– Зачем оставаться в Лос-Анджелесе? Из-за работы? Я потому спрашиваю, что самому мне не понравилось быть юристом. Ужасно не понравилось. Правда, пробыл я им всего пять минут.
– Ты же говорил, что не работал по специальности.
– Работал. После университета переехал в Нью-Йорк и устроился в юридическую фирму, которая занималась реструктуризацией предприятий. Однако продержался я ровно пять минут – уволился еще до обеда.
Я понимающе кивнула. Кое-кто из моих однокурсников полностью разделял чувства Джейкоба. Ко мне это не относилось. Впрочем, особой любви к праву я тоже не питала. Сюзанна – вот кто действительно его обожал. Она любила спорить и доказывать свою правоту, а работая юристом, могла ежедневно заниматься и тем и другим.
Я не любила юриспруденцию, однако всегда считала, что сделала правильный выбор. А если меня одолевали сомнения, вспоминала свой выпускной. Родители специально приехали в Лос-Анджелес и после церемонии пригласили моего тогдашнего парня Гриффина Уинфилда пообедать с нами. За обедом папа произнес тост: «Рад, что тебя ждет легкая жизнь». Гриффин уставился на него, пытаясь определиться, насколько грубо хочет ответить, и решил ответить очень грубо. Гриффин сказал, что юристу подняться по карьерной лестнице не так-то легко. Однако он не понял, что имел в виду отец. Юриспруденция предоставляет путь. Если вкалывать, получишь награду: у тебя будет дело, на которое можно положиться.
С этим мой парень тоже не был согласен. Он считал, что успешными юристами становятся не самые трудолюбивые, а самые талантливые. Гриффин не уловил главного: для отца успех измерялся не высотой вершины, которой ты достиг. Как будто вершина – нечто объективное! Для отца мерилом успеха служило иное: насколько тебе удалось понять, чего ты хочешь в жизни, – понять, что тебе нужно для счастья.
Как раз этого-то я и не понимала. Надо признаться, что в последнее время я не чувствовала себя счастливой. Возможно, выбила из колеи подготовка к свадьбе или переезд в Европу. Знаю одно: я хотела перемен и надеялась, что Лондон мне в этом поможет.
– Так ты хочешь остаться в Лос-Анджелесе? Из-за работы?
– При определенном раскладе, может, и останусь.
– А при этом раскладе ты расскажешь мне, почему сбежала с примерки платья?
Мы уже добрались до развлекательного квартала Грейтона, который состоял всего из двух ресторанов на противоположных сторонах улицы. Зато рестораны были отличные: в них подавали свежайшие овощи с огородов, разбитых тут же на заднем дворе, а по понедельникам устраивали ночь спагетти. Несмотря на все гастрономические изыски Лос-Анджелеса, мне до сих пор не хватало этих спагетти.
– Сначала ты расскажи.
– О несостоявшейся свадьбе? Если верить моей невесте, работа для меня важнее наших отношений. Мы собирались расписаться в ратуше, а через неделю поехать сюда. После церемонии – обед в ресторане с несколькими друзьями и родственниками. В утро свадьбы невеста объявила, что такое торжество не по ней. Нужно нечто более запоминающееся: роскошное платье, камерный оркестр, дорогущий торт…
– Ты ей не веришь?
– Она терпеть не может торты.
Мы прошли через весь город и теперь поднимались в гору по направлению к дому моих родителей.
– Между нами не все было гладко, – после некоторого молчания продолжил Джейкоб. – Тяжело праздновать свадьбу, когда не все гладко. Такое ощущение, что вы оба просто притворяетесь.
Это я могла понять. Именно поэтому я так расстроилась из-за Мэдди. Теперь свадьба для меня будет неразрывно связана с тем, что я узнала о Бене и что он от меня скрывал.
– Вы с ней общаетесь?
Джейкоб указал на дом, вернее, перестроенный амбар на Стейт-стрит.
– Вон там мы живем.
– Так вы все еще вместе?
– Угу. Вместе.
До меня начало доходить. Джейкоб говорил, что в баре был с девушкой – этакой свободомыслящей вегетарианкой.
– Это та девушка, что любит чиа?
– Та самая.
Когда я попыталась связать воедино два факта, которые сообщил о своей невесте Джейкоб, в мозгу случилось короткое замыкание.
– Та, что хочет устроить роскошную свадьбу?
Джейкоб кивнул.
– Она непростой человек, как и все мы.
Опять это слово! На сей раз оно служило оправданием тому, что Джейкоб считал любовью.
– Думаю, ты тоже непростой человек, – с улыбкой добавил он.
– В каком смысле?
– Я, конечно, не знаком с мисс Юриспруденцией Лос-Анджелеса, но, похоже, ты очень привязана к Сономе. Или это просто увлечение такое – врываться к людям в офис и требовать, чтобы у тебя не отбирали дом?
– Очень смешно!
– Что я имею в виду: если кто-то строит жизнь вдали от места, которое любит, это непростой человек.
Я улыбнулась, немного удивленная его проницательностью.
– Ли – так зовут мою девушку – в Сономе не слишком-то нравится. Я подумал, ты могла бы показать ей, чем замечательно это место.
– Мой папа говорит, что человек либо любит Соному, либо чувствует себя здесь, как в клетке.
– Нужно напечатать это в туристическом проспекте.
Джейкоб оглянулся на свой дом и пошел дальше.
– Так почему ты уехала?
– Тебе не понять.
– Все непросто?
Я с трудом сдержала смешок.
– Да нет. Случилось два страшных неурожая подряд, а мне хотелось более стабильной жизни.
Джейкоб задумчиво кивнул и произнес:
– Есть в этом некая ирония, не находишь?
– О чем ты?
– В конечном итоге ты все равно очутилась в баре, одетая в свадебное платье.
Я в замешательстве уставилась на него. Почему Джейкоб возомнил, будто знаком со мной достаточно хорошо, чтобы сказать нечто подобное? И почему его слова меня задели, если это неправда?
Я ускорила шаг. Джейкоб тоже пошел быстрее.
– А что случилось у вас с Беном? Расскажи. У меня талант.
– Какой талант?
– Объяснять людям, что все не так плохо, как они думают.
– Тебе когда-нибудь говорили, что ты слишком много болтаешь?
– А тебе говорили, что ты постоянно уходишь от ответа?
– Просто ты задаешь слишком много вопросов.
Джейкоб улыбнулся, но продолжал стоять в ожидании.
– Итак… что случилось?
Я склонила голову набок, размышляя, как ему объяснить. И внезапно осознала, почему так сильно обиделась на Бена. Дело не только в том, что он скрывал от меня существование Мэдди. Дело в том, почему он скрывал.