Убийство и месть. Некий Нейл Линдсей, беспринципный молодой человек, ожесточенный сердцем, решил возродить застарелую вражду между семьями и нанес удар. Он совершил свое злодеяние, сбросив Рэналда Гатри с высокой башни в ночь перед Рождеством, выкрал крупную сумму в золоте и сбежал с некой юной леди, которую разные источники называли то подопечной, то племянницей, то дочерью, то просто возлюбленной его кровного врага.
Жестокость и привидение. Не удовлетворившись совершенным убийством, этот Нейл Линдсей перед тем как сбежать, всласть поглумился над трупом Гатри, отрубив мертвецу несколько пальцев в отместку за какой-то дикий инцидент, случившийся между их родами чуть ли не пятьсот лет назад. А поскольку этот акт немыслимой и неслыханной кровожадности, в свою очередь, взывал к отмщению, в рождественскую полночь призрак Рэналда Гатри явился в Кинкейг, размахивая изуродованными кистями рук, воздевая их к луне и оглашая окрестности страшным воем, голосом из преисподней, откуда его на несколько часов отпустили, чтобы он смог показаться людям.
Причем в этих записках я изложил лишь сжатую версию рассказа миссис Робертс; на самом деле любой слух всегда многословен и расплывчат. Однако должен признаться, что даже ее сбивчивое повествование содержало подробности, которые странным образом казались убедительными и правдоподобными. Мне стоило некоторого труда заставить себя отнестись ко всему критически – например, обратить внимание, как быстро легенда обросла сверхъестественными деталями. И будучи человеком, не чуждым интереса к фольклору, я подумал, что именно этот аспект реакции населения Кинкейга на смерть самого крупного землевладельца в округе заслуживает более пристального внимания.
– Миссис Робертс, – спросил я. – И что же, многие видели призрак?
– Да, уж поверьте, многие.
– А вы сами?
– Чего не было, того не было. – Миссис Робертс явно испугала сама эта мысль.
– Кто же тогда?
Миссис Робертс ненадолго задумалась, словно вспоминая.
– Первой была миссис Макларен, жена кузнеца. Колонка у нее во дворе замерзла напрочь, и она отправилась за водой дальше по улице, когда это жуткое видение возникло прямо перед ней в лунном свете. Она, бедняжка, так закричала от ужаса, что ее слышно было по всему Кинкейгу. Какие еще вам нужны доказательства?
Миссис Робертс, должно быть, заметила в моем вопросе несколько скептическую интонацию, а потому подчеркнула важность вопля, изданного женой кузнеца, и сделала это с триумфом, повторив еще раз, что его слышали почти все.
– Вы правы, миссис Робертс. Но что случилось дальше?
– Миссис Макларен в тот момент находилась как раз напротив мастерской Эвана Белла, местного башмачника.
– И мистер Белл тоже видел привидение?
– Нет, не видел. Врать не буду.
– А миссис Макларен часто сталкивается с призраками?
Хозяйку мой вопрос, казалось, поразил в самое сердце.
– Здесь вы попали прямо в точку, сэр! Она родом с гор и обладает вторым зрением. По ее словам, она заранее знала, что тот дурачок из Эркани проберется сквозь снега и сообщит о смерти Гатри. И она всегда утверждала, что у Гатри «черный глаз».
– Что ж, как вы верно подметили, миссис Робертс, других доказательств действительно не требуется. А кто еще видел призрак?
Теперь миссис Робертс окинула меня взглядом, в котором сквозило подозрение.
– Следующей, наверное, была миссис Стракан, директриса нашей школы.
– Значит, миссис Стракан? А вы можете хотя бы предположить, с чего бы этой миссис Стракан думать об Эркани и творившихся там делах?
Подозрительность во взгляде миссис Робертс мгновенно сменилась уважением ко мне как собеседнику.
– Поверьте, вы снова задали вопрос в самое, как говорится, яблочко! Именно миссис Стракан встретилась с лордом Эркани при самых пугающих обстоятельствах некоторое время назад.
– Понятно. А еще кто-нибудь видел призрак мистера Гатри?
Миссис Робертс потеряла былую решительность.
– Если честно, то об остальных я в точности ничего не знаю…
– Одним словом, больше никто, верно? Только две – женщины, а вовсе не многие, как вы первоначально мне сказали?
Однако я сразу устыдился, что устроил бедной миссис Робертс настоящий допрос. Она откровенно смутилась.
– Да, верно, – признала она. – Похоже, больше никто ничего не видел. Если не считать, конечно…
В этот момент нашу беседу прервало появление супруга хозяйки, который совершал обход, запирая на ночь все двери.
– Мистер Уэддерберн, – сказал он, – вам наверняка не повредит принять стаканчик на сон грядущий. Не налить ли мне вам пуншу в такую-то дрянную погоду?
В свою очередь, миссис Робертс взяла мою пустую кружку и спросила:
– Быть может, мистер Уэддерберн предпочтет еще порцию солодового молока?
Почувствовав, что на этой почве могли возникнуть семейные разногласия, которые мне не хотелось усугублять, я пробормотал извинения, взял свечу и поднялся в отведенную мне комнату. Как ни странно, но после того, как я с успехом развенчал выдумки о привидении в рассказе миссис Робертс, меня посетила пугающая мысль, что я прямо в коридоре могу столкнуться с призраком мистера Гатри из Эркани.
Утром меня разбудил шум, доносившийся с улицы. Поспешив к окну, я обнаружил, что оживление вызвано собравшейся молодежью Кинкейга, чье внимание привлекло появление высокой и стройной фигуры, которую заметно покачивало от усталости после трудного пути. На плечах молодой мужчина нес то, что, видимо, и сделало его объектом повышенного интереса юных граждан поселка. Присмотревшись пристальнее, я увидел, что снаряжение представляет собой обычный набор, состоявший из лыж и лыжных палок. Логично было предположить, что это очередной посланец из Эркани, а потому я быстро оделся и сбежал вниз по лестнице. Как я и предполагал, молодой человек дожидался именно меня. Он подошел и сказал:
– Я – Ноэл Гилби. А вы, должно быть…
Я думал, он назовет меня «человеком, присланным дядей», но Гилби закончил иначе:
– …тот джентльмен, который был настолько любезен, что приехал нам помочь?
– Моя фамилия Уэддерберн, – ответил я. – И цель моего прибытия сюда действительно состоит в том, чтобы оказать любую посильную поддержку.
С теплотой, но и не без некоторой смущенной сдержанности, свойственной молодым людям, мистер Гилби пожал мне руку.
– Тогда, если позволите, сэр, – сказал он, – не могли бы вы для начала предложить мне плотно позавтракать?
В течение следующего часа я составил мнение о Ноэле Гилби (впрочем, здесь не обошлось без свойственного ему внутреннего обаяния) как о милом и умном молодом мужчине. Его рассказ о происшедшем в Эркани был живым, хотя местами, как выразился бы Иниас, «с перегибами», но в целом уверенным и четким. Я невольно отметил про себя, что в случае необходимости в моем распоряжении окажется превосходный свидетель. Но еще большим везением я посчитал тот совершенно неожиданный факт, что во время пребывания в Эркани он вел дневник. Он великодушно и сразу передал его мне для ознакомления, что я не замедлил сделать. Вот почему ниже я стану описывать только то, что случилось после его заключительной записи.