– Насколько мне известно, после отдыха в Крыму Каплан занималась восстановлением своего зрения, причем с весьма успешным результатом. Это так?
– Совершенно верно. Пробыв два месяца в Евпатории, Каплан отправилась в Харьков лечить глаза. В день Октябрьской революции, 25 октября 1917 года, она как раз находилась в харьковской больнице. Попала Фанни в клинику на десять мест знаменитого офтальмолога Леонарда Леопольдовича Гирша. Это самый знаменитый врач Харькова. Местные жители поставили ему памятник и верят, что он сделал за 81 год своей жизни миллион операций на глазах. То есть, согласно этой легенде, от рождения до смерти, работая без выходных, делал аж по 39 операций в день! Конечно, это сильное преувеличение, но Гирш сделал Фанни Каплан очень удачную операцию.
Я беседовал с серьезными специалистами, которые одновременно занимаются офтальмологией и черепно-мозговыми травмами, и мне объяснили, что не обязательно человек с такими повреждениями, как у Каплан, приобретает «диоптрии». Клиническая картина в таких случаях может быть самой разнообразной. Во всяком случае, вернувшись в Крым, Фанни Каплан, по ее словам, «занимала в Симферополе [должность] как заведующая курсами по подготовке работников в волостные земства. Жалованье я получала на всем готовом 150 рублей в месяц». Обратим внимание: на такой должности она обязательно работала с документами, где слепому человеку делать нечего. И еще: при обыске сразу после покушения на Ленина у нее не обнаружили очков. Так что утверждение о «слепоте» Каплан в момент роковых выстрелов – это только продиктованная определенной заданностью гипотеза.
– Расскажите, пожалуйста, как она все-таки пришла к тем роковым выстрелам.
– Осознавая, что лучшие годы жизни потеряны на каторге, Фанни Каплан жаждала активной политической деятельности. Весной 1918 года она приехала в Москву. Определенного места жительства не имела. В столице повстречала немало знакомых – бывших политкаторжан. Но ни с кем из них близко не сошлась, думая только о террористической работе, прежде всего – об убийстве Ленина, который обозначился для нее как главный враг. Можно представить, что у нее не было желания погружаться в быт. Ведь каждый террорист знал: за террористическим актом почти неотвратимо должна последовать смерть исполнителя.
– Но разве Каплан в это время остается в одиночестве?
– Отнюдь нет. В материалах судебного процесса над правыми эсерами, состоявшегося в Москве в 1922 году, есть данные о том, что в мае 1918 года Фанни Каплан присутствовала на заседании VIII Совета партии социалистов-революционеров. Это был очень важный Совет. Именно на нем правые эсеры окончательно сформулировали свое отношение к партии большевиков. В специальной резолюции по международной политике VIII Совет партии постановил: «…Принимая во внимание, что своей политикой большевистская власть накликает на Россию опасность полной утраты ее самостоятельности и раздела ее на сферы влияния более сильных соседей, – VIII Совет партии полагает, что отвратить эту опасность возможно лишь путем немедленной ликвидации большевистской партийной диктатуры…»
Именно на этом Совете Каплан через эсера Алясова познакомилась с бывшим депутатом Учредительного собрания В.К. Вольским. Позднее, 8 июня 1918 года Вольский станет председателем Комуча – Комитета членов Учредительного собрания, то есть правительства, созданного в Самаре после захвата города белочехами. Этот орган и возглавит борьбу с большевиками в Поволжье, на Урале и в Сибири.
Каплан восприняла идеи «ликвидации большевистской партийной диктатуры». Она сразу попросила Вольского дать ей «сто́ящее дело». На профессиональном языке эсеров «сто́ящее дело» означало террористический акт. Вольский ничего определенного не обещал, но поселил Каплан на квартиру к юристу К.И. Рабиновичу, и семья Рабиновичей взяла Фанни на содержание. А позже она перебралась на квартиру к своей подруге по каторге А.С. Пигит.
