Едва старушка и медвежонок ухватились за ветку высокой сосны и остались на ней, что-то глухо ухнуло в том месте, куда было направлено острие воронки, и она исчезла.

– Мне показалось, будто я услышала всплеск, – неуверенно произнесла Веда.

– Кажется, и я слышал что-то подобное, – неуверенно подтвердил Ме́ня.

Они огляделись. На первый взгляд ничего особенного не было видно. Лес как лес. Только сумерки слишком затянулись, а ночь так и не наступила.

– Мамочки, как же мы отсюда будем спускаться? – прошептал медвежонок.

– Ты боишься, что нас кто-то подслушивает? – откликнулась Веда.

– Конечно, подслушивают. У Магистра вон сколько слуг.

Он никого не заметил рядом, но был повод оправдаться. Веда сделала вид, что поверила ему. Ей хотелось хоть как-то подбодрить малыша, попавшего во взрослую историю. Да и осторожность им не помешала бы.

– Я слышала, что медведи отлично лазают по деревьям, используя свои острые когти. Особенно если речь идет о меде.

После этих слов Мене было просто стыдно взывать о помощи, и он первый начал осторожно спускаться вниз. Мысль о сладком меде вернула его в то далекое время, когда они с Потапычем разыскивали мед диких пчел. Как давно это было, но в те времена он считал себя самым ловким медведем. Тогда он любил подшучивать над Потапычем, который всегда пыхтел и сопел, залезая на дерево. Он даже улыбнулся, вспоминая своего старого товарища. Однако, спрыгнув вниз, он увидел, что старушка уже поджидает его там. Как ей удалось так быстро и незаметно обогнать его, для Мени осталось загадкой.

– Если бы мы лезли за медом, то я бы Вас обогнал, – начал оправдываться сластена.

– Надеюсь, у нас еще будет случай проверить это. А пока давай двигаться дальше.

– Прохладный ручей в той стороне, – и медвежонок показал направление.

– Ты считаешь, что это самая короткая дорога к скале?

– Просто очень пить хочется, – неуверенно ответил Ме́ня.

– Думаю, что нам не следует сейчас ни пить, ни есть, ни отвлекаться на что-либо вообще.

– Почему?

– Гордый не зря говорил о ловушках Магистра. Ты уже забыл черный колодец?

– Ничего я не забыл, – насупился медвежонок, – только никого ведь нет.

И действительно, в лесу стояла необычная тишина. Это городскому жителю лес кажется необитаемым или переполненным злодеями. В зависимости от настроения. А для лесного народа это был своего рода город со своими законами, дорогами и населением. Кто-то жил на деревьях, как в квартирах многоэтажных высоток, кто-то прятался под деревьями, как в одноэтажных домах, а у кого-то были норки с многочисленными выходами, как в метро. Однако сейчас даже для привычного уха медвежонка стояла удивительная тишина.

– Куда все подевались? Спать-то еще рано, – недоумевал он.

– Ты забыл, что Магистр заморозил время.

– И здесь тоже? – недоверчиво переспросил Ме́ня.

– Думаю, что здесь – в первую очередь.

– А куда же тогда Гордый подевался? Его прямо засосало в ту воронку. Даже следа не осталось. Где его теперь искать?

– Скорее всего, это проделки Магистра, но мы вряд ли что найдем сейчас. Мы вернемся сюда, когда сделаем главное, – ответила ему и себе Веда.

– А что главное? – оглядываясь, недоумевал Ме́ня.

– Печать.

Старушка держалась уверенно, хотя она сама во многом сомневалась. Однако роль лидера перешла теперь к ней. Нужно было действовать. Не говоря ни слова, она осторожно начала пробираться в ту сторону, где должна была находиться скала. Медвежонок последовал за ней. Он старался держаться рядом, хотя в душе был страх, который так и нашептывал, что лучше бы зарыться в глубокую норку, закрыть глаза и заснуть. Спрятаться от всех и никого не трогать.

* * *

На этом заканчивается история о заснувшем лесе, но не сказки Давних времен. Они хранят еще не мало тайн.

Последняя погоня

Чем больше медвежонок и Веда осматривались, тем сильнее становилось у них чувство тревоги. В полете они смотрели на лес сверху, и им казалось, что лес спит, сейчас же он выглядел просто мертвым. Никогда ранее им не приходилось ощущать себя одинокими в лесу – ничто, кроме их шагов и дыхания, не нарушало зловещей тишины.

– Такое впечатление, что все не просто попрятались от нас, а куда-то ушли. Не может такого быть, чтобы никто листика не примял или не пошевелился. Пусть никто не разговаривает, но ведь никто и не ходит. Я даже никакого запаха не чую, – растерянно прошептал Ме́ня.

– Признаться, я тоже такой тишины не припоминаю, – ответила Веда.

– Смотрите, на листике капля осталась.

– Наверное, дождь был, – предположила старушка.

– Нет, это не дождь, тогда бы и на других листьях капли были. А эта одна на весь куст, – возразил медвежонок.

– Ты трав, малыш. Что же это, по-твоему?

– Не знаю, только эта капля странная какая-то.

– Почему?

– А вот посмотрите сами, отражение в ней не меняется.

Действительно, Веда с разных сторон разглядывала каплю на желтом листе большого куста дикого шиповника, но так и не увидела ни себя, ни стоящего рядом медвежонка. Будто большой выпуклый глаз кузнечика, капля хранила застывшее отражение окружавших ее деревьев и кустарника, но никак не хотела отражать приблизившуюся руку или лицо.

– Наверное, я ей не нравлюсь, – обиделся медвежонок.

– Нет, в отражении застыло последнее мгновение, когда время еще шло.

– Как это?

– После того, как время остановилось, все в лесу осталось так, как и было в тот последний момент.

– И все умерли? – испуганно прошептал Ме́ня.

– Надеюсь, что нет. Они просто остановились и ждут, когда время вновь пойдет.

– А дышать они будут?

– Не беспокойся, малыш. Никто из лесного народа и не заметит этого перерыва. Это мы с тобой двигаемся и для нас время бежит, а у остальных оно стоит.

– И можно незаметно к кому-нибудь подкрасться. Вот здорово!

– Можно, только у нас совсем другая задача. А вот сколько времени нам на нее отпущено, мы не знаем.

– А кто отпустил? – не унимался медвежонок.

– Серебрянка, конечно. Давай поторапливаться, тебе нужно добраться до печати. Только постарайся как можно меньше к чему-нибудь прикасаться.

– Почему?

– Вот смотри, ты ветку отогнул, и она так и осталась в этом положении. А ведь в тот момент, когда время остановилось, она висела иначе. Когда время опять пойдет, ветки в том положении уже не будет… Ну, если время пойдет, конечно.