Утром у Нади был такой вид, словно ничего и не было. Она открыла дверь Тане и пожаловалась на головную боль. Сказала, что спит и что проснется лишь к вечеру. Она словно бы стала чужая на этот день. Чужая и холодная. Она не распахнула объятия соседке, хотя и пожаловалась, что болит голова. Другими словами, она дала понять, что прекрасно может обойтись и без нее. И Таню это задело. Ей захотелось быть вхожей в эту квартиру, как и раньше к Шевкии. К матери Нади она могла войти в любое время дня и ночи и считалась в этой квартире своей. Шевкия была женщиной хоть и странной, но к Тане относилась тепло и при каждом удобном случае звала ее к себе то выпить пива, то поужинать. Когда у нее, свободной художницы, заводились деньги, она охотно давала Тане в долг, помогала ей продуктами или дарила какие-нибудь вещи. Когда же деньги заканчивались и ей попросту нечего было есть, Таня помогала ей чем могла. Но бедность постепенно ушла из этого дома – Шевкия стала знаменитой, ее полотна покупали европейские коллекционеры, а однажды к ней приехал погостить один из ее старинных приятелей, тоже художник, за которого она как-то неожиданно вышла замуж и очень быстро перебралась в Москву. То, что у нее есть дочь, которая проживает в Риге, Таня знала, но лишний раз переспрашивать не решалась – была уверена, что жизнь Шевкии в разлуке с дочерью таит в себе какую-то драму. И вдруг она, эта таинственная и почти виртуальная дочь, появилась. Так же неожиданно, как покинула свою квартиру Шевкия. И тотчас люди, особенно мужчины, потянулись к ней, как к магниту, как в свое время тянулись к ее матери. Жених Тани, Сергей Камора, проявлявший интерес к Шевкии исключительно, как считала Таня, как к художнице, дружба с которой возвышала его в глазах университетских друзей, теперь стал любовником Нади.

В это невозможно было поверить, но их связь началась чуть ли не на второй день после того веселья, которое Надя устроила по поводу своего приезда. Жизнь Тани превратилась в настоящую пытку. Так случилось, что однажды ночью Таня проснулась и не увидела рядом с собой Сергея. Она села на постели и стала ждать, что вот сейчас он вернется, сходит в туалет или попьет воды в кухне и вернется. Но время шло, а Камора не возвращался. Тогда Таня начала волноваться. Она представила себе, что Камора вышел из спальни и рухнул прямо в прихожей с сердечным приступом. Она, набросив на себя халат, пошла в переднюю, но Камору там не обнаружила. Обошла всю квартиру и даже открыла дверь, чтобы убедиться, что Сергея нет и на лестнице. Хотя что ему делать там в час ночи? Вернулась, чтобы проверить, в чем он ушел. Оказалось, что в халате. Значит, далеко уйти не мог. А может, стоит на балконе и курит? Но почему тогда не пахнет дымом сигареты? Но и на балконе его не оказалось. И тогда она почувствовала, как руки ее начали холодеть. Она села и с ужасом поняла, что он может быть только у Нади. В час ночи. Зачем он туда пошел? Спросить лекарство? Но почему тогда не разбудил Таню? Ведь она же ему почти жена, самый близкий человек! Значит, Таню он разбудить не посмел, а ломиться в час ночи к соседке, выходит, можно?

Таня вышла из квартиры и замерла перед дверью соседки. Было тихо. Она простояла так довольно долго, пока не услышала наконец то, чего боялась услышать, – ее смех… Здоровый громкий смех. Он, Камора, Танин жених, почти муж, чем-то насмешил ее. Да, он умел это делать. Часто шутил и заставлял смеяться окружающих. Но почему? Как мог он оставить ее одну и пойти развлекаться с соседкой? Да что он в ней такого нашел?

Она не знала, что ей делать и как себя вести. И вдруг услышала шаги за дверью – кто-то подошел вплотную к двери и сказал:

– Ну ладно, пойду, пока она не проснулась…

Это был Камора, его голос. В ответ ему снова рассмеялись. Той не было дела до какой-то там Тани.

Таня едва успела лечь в постель, как в спальне появился Сергей. Он вошел, прислушался к ее дыханию и снова вышел. На этот раз в ванную. Она слышала, как он плещется под душем, и ей хотелось выть от ужаса и отчаяния. Зачем он моется? Он же принимал душ перед тем, как лечь. Неужели он смывает с себя следы той, другой женщины? Ее запах, вернее, теперь их с Каморой общий запах?

Он вернулся, по инерции обнял Танино тело и прижал к себе, как любимую игрушку, и мгновенно уснул. Таня так до самого утра и не закрыла глаз, боялась пошевелиться, чтобы не разбудить Камору.

Глава 5

Все ушли. Крымов убирал со стола, Юля мыла посуду. Они проделывали это спокойно и деловито, как обыкновенная супружеская пара. Чувствовалось, что она устала, и на какие-то вопросы Крымова отвечала невпопад, иногда и вовсе не отвечала, как если бы не слышала его. На самом деле она думала о том, что совсем не так представляла себе встречу со своим бывшим мужем. Ей хотелось, пусть на время, вернуть его себе, забыть или хотя бы попытаться забыть, что она замужем за другим человеком, что у нее теперь совершенно иная жизнь. Правда, Патрика она никогда не любила и при каждом удобном случае изменяла ему. Но какие бы мужчины ни появлялись в ее жизни, она считала, что Крымову не изменяла никогда. Она постоянно думала о нем, вспоминала все, что было дорого ей, и не теряла надежду вернуть его себе. Хотя, с другой стороны, понимала, что занимается самообманом и что, даже выйди она за него снова замуж, его уже не изменить, рано или поздно она узнает, что у него появилась другая женщина. Перенести еще один такой удар, как ей казалось, она будет уже не в силах. Поэтому оставалось одно – сыграть с ним в любовь и опять расстаться до следующего раза, до следующего акта… Сколько же актов в этом чудовищном спектакле?..

– Что? Что ты сказал?

– Я сказал, что меньше всего хотел вот так провести этот вечер и тем более выслушивать историю твоего клиента…

– Да? – как можно равнодушнее произнесла она и пожала плечами. – Ты же знаешь, это моя работа, мне нравится заниматься такими вот необычными расследованиями…

– Ты специально подстроила его приход? Ты сама срежиссировала все это?

– Да. Как ты догадался? Пойдем спать, Крымов. Я ужасно устала.

– Как Маша? Ты за весь вечер ничего мне не рассказала о ней.

– У нее все хорошо. Она сейчас в Москве, с бабушкой. К ней Харыбин повадился, все куклы ей покупает. Представляешь, он так после меня и не женился. Наверное, отравился браком. До смерти.

Он схватил ее за плечи и повернул к себе.

– А ты чем отравилась?

– Ничем. Пусти меня.

– Ты правда хочешь, чтобы я отпустил тебя?

– Да. И ты это знаешь.

– Но я приехал к тебе, понимаешь? – Он прижался своими губами к ее губам, надавил чуть не до крови. – Я приехал к тебе, к тебе… Я хочу жить с тобой. Устал без тебя.

– Ну и что? Это твои проблемы. У меня муж…

– Да к черту мужа. Сама же знаешь, что никакой он тебе не муж, так, бутафория одна, как и вся ваша семейка для иллюстрированного журнала. Разве что в телешоу не выступаете… Я много чего про тебя знаю.

– И что же? – Она оттолкнула его от себя и намеренно вытерла рукавом губы, чтобы лишний раз позлить его.