можешь постоять за себя.
Поднялась на третий этаж, достала баночку с гуашью из сумки и вымазала себе висок, губы, чтобы пострашнее было. Потом дрожащими руками открыла два замка на двери. Старалась не шуметь, но получилось с таким металлическим лязгом – громко, страшно.
И вот она уже в квартире. Идет на ощупь. Коридор, вот дверь справа, вот – слева.
– Кто там? – услышала она откуда-то издалека и замерла. Но голос она узнала, какой-то придавленный, пришибленный – но ее голос, ее!
Вдруг дверь, в которую она уткнулась плечом, стала прозрачной, засветилась изнутри – она оказалась из матового ребристого стекла.
– Да кто там?! – Это был уже почти крик, полушепот-полукрик.
Тамара распахнула дверь и вошла. Русалкина, одетая, привстала на кровати и смотрела на нее.
– Привет, Русалкина. – Тамара приблизилась к ней. Она с трудом представляла, как она выглядит и насколько страшно может быть Марине.
– Ты?! Что с тобой?
– Вот. Не дождалась тебя. Лежала, мертвая, с пробитой башкой, а потом, когда солнце закатилось, что-то холодно стало лежать голой на полу. Почему ты не пришла? А? Почему?
И она кинулась на Русалкину – пьяную, с мутным взглядом. Со всей ненавистью, болью, презрением и жаждой мести. Она колотила ее, бывшую почти в бессознательном состоянии, по лицу, хлестала по щекам.
– Гадина, алкоголичка, дрянь, за что ты хотела меня убить? За что?! Что я тебе такого сделала? Как ты могла подставить меня, чтобы меня пристрелили? Да что ты знаешь обо мне, о моей жизни? Тебе бы такую! Ты не знаешь, как тяжело работать в ресторане, как хочется другой жизни, как ты чувствуешь, что все самое хорошее проходит мимо!
– Ты… ты.. живая? Живая, что ли?! А эта кровь… – Русалкина спрятала полову под подушку. – Хватит! Прости меня… Я сама испугалась. Я и сама недавно задавала себе точно такие же вопросы. Я не хотела быть мертвой. Я еще слишком молода. У меня не было выхода, я должна была подумать о том, как остаться живой!
– А я подскажу тебе. Если ты не хочешь, чтобы тебя убили, и не желаешь идти в тюрьму, ты должна заплатить за это. Двадцать тысяч евро каждый месяц. И так – в течение года!
– Сколько? Да ты что, спятила?! – Русалкина трезвела на глазах.
– Я не шучу. Вот!
И Тамара швырнула ей на постель снимки.
– Посмотри, подумай. А я тебя сама найду. Только учти: первый взнос должен находиться в газетном свертке и лежать на третьем этаже здания отделения милиции, расположенном в квартале от твоего дома, на подоконнике. Там лестница, увидишь. Деньги возьмет преданный мне человек, а если ты посмеешь обмануть меня и сама обратишься в милицию, я сделаю все, чтобы тебя посадили.
– Но у меня нет таких денег!
– Так заработай.
Через минуту Тамара на лифте уже спускалась вниз. Остановила такси. Таксист, увидев ее разукрашенное красной гуашью лицо, вытаращил глаза.
– Подвезете? – И она назвала адрес. – Пожалуйста, не рассматривайте меня.
– Кто это тебя так?
– Муж. – Она с трудом проглотила слюну, в горле пересохло и от волнения, и оттого, что она много кричала за сегодняшний день.
– Ничего себе, – присвистнул таксист, – так, может, тебя в травмпункт отвезти?
– Я же назвала адрес. Только поскорее.
Помня код, она открыла дверь, поднялась, снова достала баночку с гуашью и с помощью густого и мягкого куска краски прилепила спутанные пряди волос к вискам, щеке, чтобы он хотя бы не сразу понял, что это не жена, и позвонила в дверь квартиры, где жил (спал, ел, принимал ванну, смотрел телевизор – все окна светились!) господин Русалкин – заказчик.