– Дальше можешь не рассказывать… Ты назвал Земцову Тамарой. И это после того, как она приняла решение уйти от Патрика… Вот и думай теперь, как ей дальше жить и кому верить…
– Но это же только версия!
Зазвонил телефон Шубина. Крымов вздрогнул.
– Ну же, чего ты медлишь? Бери трубку, это же она!
Шубин включил телефон. Он знал, что звонит Земцова.
– Игорь? Привет. Как дела? Надеюсь, ты не сердишься больше на меня.
У нее был просто-таки масленый голос. Вполне довольный, без тени тревоги. Или же она так тщательно маскировала свое шоковое состояние?
Крымов не мог не вырвать телефон из его рук.
– Это ты? Это я. Только не отключайся. Я должен с тобой встретиться. Непременно. Прямо сейчас. Я умираю по тебе, ты не должна вычеркивать меня из своей жизни. Мало ли что я мог наплести в трубку спросонья. Прошу тебя, приезжай, возьми такси, где бы ты ни была, и приезжай. Я тебя не съем, но нам необходимо поговорить. Хочешь – в присутствии Игоря, если ты боишься меня, хочешь – мы будем с тобой вдвоем. Ты же знаешь, где мы сейчас находимся. В квартире Марковой. Ну же? Почему ты молчишь?
– Хорошо, я приеду. Вы там только вдвоем?
Крымов, прикрыв ладонью трубку, бросил радостно Шубину:
– Она говорит со мной, слушает, она хочет меня увидеть, я это чувствую! – И после: – А кто еще должен быть с нами?
– Патрик еще не в Питере? Я бы хотела поговорить с вами обоими.
– Интересно… Нет, его еще нет, но он скоро будет здесь, мне Шубин говорил… Все твои мужики, Земцова, соберутся в одном гнезде, в орлином гнезде… тебе не страшно?
– Ты напился? А мне надо, чтобы вы все были трезвыми. Дело очень серьезное.
– Не переживай, ты знаешь, как на меня действует алкоголь. Так ты приедешь? Может, за тобой послать машину с Шубиным?
– Я не отключаю телефон и жду вашего звонка. Как только появится Патрик, позвоните, и я приеду.
Короткие гудки острыми иглами кололи слух. Крымов отключил телефон и протянул его Шубину, который не сводил с него глаз.
– У нее проблемы с Патриком, или же она решила устроить нам очную ставку и объявить нам, с кем же она останется. Не могла сделать это скромнее, тише…
Он не успел договорить, как из аэропорта позвонил Патрик. Шубин сообщил ему адрес.
– Действительно, птицы слетаются… Только умоляю, не устраивай пьяной драки, Крымов, это пошло… Тем более что Патрик трезвый…
– Звони Земцовой, скажи, что он скоро будет здесь… Уже ночь все-таки, чего тянуть кота за хвост?
Патрик приехал на такси через сорок минут, в течение которых Крымов пил крепкий кофе и матерился. Он не представлял себе, зачем Земцовой потребовалось собирать их всех вместе. Больше всего на свете он не любил сложностей, связанных со своей личной жизнью. Все же и так предельно ясно: он любит Земцову, она любит его, Патрик должен оставить ее в покое и дать развод, к чему весь этот готовящийся спектакль? И что вообще случилось? Он сам мог поехать в Париж и забрать ее оттуда или, если бы она захотела, они бы остались там, в его квартире…
Звонок в передней отрезвил и Крымова и Шубина. Кто это: Патрик или Юля?
К счастью, это был Патрик. С первого взгляда Крымов определил, что его соперник пьян. От него пахло только что выпитой водкой, которую он начал пить, вероятно, еще в такси.
– Патрик, ты напрасно это… Сейчас приедет твоя жена, она хочет поговорить с нами о том, какие мы свиньи, ты понял?
– Она уехала, ничего мне не сказав, она заставила меня волноваться… Что случилось?
Шубина так и подмывало врезать ему в холеное розовое лицо и вмять его, такого лживого, в стену… Но он и здесь смолчал. Пусть она сама ему все расскажет.
Крымов повел Патрика в ванную и заставил его умыться ледяной водой. Затем высушил ему голову полотенцем, похлопал ладонями по щекам (Шубин подумал, что это доставило Крымову немало удовольствия) и только после этого посадил в кухне за стол и сварил ему крепкий кофе.
Звонок в дверь разрезал наэлектризованную тишину. Мужчины переглянулись, Шубин пошел открывать.
– Привет, Юлечка. – Распахнув дверь, он впустил ее и поцеловал в холодную свежую щеку.
Наташа сидела на своей постели, смотрела на Китаева, стоящего перед ней с подносом в руках, и спрашивала себя, было ли у нее что-нибудь с ним ночью или нет. Она чувствовала, что щеки ее полыхают, как если бы она сидела перед ним в чем мать родила. На самом же деле на ней была голубая пижама, которую она привезла с собой в Саратов из Питера и без которой она не представляла себе вообще ночь в холодной и страшной квартире. Пижама одновременно и грела, и охраняла ее. К тому же она пахла питерской квартирой, что делало ее особенно дорогой.
– Василий, я, кажется, напилась вчера… Говорила много глупостей?
– Да нет, не очень… Я тут тебе кофе принес… Учти, я только первое время такой нежный, услужливый, добрый и ласковый… Когда поженимся, кофе и кашу в постель будешь носить мне ты. Носки и трусы стирать тоже будешь ты. Ну а пока мы не женаты, ешь кашку, пей кофе и радуйся жизни… Взгляни в окно – там промозглая осень. Прямо как в Питере.
– Завтра – похороны, – напомнила она, принимая из рук поднос и тяжко вздыхая. – Жалко, что мы встретились с тобой при таких трагических обстоятельствах…
– Конечно, я облегчил твой персональный сейф на три тысячи фантиков.
– Я не об этом.
– Я тоже.
– По-моему, мы так славно посидели вчера с этим Буровцевым… Думаю, после вчерашнего вечера он станет более активным и наконец разведется со своей женой и соединится со своей девушкой… Знаешь, начисто забыла ее имя…
– Рита.
– Точно! А Буровцев перестраховщик, покупал и первое пианино для своей любовницы через Юлия… Я правильно поняла?
– Так хозяин магазина – ее однокашник, влюбленный в нее по уши еще со школы… И Буровцева, соперника своего, знает в лицо… вот и все объяснение.
– Получается, что мы только потрепали человеку нервы, а он ни при чем… Василий, как же хорошо ты готовишь. Даже простую овсянку. А ты сам-то позавтракал?
Она сидела перед ним такая милая, сонная, с распущенными блестящими растрепанными волосами, в пижаме и не выглядела на свои тридцать один. Василий всю ночь, уговаривая себя не трогать девушку, пил кофе и читал Фицджеральда, сейчас снова почувствовав приятное волнение, отвел взгляд с соблазнительной клиентки на темные пыльные портьеры.
– Слушай меня и не говори, что не слышала. Я отправляюсь к вашему соседу. Думаю, он единственный, кто, возможно, общался с Ларисой.
Он не стал рассказывать о том, что рано утром ему позвонил Шубин, и это он посоветовал ему как следует расспросить соседа. Василий спросил его, как дела в Питере, какая погода, какие там женщины, ласковые ли, как настроение у Крымова, на что получил исчерпывающий ответ: «Если бы ты, Вася, только знал, что здесь было этой ночью… Приеду – расскажу…»