Ну, на то они и друзья, чтобы выручать в любое время и в любой ситуации, Будь то даже далекая страна Кай-Тай.
– Надо спасать Соню, – косолапый кинулся в толпу.
Пока он пробирался к товарищу, который словно загипнотизированный хватал один за другим платочки, у Ме́ни созрел план действий.
– Опять ты решил обмануть честного продавца, – чуть ли не с кулаками набросился он на мнимого Сонара. – Ведь ты истратился до последнего динара. Чем платить-то будешь?
Это произвело абсолютно отрезвляющее действие на хозяина разноцветного облака платков и шарфиков. Он настороженно потянул к себе товар, который покупатель уже выбрал. Молча, продавец сделал пальцами выразительный жест, который во всем мире все люди понимают как деньги, и вопросительно посмотрел на Сонар. Тот замешкался, растерянно оглядываясь на товарища.
– Ты же все проиграл еще вчера! – завершил свой приговор Мишари. – Как тебе не стыдно! Обманывать такого уважаемого человека. Чем платить за платки будешь? А?
Этого было достаточно, чтобы весь товар мигом исчез за спиной солидного хозяина. Подбоченясь и выставив вперед солидных размеров живот, он медленно двинулся на несостоятельного покупателя. Делать было нечего. Бегство опять спасло их от неминуемых неприятностей.
– Ну, я просто удивляюсь на вас, – мышонок не переставал воспитывать обоих азиатов, пока они проталкивались через толпу. – Ведете себя, как мелочь пузатая, как малыши, которые белый свет впервые увидели, – кипятился он. – Взрослые – называются…
– Это ты мне? – попытался подшутить над ним медвежонок.
– Да и ты не лучше! – пискнул Малёк. – Чуть не облапошили. Если бы не я, облапошили бы!
– Простите меня, – запыхавшись выдохнула Соня. – Сама не пойму, как такое могло случиться. Просто наваждение…
– Куда спешишь, уважаемый! – приятный голос остановил медвежонка и заставил обернуться. – Дай погадаю, всю правду расскажу, – голос был удивительно ласковый и знакомый. – Садись сюда в тенек, дай руку. Погадаю, – этому голосу хотелось верить. – Зачем бежать, если судьбу не знаешь. Может быть, тебе в другую сторону, – голос манил, даже приказывал. – Садись. Послушай, всю правду расскажу.
Азиат по имени Мишари остановился и, чуть пригнувшись, шагнул под навес, где казалось уютно и прохладно. Красавица с раскосыми глазами в ярких одеждах усадила его на мягкие подушки и, устроившись быстро рядом, взяла его руку. Ладони у нее были прохладные и ласковые, голос очень знакомый, но более всего Мишари поразили глаза. Лицо было закрыто легким платком, за которым трудно было угадать черты лица, невидимые губы шептали приятные слова, смысл которых он уже не понимал. Его рукой завладела восточная гадалка, и сил противиться ей уже не было. Одежда и платок скрывали ее фигуру и внешность, но Мишари знал, что она была удивительной красавицей. Такой, что во всем свете не найти. А глаза… Большие, черные, нежные… Они манили его в какой-то омут, и он понимал, что сейчас утонет в них. Пропадет. Впрочем, это было неважно. Он падал в какую-то сладостную пропасть. Словно осенний лист, кружился, не торопясь упасть. И это падение было бесконечным. Долгим и приятным.
– Оставь свой мешок, Мишари, – донеслось до его разума издалека. – Отдохни. Послушай меня. Ведь дорога была дальней.
Странное сомнение мелькнуло в голове – откуда она знает мое имя? Однако и эта догадка тут же погасла, как гаснут искры от костра при ярком солнечном свете. Гадалка что-то ласково говорила, и он не смел противиться ее голосу. Он смотрел в черные влажные глаза, и какие-то волны раскачивали его сознание, унося от реальности все дальше и дальше. Рука азиата, сжимавшая горловину холщового мешка слабела. Он чувствовал это, но сопротивляться не было сил. Какая-то странная пелена застилала все вокруг.
– Расслабься, дорогой, – нараспев произносил сладкий голос. – Вот, возьми трубку кальяна и покури. Все узнаешь про свою судьбу.
Мишари послушно вдохнул дым, и голова его закружилась. Мир окрасился в яркие цвета, чувства обострились, но сознание стало покидать его разгоряченную голову. Ласковый голос стал еще настойчивее. Мишари хотел было уже прилечь на мягкие подушки и ни о чем не думать, а только слушать приятный голос, как в его засыпающем сознании робко послышался другой голосок:
– Не слушай его, Ме́ня. Это Магистр!
– Нет никаких Магистров, – спорил ласковый голос. – Есть только усталость. Есть только сон.
– Не сдавайся, Ме́нечка! – умолял слабенький голосок. – Борись!
После этих слов медвежонку показалось, что он в своей родной берлоге в Дальнем лесу, и медведица Тамара поет ему колыбельную. Захотелось повернуться на бочок и, зевнув, посмотреть какой-нибудь сладкий сон. Вот только зевнуть никак не удавалось. От этого он не мог заснуть. Что-то мешало. Тут он опять услышал тоненький голосок:
И тут перед глазами у Ме́ни поплыл зеленый луг, на котором они с давним другом – волчонком по имени Коготок играли как-то в прятки. Тогда Магистр превратился в Коготка и чуть не заманил медвежонка в чащу. Он хорошо запомнил тот урок. Не случайно кто-то очень мудрый показал ему эту картинку, чтобы напомнить, каким хитрым может быть Магистр. Словно в подтверждение этой мысли, мордочка волчонка вдруг оскалилась страшными зубами и превратилась в чудовище. Оно встало во весь свой огромный рост и зарычало. Стало так страшно, что Ме́ня проснулся.
Оказывается он задремал под навесом, куда позвал его сладкий голосок женщины в цветастых одеждах и с закрытым платком лицом. То ли непривычно жаркое солнце сморило его, то ли, действительно, гадалка что-то нашептала ему, – он точно не знал. Только почувствовал, как маленькие острые зубки пребольно покусывали его ухо. Стоя на задних лапках у Мишари на плече, серый грызун отчаянно пытался разбудить спящего.
– Эй, полегче! – попытался урезонить его мужчина.
– Я вот задам тебе! – не унимался тот. – Ишь чего выдумал!
– Чего? – не понял медвежонок.
– Курить, вот чего!
– Как это?
– А вот сам посмотри…
Мишари растерянно хлопал глазами, глядя на дымящийся перед ним кальян. Вокруг были мягкие подушки, на которых дремал его товарищ.
– Вот это да… – озадаченно протянул азиат.
– Да если бы не я… – начал было Малёк.
– Знаю, знаю, – отмахнулся от него Ме́ня. – А Соня что? Тоже того!
– Да я же тебе кричал. Магистр это. Что тут непонятного.