Определившись с жильем, Каплан включилась в партийную работу. Впоследствии на суде И.С. Дашевский, создавший весной 1918 года вместе с правыми эсерами Е.М. Тимофеевым, В.М. Зензиновым и Б.Н. Моисеенко Военную комиссию ЦК партии социалистов-революционеров (ПСР) в Москве, показал: «Фанни Каплан работала при Московском бюро ЦК ПСР в технической области. Выполняла отдельные поручения. Каплан одно время была у меня помощницей. Я передал Семенову, что есть старая революционерка, очень хороший товарищ, одержимая мыслью – убить Ленина. Предложил Семенову познакомиться с Каплан, заявить ей, что он имеет определенные полномочия на организацию того дела, к которому ее неудержимо влечет».
– Кто был Семенов, о котором идет речь?
– Активный террорист и боевик. Не зная, что на нее как на террористку уже имеются определенные виды, Каплан самостоятельно создала в Москве свою террористическую группу, в которую входили старый политкаторжанин Павел Пелевин, присяжный поверенный Владимир Рудзиевский и некая девица Маруся. Представления о форме совершения террористического акта в группе Каплан вызывают только удивление. В их планах было отравление Ленина, прививка ему с помощью врача неизлечимой болезни. Фантазии Маруси доходили до того, что Ленина нужно убить кирпичом из-за угла. Единственное оружие, которое Каплан сумела раздобыть, – это бомба, хранившаяся в квартире Рабиновичей. Позднее Фанни передала эту бомбу Семенову на явочной квартире в Сыромятниках…
– Но у Семенова-то, наверное, планы и средства были посерьезнее?
– Намного. Весной 1918 года по предложению Григория Ивановича Семенова при ЦК партии социалистов-революционеров был организован Центральный боевой отряд. В него вошли Ф.В. Зубков, К.А. Усов, П.Т. Ефимов, Ф.Ф. Федоров-Козлов, П.Н. Пелевин, В.А. Новиков, Г.В. Глебов, Ф.Е. Жидков, С.Т. Гаврилов, Л.В. Коноплева, Ф.Е. Каплан, Е.Н. Иванова-Иранова, М.А. Давыдов, А.И. Кочетков, В.В. Агапов, С.Е. Кононов, И.И. Гвоздев, В.К. Рейснер, П. Королев, Н. Сергеев, И. Быков, В. Белецкий и другие. Целью было физическое уничтожение руководства РКП(б).
Первоначально отряд дислоцировался в Петрограде. Боевиками планировался взрыв поезда, в котором высшие правительственные и партийные деятели РКП(б) собирались выехать в Москву. Но боевики не смогли установить, что поезд с Лениным отправится не с Николаевского (Московского) вокзала, а с неприметной платформы Цветочная на окраине Петрограда. Первая удачная акция была осуществлена в Петрограде 20 июня 1918 года. Был застрелен член Президиума ВЦИК и комиссар по делам печати Петросовета В. Володарский. Велась подготовка к убийству председателя Петроградской ЧК М.С. Урицкого, но покушение отменили в связи с тем, что Центральный боевой отряд получил задание о подготовке террористических актов в Москве. Отряд переехал в столицу.
– Известно, что Ленин в то время часто общался с трудящимися, появлялся в разных коллективах. А охрана была надежной?
– Несмотря на Гражданскую войну и объявление в Москве еще в мае 1918 года военного положения, охрана высших государственных и партийных деятелей была поставлена из рук вон плохо. Это видно на примере Ленина. Хотя на него уже покушались (1 января 1918 года автомобиль Ленина был обстрелян в Петрограде после митинга в Михайловском манеже), руководитель государства ездил по Москве на автомашине вдвоем с шофером. Он в единственном числе, собственно, и должен был одновременно выполнять роль охранника. Террористам оставалось выбрать момент, подойти к вождю вплотную и выстрелить или взорвать бомбу. Правда, нужно было сперва подобрать человека, который, не бросаясь в глаза, сможет осуществить это, пожертвовав собственной жизнью.