– Не понимаю… – простонала Наташа, силясь уловить его мысль, которая затерялась, запуталась в том блаженном и сонном коконе, в который она погружалась все глубже и глубже.
– Думаю, что женщина, которую мы с тобой сейчас видим, – его любовница. Скорее всего, тоже пианистка, как и дочка. И он решил на этот раз сделать подарок ей, своей пассии… Но как? Можно было бы снова заказать инструмент, обычное дело. Но он обращается почему-то не к хозяину, а к твоему дяде…
– Почему?
– Вот именно: почему он не может отдать в этот раз деньги непосредственно хозяину?
– Хозяин – хороший знакомый его жены, – с легкостью предположила Наташа и подмигнула находящемуся в приятной задумчивости Китаеву.
– Отличная идея. В любом случае это человек, защищающий интересы жены Буровцева, а не его самого, то есть или ее родственник, или действительно хороший знакомый. Покупку второго инструмента нужно было скрыть…
– Подожди… Хоть я и выпила, но… первый инструмент он купил именно своей любовнице. Ведь если бы он купил его дочери, то у них дома уже должен стоять инструмент, но его наверняка нет, иначе он не стал бы так открыто заявлять о том, что он оставил деньги на покупку пианино моему дяде… Спрашивается, зачем он оставлял деньги дяде, если пианино уже куплено?
– Действительно. Значит, первый инструмент он покупал своей любовнице. Скорее всего, тоже через твоего дядю, то есть даже и не показываясь в магазине, где его мог бы увидеть хозяин, предположим, родственник жены. Но потом, услышав, как звучит этот инструмент и чувствуя, быть может, свою вину перед дочерью, у которой такого пианино нет, он решает подарить ей точно такое же на день рождения. Договаривается с Юлием…
– Зачем ему договариваться с Юлием, когда для собственной дочери он может купить инструмент открыто, то есть обратившись к хозяину магазина…
– А может, он просто в неприязненных отношениях с этим директором и не хочет его видеть?
– Думаю, директор музыкального магазина – бывший муж любовницы Буровцева…
И тут Наташу подняла какая-то неведомая сила и словно в спину толкнула по направлению к столику, за которым сидела сладкая парочка. Василий с ужасом смотрел, как она приближается к ним, но уже ничего не мог поделать – он отлично знал, как действует на молоденьких женщин коктейль «Б-52».
– Вы – Буровцев? – Наташа села, не дожидаясь приглашения, на свободное место за столиком рядом с Буровцевым и мягко, доверительно положила ему ладонь на плечо. – А я – Наташа, племянница вашего приятеля Юлия Маркова. Помните такого?
Буровцев, потрясенный, закрыл глаза. Затем открыл, повернул голову и теперь уже с любопытством взглянул на нее.
– А вы, – Наташа положила другую ладонь на плечо молодой женщины в белом свитере, – его возлюбленная, так ведь?
– Что вы хотите? – Буровцев обрел наконец дар речи. Увидев же, как к столику подходит Василий, он сначала насторожился, как-то весь сжался, но потом, оценив ситуацию, кивнул головой и усмехнулся: – Гм… Понял. Что ж, присаживайтесь… Что будем пить?
Вечером на квартире Марковой, в Питере, Шубин пил водку с Крымовым.
Женя прилетел вечером, Игорь его встретил, сначала они посидели в ресторане на Невском, потом, взяв водки и закуски, поехали к Марковой. Оба понимали, зачем Крымов в Питере, оба думали о Земцовой, но говорили об убитом «настройщике».
– Она так и сказала – «настройщик»? Это она придумала?
– Да, она сказала, что ей лень произносить «продавец музыкального магазина», поэтому придумала настройщика.
Юля незримо присутствовала и связывала собой весь разговор.
– Кому понадобилось его убивать? – Крымов как никогда был расстроенным и говорил, как показалось Шубину, чтобы просто что-то произносить, как-то заполнять тишину кухни, где они убивали свою тоску по хорошим временам, по той бесшабашности и той щенячьей радости, которые сопутствовали их дружбе, когда они только начинали работать вместе. В те благостные времена все они были более легкомысленны, им нравилось рисковать, и с ними всегда рядом находилась Земцова, которую оба они любили и присутствие которой заставляло их совершать великие глупости. Однако каждый из них в свое время предавал других, и теперь они стыдились этих воспоминаний – хотелось думать лишь о хорошем, радостном, чистом. Водка помогала им в этом. Она расслабляла, чувства, которые они испытывали, становились ярче – хотелось впасть в сентиментальность, забыться, захлебнуться в слезах и раскаяться даже в тех проступках по отношению к друзьям, которых и не было…
И снова, помимо Земцовой, в кухне незримо витал призрак убитого «настройщика». Шубин рассказывал Крымову о любви покойного Маркова к своей гражданской жене.
– Пойми, мы вот живем без оглядки, предаем тех, кого любим, словно знаем наперед, что нас простят, нас оправдают, и даже не допускаем мысли, что однажды можем потерять все… Другие же мужчины, чувствительные, ранимые, встречающиеся крайне редко и живущие совершенно по другим нравственным законам, обладают бесценным даром любви…
– Шубин, я сейчас разрыдаюсь… – Крымов не сдержался и притворился плачущим.
– Я могу показать тебе письма, которые этот настройщик писал племяннице о своей возлюбленной. Это же белые стихи! Это лирика, это истинная любовь, в каждой строчке, в каждом слове, посвященном его Ларисе. Он одухотворял каждый ее шаг, каждый поступок, каждый взгляд… Он был счастлив своей любовью…
– Ты – циник, Шубин. Говоришь о любви какого-то настройщика к своей жене, в то время как сам ты бросил жену, когда она была беременна… Ты даже не навещал ее в роддоме и свалил всю ответственность за физическое и психическое состояние Женьки на кого? На меня. И после этого ты смеешь произносить вслух слово «любовь»? Ты восхищаешься степенью любви другого мужика, не понимая, что и сам мог любить, и любовь твоя была бы взаимной. Кто мешал тебе все силы души направить на это благородное чувство?
– Я никогда не любил свою жену, и в этом моя беда. Моя ошибка. Я женился на женщине, которая любила меня, а это не одно и то же. Вот вы с Земцовой…
– Не отвлекайся. Я же знаю, что ее все равно здесь нет, что она не могла спрятаться от меня в чулане… Мы говорили о настройщике…
– Его племянница вышивает золотом и жемчугом церковные облачения… Я даже могу показать тебе…
Крымов отмахнулся от него, давая понять, что его это не интересует.
– Она неплохо зарабатывает на этом. Живет одна и ведет активную переписку с дядей. От ее приятельницы, Валентины, я узнал, что Наташа была влюблена в Маркова…
– Ничего себе! А он? У них что, был роман? Связь?
– Вроде бы нет. У дяди к ней было чисто родственное чувство, а вот у нее… Она приглашает его к себе, знакомит с подружками и, чтобы скрыть свое чувство к близкому родственнику, делает вид, что хочет помочь ему устроить личную жизнь… Приводит к одной подружке на квартиру, где собираются несколько знакомых женщин, среди которых одна – замужем и имеет двоих детей…