Старушка ухватила меня за полу куртки и потащила в свою квартиру. Надо признать, силы у старушенции было еще предостаточно. Я, конечно, могла бы попытаться вырваться из ее цепких рук, но любопытство взяло верх. Не каждый день встречаешь бабулю, которая накручивает волосы на бигуди и разрисовывает свое лицо почище граффити на заводском заборе. Старушенция между тем втащила меня в коридор своей квартиры, захлопнула дверь и тщательно заперла ее на все засовы. Я остановилась у порога, ожидая, что за всем этим последует. А старуха, казалось, потеряла ко мне всякий интерес. Прошла в кухню, загремела там посудой. Я услышала, как открылся кран и вода мощным напором застучала по эмалированной поверхности раковины. Желая удостовериться в том, что бабуля не затопит всю квартиру и не утопит меня вместе с собой, я двинулась на звук.
В кухне я застала следующую картину. Старушенция поставила в раковину чайник и безучастно наблюдала за тем, как вода, наполнив его до краев, переливается через край и стекает в водопроводный желоб.
– Кран закройте, воды уже достаточно, – посоветовала я.
Бабуля повернулась на голос и, удивленно подняв брови, спросила:
– Вы кто? Как вы сюда попали?
Ну, здорово! Сейчас выяснится, что старушка страдает склерозом и забывает все, что происходило с ней пять минут назад. И как только родственники решаются оставлять ее дома одну? Она же все, что угодно, натворить может.
– Меня Таня зовут. Вы позвали меня, чтобы я вам помогла, – объяснила я.
– Я? Нет, милая, вы что-то путаете. Я вас не звала, – возразила старушенция. – А, вы, наверное, к Манюне пришли? Так ее нет. Умотала куда-то. Вечером приходите. А то оставайтесь. Вместе Манюню подождем.
Я поразилась, насколько изменился голос старушки. Даже выговор стал более интеллигентным, что ли. У нее, часом, не раздвоение личности? Только что передо мной стояла дряхлая, малообразованная деревенская старушка, а теперь подтянутая культурная пожилая женщина, хорошо образованная. Поразмышлять над изменениями сущности хозяйки квартиры я не успела. Раковина наполнилась водой до верха, и теперь она грозилась бурным потоком выплеснуться на пол. Я подошла ближе, закрутила кран, подняла чайник, давая возможность воде свободно стекать в сливное отверстие.
– Вот, чайком чичас побалуемся, – радостно захлопала в ладоши старушка. – А у меня кое-что сладенькое есть. Ты сладенькое любишь, милай?
Я снова удивленно взглянула на бабулю. Да что же это такое? Она опять принимает меня за мужчину. Ох, Таня, шла бы ты отсюда подобру-поздорову. Как бы ей потактичней намекнуть, что мне пора? Ладно. Успею. Вот напою ее чаем, тогда и пойду. Я подошла к плите, поставила на нее чайник и огляделась по сторонам в поисках спичек. Их нигде не было видно.
– Скажите, у вас спички есть? Горелку зажечь надо, – объяснила я.
– Что вы, спички мне не оставляют. Боятся, что я дом подпалю. Сама-то сгорю, ладно. А вот квартиру жалко, – замахала на меня руками старушка. – У меня электрический чайник есть. Я когда себя побаловать хочу, его ставлю.
Я взглянула на эмалированный чайник. Интересно, зачем тогда она в него воду наливала? Впрочем, не мое дело. Отыскав электрический чайник, я долила в него воду и включила. Через какое-то время вода начала бурлить. Старушенция снова захлопала в ладоши, радуясь, как младенец.
– Кипит водичка. Кипит. А листочки заварочные где? В шкапчике погляди, сынок. Там и кружечка твоя, – засуетилась бабуля.
– Садитесь, отдыхайте, я сама стол накрою, – не обращая больше внимания на ее странное поведение, предложила я.
Отыскала в шкафу бокал, одноразовые пакеты с заваркой. Выставила все это на стол. Добавила сахарницу и маленькую вазочку с печеньем. Как только чайник вскипел, налила воду в бокал, положила в него заварочный пакет и придвинула старушке. Та осторожно выловила пакет за веревочку, пристроила его на пустом блюдце и спросила:
– Себе почему не наливаете? Стесняетесь или брезгуете?
– Просто не хочу. Я обедала не так давно, – смутилась я.
– Как мне к вам обращаться? А то неловко как-то. Вы за мной ухаживаете, а я даже имени вашего не знаю.
– Татьяна я, – второй раз представилась я. – А вас как зовут?
– Маргарита Силантьевна, – сообщила старушка. – Вы наша новая соседка? Наверное, невеста Антоши? Он о вас ничего не рассказывал. Впрочем, он всегда был скрытным мальчиком.
– Антоша – это ваш сосед? – спросила я, чтобы поддержать разговор.
– Из квартиры, что за стеной, – пояснила старушка. – Так вы не невеста Антона?
– К сожалению, нет. Я живу в доме напротив, – ответила я. – А вы одна живете?
– По-всякому бывает, – улыбнулась Маргарита Силантьевна.
От этой улыбки лицо хозяйки квартиры просто преобразилось. Сразу стало понятно, что в молодости та была первой красавицей. Оттого, видно, и макияж. И бигуди. Красивые женщины никак не могут смириться с тем, что старость пришла и красоту унесла.
– Не скучно одной? – снова задала я вопрос.
– О, в моем положении скука – не самое ужасное, что может быть. Вот заскоки, это да. А скука – ерунда на постном масле, – продолжая улыбаться, ответила Маргарита Силантьевна.
– Заскоки? – мне не удалось скрыть удивление. Я никак не могла предположить, что старушка знает о своих странностях.
– Чему же вы удивляетесь? Такое бывает сплошь и рядом. Постарел человек, вот у него завихрения мозгов и начались. У кого-то сильнее, у кого-то слабее. В моем случае отрицательный прогресс налицо. Но с этим уж ничего не поделаешь. Пока-то я держусь, а скоро придется в дом престарелых съезжать. Дома за мной ухаживать некому. За квартиру и то никто со мной жить не соглашается. Правда, недавно троюродная внучка из Читинской области приехала. Пока терпит меня. Уж больно ей хочется в городе жить.
Сейчас речь старушки звучала ровно и гладко. Даже не подумаешь, что совсем недавно эта милая женщина называла меня сынком и не могла вспомнить, зачем затащила в свою квартиру. Я решила воспользоваться временным просветлением в мозгу хозяйки и задала заветный вопрос:
– Скажите, Маргарита Силантьевна, у вас в доме живет мужчина лет тридцати пяти, темноволосый, худощавый. Ходит он сейчас в куртке из кожи черного цвета, в кепке. А еще у него есть шарф шелковый. Пестрый такой. С ярким рисунком.
– Антоша, что ли? Антошу знаю, как не знать. Мы ж с ним всю жизнь на одной лестничной клетке прожили. Я и отца его помню, и мать. А с бабкой его мы на танцы вместе бегали. Хорошее было время, – мечтательно проговорила бабуля.
Я решила уточнить. Кто знает, может, у нее снова завихрения начались, хотя с виду непохоже.
– Так вы говорите, что тот, кого я описываю, – ваш сосед? Не путаете?
– Милая девушка, я пятьдесят лет проработала в отделе кадров. Мне достаточно один раз увидеть лицо, и я запомню его на веки вечные. И по описанию могу портрет нарисовать, – снисходительно улыбнулась Маргарита Силантьевна.