– У вас приступ высотобоязни, Лукас, обычное дело в Вороновом Гнезде, – рассмеялся дон Лоренцо. – Вы вцепились в поручень мертвой хваткой. Пойдемте выпьем чего-нибудь и подкрепимся немного. Скоро ваши глаза попривыкнут к окружающим картинам, и вы почувствуете себя прекрасно.
– Ох, ваши бы слова да богам в уши, господин Сальвара. Однако я и впрямь с радостью наведался бы к столам.
Дон Лоренцо повел Локка через толпу людей в шелках и батисте, кашемире и мехах, на ходу приветственно кивая или помахивая рукой знакомым. София куда-то исчезла вместе с Рейнартом.
Составленные в длинный ряд столы, накрытые белоснежными льняными скатертями с серебряной каймой, ломились от всевозможных закусок (впрочем, легкие закуски на подобных роскошных приемах могли соперничать с основными блюдами обычного праздничного обеда). Гильдейские повара – мастера восьми Прекрасных искусств Каморра – стояли навытяжку в своих парадных темно-желтых одеждах и черных академических шапочках с длинной золотой кисточкой. У всех поваров, равно мужчин и женщин, на четырех пальцах правой и левой руки чернели замысловатые татуировки, каждая из которых означала принадлежность к одной из Восьми Кулинарных Школ.
На одной половине стола размещались десерты (пятое Прекрасное искусство): пирожные с вишневым кремом, заключенные в тонкие золотые оболочки, тоже съедобные; медово-коричные тарталетки, вылепленные в виде корабликов, – целая флотилия таких крохотных суденышек с белыми марципановыми парусами, с черными изюминками вместо матросов. Были здесь и сочные груши, начиненные мякотью речной дыни или заварным кремом с бренди. Были и целые речные дыни, полностью очищенные от зеленой кожуры, – каждую из них украшал искусно вырезанный в розовой мякоти герб Каморра, и все до единой источали розовое сияние, ибо освещались изнутри алхимическими шарами, помещенными в сердцевину.
Другую половину стола занимали мясные закуски. Там стояли во множестве серебряные подносы с различными фантазмаволями, то есть «невероятными яствами». Каждое такое блюдо являло собой некоего фантастического зверя, составленного из частей двух разных животных в ходе приготовления. Локк увидел жареного поросенка с головой стерляди, обложенного черной икрой. Рядом лежала свиная голова с болотным яблоком во рту; к ней было приделано туловище жареного каплуна, обильно политое темным карамельным соусом с винными ягодами. У Локка аж слюнки потекли – так соблазнительно это выглядело. По его знаку один из поваров отрезал изрядный кусок свинопетуха и подал на серебряной тарелке с серебряной вилочкой. Мясо таяло во рту, как сливочное масло, и от густых пряных ароматов кружилась голова. Локк уже давно не ел столь изысканных кушаний, и он знал наверное, что ему самому пришлось бы приложить много усилий и потратить уйму времени, чтобы приготовить подобное блюдо на кухне в стеклянном подземелье, даже с самой деятельной помощью братьев Санца. При этой мысли аппетита у него поубавилось, и доедал он уже без особого удовольствия. Желания отведать кальмара с бычьей головой у Локка не возникло.
В самой середине стола находилось главное его украшение: огромный – футов восемь в поперечнике – кондитерский шедевр в виде макета Каморра. Острова Альсегранте, выпеченные из сладкого теста, покоились на приподнятых металлических подставках; каналы между ними были наполнены голубым пуншем, который черпаком разливал в чаши повар, стоявший справа от бесподобного десерта. Из карамели кулинары воспроизвели в миниатюре все главные мосты и все главные достопримечательности Каморра – от Расколотой башни на юге до Обители Стеклянных роз и величественных Пяти башен на севере. При внимательном рассмотрении Локк заметил даже крохотный – с миндалинку размером – шоколадный галеон посреди кофейного пудинга, изображающего Дровяную Свалку.
– Ну как вы тут, Лукас?
Рядом снова стоял дон Сальвара, с бокалом вина в руке. Расторопный слуга в черной ливрее забрал у Локка пустую тарелку.
– Я просто потрясен! – восторженно воскликнул Локк, почти не преувеличивая свои чувства. – Идучи сюда, я совершенно не знал, чего ожидать, и, клянусь Подводными Дланями, наверное, оно и хорошо, что у меня не было заранее составленного представления. Думаю, такого великолепия нигде больше не увидишь – ну разве только при дворе короля Семи Сущностей.
– Своими похвальными словами вы делаете честь нашему городу. Я превелико рад, что вы согласились присоединиться к нам с Софией. А я сейчас перемолвился с несколькими своими добрыми знакомыми, и с одним из них мы условились обстоятельно побеседовать где-то через час. Полагаю, он ссудит меня тремя тысячами крон. Неловко говорить, право, но он человек очень мягкий и уступчивый. И вдобавок чрезвычайно тепло ко мне относится.
– Лукас! – К ним подошла София в сопровождении Рейнарта. – Надеюсь, Лоренцо не дает вам скучать?
– Я положительно восхищен зрелищем празднества, госпожа Сальвара! Даже если бы ваш супруг просто оставил меня сидеть где-нибудь в уголке с разинутым ртом, я бы все равно не скучал ни минуты.
– Ну, так я с вами не поступлю, конечно же, – рассмеялся дон Лоренцо, а затем обратился к жене: – Я только что разговаривал с доном Беллариджо, дорогая. Он здесь со скульптором, которого взял под свое покровительство пару месяцев назад, – с тем одноглазым лашенцем.
Мимо прошли четверо ливрейных слуг, несущих на деревянных носилках тяжелую пирамиду из стекла и золота, увенчанную гербом Каморра. По всей видимости, внутри нее находились алхимические шары, ибо стекло светилось теплым оранжевым сиянием. Пока Локк смотрел, сияние стало зеленым, потом голубым, а потом снова оранжевым.
– Ах, какое чудо! – Донью Софию, похоже, приводило в восторг вообще все алхимическое. – Переменчивые огни! И до чего же точно все отлажено! Сил нет, как хочется исследовать внутреннее устройство пирамиды. Интересно, может ли лашенец дона Беллариджо изготовить для меня такую же?
Еще три четверки слуг пронесли мимо еще три подобные пирамиды, отличавшиеся друг от друга лишь цветами алхимических шаров, в них заключенных.
– Не знаю, – ответил Рейнарт. – Эти изделия – подарки для герцога от одного из наших… самых необычных гостей. Они и впрямь очень красивые.
Локк снова повернулся к столу и внезапно увидел Джанкану Мераджо, с традиционной орхидеей на груди. Банкир стоял в каких-нибудь шести футах от него, в одной руке держа серебряную тарелку, а другой поддерживая под локоть молодую красавицу в красном платье. Мераджо скользнул по Локку равнодушным взглядом и отвел было глаза прочь, но в следующий миг встрепенулся и пристально вгляделся в костюм, надетый на незнакомце. Денежный воротила открыл рот, собираясь заговорить, потом закрыл, потом снова открыл.
– Сударь, – холодно начал он, – прошу прощения, но…
– О, господин Мераджо! – воскликнул дон Сальвара, направляясь к нему.
При виде аристократа банкир опять закрыл рот и учтиво поклонился, хотя и не очень низко.
– Дон Сальвара… – промолвил он. – Очаровательная донья София… Как приятно видеть вас обоих! Приветствую вас, капитан Рейнарт.